Схватившись за стену, он шумно выдохнул. — Умеешь водить? Глава 13. Рен В один миг все её худшие кошмары материализовались. Она стояла, не двигаясь, не моргая, и только открывала рот, но слова так и не выходили наружу. Страх сдавил внутренности, растёкся по венам ледяной склизкой массой. — Ника, соберись! Ты умеешь водить? Он повторил вопрос чуть громче, с нажимом, стараясь достучаться. Наконец она моргнула, взгляд обрёл некоторую осознанность, но собственный голос показался ей чужим, нечеловеческим, больше напоминавшим какой-то хрипящий писк. — Только в теории… — Сойдёт. — Он положил руку ей на плечо, пытаясь удержать её внимание, но вместо этого все мысли Ники сконцентрировались на пистолете, который теперь оказался в опасной близости от её головы. Она не видела его, но знала, что он там, и паника прожигала ей затылок. — Эй, послушай… Сейчас ты должна подняться наверх и кое-что забрать для меня, хорошо? Слова долетали до неё, будто из-под толщи воды, но через секунду Ника всё же переварила услышанное и набралась смелости взглянуть на Майкла. Происходящее окончательно перестало быть похожим на сон. — Нет, подожди, как же… Тебе ведь нужна помощь… Я не могу… Заикаясь, она судорожно заметалась в поисках чего угодно, чем можно было бы прижать рану, но взгляд снова и снова падал на залитый кровью пол. — Всё хорошо. Я справлюсь. А ты поднимись в спальню. В большом шкафу за одеждой будет сейф… Ника, ты слушаешь? — Д-да, да. — Открой его. Код: двадцать пять семьдесят три. Внутри увидишь сумку. Возьми её и садись в машину. Поняла? — Ника закивала. — Повтори. — Сейф в шкафу. Двадцать пять семьдесят три. Отнести сумку в машину, — полушёпотом отчеканила она, как робот. — Хорошо. Теперь иди. Словно в трансе, она развернулась к лестнице. За спиной раздался приглушённый стон, и звук шаркающих шагов. Тогда в голове вспыхнула одна простая мысль: он умрёт, если она не поторопится. И Ника сорвалась с места, но резко затормозила у самой лестницы, где по-прежнему лежало тело. — Так… ты справишься. Только не наступи в кровь. Только не наступи в кровь, — повторяла она вслух в жалкой попытке подбодрить себя, затем сделала глубокий вдох и в три широких прыжка оказалась на ступенях. Она старалась не смотреть на оружие, которое лежало в сейфе, и на мертвецов, когда спускалась назад. Не замечать, не думать… Делать, как велено. Бросив сумку на заднее сиденье, Ника села за руль, и в гробовой тишине звучало лишь её частое громкое дыхание. Ключи уже были в зажигании, а Майкл ждал её на пассажирском месте. Мертвецки бледный. — Держись, ладно? Сейчас доедем до больнички, и всё будет хорошо, — сказала она так, будто хотела убедить в этом саму себя. — Нет. Никакой больницы. — Да ты же кровью истекаешь! — Никакой. Больницы, — с нажимом повторил он, и от его тона ей стало не по себе. Он никогда не говорил с ней так. — Тогда… куда? — Знаешь круглосуточную ветклинику в городе? — Вроде видела одну по пути к кинотеатру. — Вези туда. Дрожащей рукой Ника повернула ключ в замке и из последних сил напрягла мозг, чтобы вспомнить, как ездить. Когда-то давно она пробовала научиться водить, но довольно быстро поняла, что это не для неё: габариты чувствовала с трудом, а поток машин пугал, и в каждом мельчайшем движении ей сразу виделась жуткая катастрофа. Но сейчас было уже поздно, дороги пустовали, а настоящие проблемы оказались гораздо серьёзнее. Труднее всего было отъехать от дома, а там уж по прямой она как-нибудь справится. Вцепившись обеими руками в руль, словно готовая его оторвать, Ника ошалело уставилась вперёд, постепенно набирая скорость. Спина болела от напряжения, но расслабиться хоть немного никак не выходило, наоборот, Ника вся вытянулась и застыла с идеально прямым позвоночником, боясь не заметить какое-нибудь препятствие или не вписаться в поворот. И всё же, каким-то немыслимым образом ей удалось добраться до города без происшествий, а когда впереди показалась мерцающая вывеска ветеринарной клиники, у неё будто гора с плеч упала. — Вылезай и бери сумку, — еле слышно велел