Вошли в кабинет и я сразу узнал Можаева. Он нас тоже узнал. Разулыбался. Обрадовался. Велел рассказывать, что приключилось. Дятел пребывал в лёгком шоке, Макс с разбитым лицом сделался злым и ещё менее разговорчивым, так что отдуваться за всех пришлось мне. Рассказал всё, как было: что Тифон скинул Сашу в воду, что телефон накрылся, и она, обидевшись, ушла. Поэтому, когда пришла её мама, мы почувствовали себя виноватыми. В общем, старался как мог, ни слова не соврал, только немного преувеличил, описывая, как мы все волнуемся. Вспомнил просто, как Зою искали. Тогда действительно страшно было, ну потому что это Зоя и уже дня три прошло как её не было. Так расстарался, что самого пробрало. Вот только, что к фермерам целенаправленно лезли, говорить не стал. Сказал: искали-искали по полям, кричали, звали ну, и дошли до их двора. Заглянули посмотреть. Вот и всё. Ничего противозаконного не помышляли и уж точно не совершали. Можаев слушал и понимающе кивал. Выражение лица у него было сочувствующее, и он ни разу не выразил сомнений в правдивости моих слов. — Если хотите, можете позвонить её маме — Елене Соловьёвой. И она подтвердит, что сама пришла к нам и хотела, чтобы мы искали Сашу. — Хорошо, хорошо, — покивал Можаев. — Я позвоню. Попозже. Может даже зайду. Но сейчас, поскольку документов у вас с собой нет, нам нужно провести установление ваших личностей. Сделаем запрос по месту жительства и подождем результаты. Не обещаю, что будет быстро. Они вообще там в Москве не шевелятся. А как установим, я вас отпущу. Это нужно для того, чтобы Кожуховы знали на кого заявление в суд писать. Ну, а дальше не наше дело. Пускай Москва вами занимается. — Какой ещё суд? — подал голос Макс. — Меня вообще схватили за территорией их участка. В поле. Вы чего? Это я могу в суд подавать за то, что какие-то упоротые чуваки в спецовках меня за просто так избили. На самом деле, Максу было обидно не столько из-за побоев, сколько оттого, что они его поймали. — Ой, ну с Барановым разбирайтесь сами. У них частная охранная организация, — отмахнулся Можаев. — Они вас нам сдали, мы — приняли и за их действия не отвечаем. — Давайте договариваться, пока фермеры не накатали заявление, — сказал Макс. — Мы уже так накалывались. — Договариваться? — Можаев вскинулся, будто услышал волшебное слово. — А как нам договориться? Не понимаю. Есть прецедент, вы в нем приняли непосредственное участие. Как тут договориться? — Ну, давайте, мы как-то компенсируем моральный ущерб им что ли, — пробурчал Макс. — Потому что больше компенсировать нечего. — Вы, молодой человек, думаете всё так просто покупается? — Можаев помахал в воздухе пальцем. — Удивительное поколение. Может, вы ещё хотите мне взятку предложить? Макс неопределенно пожал плечами. — Или может у вас вдруг обнаружилось гражданское сознание, и вы отыскали пропавшие медали? — А если бы отыскали? — спросил я. — Ну…у, — задумчиво протянул Можаев. — Медалей же всё равно нет. — А если мы их найдем? — я вопросительно посмотрел на Макса. — Можно будет обойтись без заявлений и всякого такого? Можаев тяжело вздохнул. — Я бы, вероятно, мог как-то посодействовать в урегулировании претензии Кожуховых. — Если они и найдутся, — сказал глядя в упор на меня Макс. — Если они всё же найдутся, то их ещё привезти нужно. — Ну, так позвони Артёму прямо сейчас, — в открытую заявил Дятел. — Давай, давай, звони не стесняйся, — одобрил Можаев. — Мы не будем мешать. В воцарившейся тишине голос Артёма был слышен очень отчётливо, хотя и не все слова получалось разобрать, потому что говорил он раздраженно, время от времени заикаясь и желая поскорее закончить разговор. — Ты отвёз медали оценщику? — Не до этого сейчас. — Что-то случилось? — Давай п-потом. — Нам очень нужны медали. — Когда? — Срочно. Можаев одобрительно закивал. — Я не м-могу. — Мы в полиции. — Чё? — В полиции сидим. Медали привезешь, нас отпустят. — Говорю, не могу сейчас. — А когда сможешь? — Не знаю. Сегодня, но п-позже. Я позвоню. — Точно привезешь? Нам хоть понимать, что делать. — Привезу. А за что взяли? — За фермеров. — Ну ясно, — было слышно, как он усмехнулся. — Разберусь с одним делом и сразу приеду. — Ты злой? — Очень. — Ты там аккуратнее. Чтоб без жертв. — Теперь уже вряд ли. Глава 26 Вита В моей системе жизненных ценностей обман равносилен преступлению. Обман оскорбляет того, кого ты обманываешь и унижает тебя самого. Обман — это клетка и постоянный страх, что всё раскроется. Обман — заведомое признание своего поражения. Я не собиралась обманывать Артёма. Хотела рассказать о Ярославе, Гашише и теплоходе позже, когда он всё-таки поинтересуется тем, что происходит у меня. Однако теперь, из-за его внезапного возвращения, всё выглядело совсем иначе. Готовясь к неприятному разговору, я решила, что если Артём обидится, буду просить прощения, разозлится — перетерплю, выставит меня за дверь — буду ждать конца света. Но я почти не сомневалась, что услышав про Гашиша, он всё поймет и простит. Каково же было моё удивление, когда увидев меня на пороге, он счастливо засиял и распахнул дверь. — Ну, наконец-то, лягушка-путешественница. А то я уж совсем волноваться н-начал. Его радость прозвучала настолько неожиданно, что на заикание я поначалу внимания не обратила. Кинулась к нему и обхватив, прижалась изо всех сил. После всех пережитых мучений, это было лучшее на свете лекарство. — Ты на меня не обижаешься? — От тебя пахнет персиками, — он отодвинул меня за плечи и изучающе посмотрел. — Плохо выглядишь. — Это из-за морской болезни. — Платье болтается совсем, — он бесстыдно заглянул в вырез. — Да, это…, — я смутилась. — Ладно, по дороге поговорим. Мы уезжаем. Прямо сейчас. С мамой я д-договорился. — Куда? — Это сюрприз, — белизна улыбки на загорелом лице ослепляла. Я приподнялась на мыски — поцеловать, но он задрал голову и дотянуться не получилось. — Ты обижаешься. Я же вижу. Давай я тебе всё объясню? — Что объяснишь? — левая бровь удивленно взлетела.