Майкл, когда она криво припарковалась на стоянке. Ника снова сделала, как он сказал, а когда захлопнула дверь, увидела его выходящим из машины. Он едва стоял на ногах. Закинув сумку на плечо, она сразу подбежала к нему и попыталась его подхватить, чтобы дать хоть какую-то точку опоры. Майкл прохрипел, поморщился, но помощь принял, и теперь уже Нику нещадно тянуло к земле под свалившимся ей на спину весом. Но какой у них был выбор? Майкл еле переставлял ноги и оставался в сознании, кажется, лишь на силе собственного упрямства. Выражение лица одинокого скучающего в ночную смену ветеринара было достойно полотен Эдварда Мунка[1], когда в дверь чёрного хода ввалилась Ника, таща на себе этот неподъёмный окровавленный груз. Врач едва не свалился со стула и, явно пребывая в шоке, пытался как можно более связно объяснить, что не лечит людей. Видимо, в надежде, что незваные гости просто ошиблись дверью, что сейчас они развернутся и пойдут-таки в больницу. — Не думаю, что есть разница, кого зашивать, — мрачно ответил Майкл, а затем обратился к Нике: — Дай ему сумку. Кое-как скинув лямку с плеча, Ника сбросила сумку на пол и пихнула вперёд. Врач сперва непонимающе уставился на них обоих, затем под ноги, после чего медленно и нерешительно потянулся к молнии. Волшебным образом содержимое сумки моментально сменило его настрой. Глаза за стёклами очков округлились, брови поползли вверх. Спешно подхватив лямки, врач крепко прижал сумку к груди, слегка растерянно завертел головой, а затем кивнул на блестящий хромированный стол посреди кабинета. — Укладывай его. Быстро. Ника не нашла в себе смелости смотреть на то, что было дальше, но и уйти не смогла. Держа в трясущихся руках горячий пластиковый стаканчик дрянного кофе из автомата, она сидела в кабинете и бездумно глядела на капающую в раковину воду. Где-то на фоне слышался звук колёсиков катящегося по полу аппарата для УЗИ, треск рвущейся ткани футболки и лязг инструментов о стальной лоток. Ощущение времени потерялось, постепенно притупились и все остальные чувства, и всё, что осталось — это страх. Вот только Ника никак не могла определить, боялась ли она Майкла или боялась за него. В её голове никак не укладывалось, как он мог быть таким милым с ней и при этом способным на нечто жестокое. То, что она увидела в его доме никак не вписывалось в её собственное представление о нём, хотя… что, в сущности, она вообще о нём знала? А главное — что теперь будет с ней самой? Перед глазами одна за другой проносились кошмарные сцены. Давно забытые приступы невроза заиграли новыми красками, всё глубже утягивая туда, куда возвращаться совсем не хотелось, от чего она так старалась убежать. Поднеся стаканчик к губам, Ника сделала мелкий глоток. Кофе успел остыть, но она едва это заметила и только замотала головой в ответ собственным мыслям. Нет, если бы он хотел убить её, то уже сделал бы это. *** Голова болела, словно с похмелья, тело казалось неимоверно тяжёлым. Когда он разлепил глаза, всё вокруг ещё недолго оставалось в расфокусе. Осознание себя в пространстве приходило медленно. Резкая боль заставила его поморщиться, когда он попытался подняться, но она же вернула всю цепочку воспоминаний на место. Дав глазам время привыкнуть, он с удивлением обнаружил себя на диване в доме Ники. Вот этот момент выпал из памяти напрочь. Сама Ника, обняв колени, свернулась в кресле и тихо дремала, несмотря на совершенно неудобную позу. В гостиной горел свет, а за окном была кромешная темнота. Сколько в действительности прошло времени, он не смог бы сказать при всём желании. Одно было ясно — следовало убраться отсюда, причём до того, как Ника проснётся. Однако, стоило ему откинуть плед и медленно опустить ноги на пол, она вздрогнула и распахнула глаза. Страх застыл на её лице, но, как только их взгляды встретились, Ника мотнула головой и приняла нарочито непринуждённый вид. — Уже начала думать, что ты не очнёшься, — зевнув, произнесла она так, будто ничего не произошло, и сразу же направилась на кухню. — Сколько я спал? — Не знаю… чуть больше суток, наверное. Я слегка потерялась во времени. — Пока она говорила, с кухни послышался шум гудящей микроволновки. — Ты, вроде как, приходил в себя пару раз, но ни на что не реагировал и выключался обратно, а потом совсем затих. Я бы начала волноваться, но док сказал, что тебе повезло, и пострадала только мышца, так что… Видимо, это из-за потери крови. — Микроволновка пропищала, и Ника вернулась с горячей миской в руках. — Вот. Я не могла заснуть, так что попыталась приготовить что-то. Знаю, что не шедевр, но говорят, что суп — универсальная штука при любых недугах. Она нервно усмехнулась и поставила миску перед ним, но он не шелохнулся, продолжая исподлобья глядеть на саму Нику. — Почему я здесь? — А куда я должна была тебя отвезти? Обратно домой? Нет, не хочу видеть, что там… — Я не об этом. — Если ты про диван, то извини. Ты уже был едва в сознании, когда мы приехали, а без помощи, я бы не затащила тебя наверх. — Пожалуйста, перестань. Ты знаешь, о чём я. Почему ты привезла меня к себе? Почему не уехала? Тебе стоило просто уехать… Она изменилась в лице. Натянутая улыбка сползла, ладони сжались в кулаки, и Ника сглотнула. — Поговорим об этом, когда ты поешь. Ладно? Тебе нужно поесть. И вот, — рядом с миской на стол опустился пузырёк с таблетками, — док велел пить антибиотики дважды в день в течение двух недель. Она говорила всё это тоном строгой воспитательницы, но старательно избегала зрительного контакта, а после сразу развернулась и ушла, словно не хотела слышать никаких отговорок. Чувство вины болезненно ныло и зудело сильнее, чем швы под повязкой. Что ж, немного поесть — меньшее, что он мог сделать для Ники. Она вернулась через несколько минут с бумажным пакетом в руках. Видимо, вид опустевшей миски её порадовал, потому что Ника заметно расслабилась. Как если бы из огромного списка неприятностей, вдруг стало на одну проблему меньше. — Как себя чувствуешь? Она присела на край стола и принялась рыться в пакете. — Будто меня подстрелили в живот. Он хмыкнул и сразу же пожалел о своих словах. Явно не та ситуация, которую можно сгладить глупой шуткой. Ожидаемо, Ника её и не оценила и лишь устало вздохнула. — Повернись, пожалуйста. Нужно сменить повязку. Он послушно выполнил её просьбу, и Ника медленно и осторожно начала отклеивать края пластыря. Достав из пакета всё необходимое, она свернула бинт, щедро смочила его в антисептике и принялась убирать запёкшуюся кровь. Ей стоило бы отыграться на нём за всё, но её прикосновения оставались на удивление нежными. Это было почти невыносимо. — Ты так и не ответила мне. Собираешься и дальше притворяться, что всё нормально? Её рука на секунду застыла. Затем Ника убрала бинт, достала из упаковки новый пластырь и закрыла им шов. Всё так же молча. Полностью игнорируя вопрос. А после собрала всё со стола и снова куда-то ушла, не проронив ни слова. Правда, на этот раз вернулась почти сразу же. — О чём конкретно ты хочешь поговорить со мной? О том, как я проторчала тут весь день, гадая, очнёшься ли ты? О том, как полночи оттирала кровь в твоей машине? А потом и с себя? По-твоему, у тебя здесь право задавать вопросы? Ведь у меня их гораздо больше. Так что, может, ты хочешь для начала поговорить об этом? — Ника сунула руку в карман и достала оттуда кипу документов. Там были все его паспорта и водительские удостоверения. — Да, верно, я всё-таки вернулась туда. Подумала, что тебе понадобятся чистые вещи, но так и не смогла уйти без ответов. Хотя, вообще-то теперь у меня только прибавилось вопросов. Например, как мне тебя называть? — Она начала перебирать документы один за другим. — Может быть, Итан Хьюз? Или Алекс Джонсон? Томас Юн? Или всё же Майкл? М? Это твоё настоящее имя? Не-ет… Конечно же нет. Так кто ты? — Она почти задыхалась, говоря всё это, в глазах заблестели слёзы, но Ника не позволяла себе заплакать. Всё обернулось совсем не так, как должно было. Видит бог, он не хотел, чтобы так вышло, и всё же они оба оказались здесь, и точка невозврата была уже пройдена. Ника заслуживала ответов. Заслуживала хотя бы этого.