Ника и без того замерзала в этом холодном штате, поэтому предпочла нарушить тишину первой. — Что там? Что она оставила в машине? — Оружие. Он сказал это так равнодушно, и Ника по непонятной ей самой причине тоже ответила коротко и как-то флегматично, словно в самом этом факте не было ничего необычного: — Ясно. И снова тишина. Густая и непроницаемая. Заполняющая собой всё пространство. Вытесняющая кислород так, что становится тяжело дышать. Ника закрыла глаза, но расслабиться не получалось. Почему она не решалась задать вопрос? Если между ними действительно больше не оставалось никаких тайн, то в чём смысл молчать? — Послушай, — негромко начала она, — ты и Марго… Что между вами? — Мы росли вместе. Она мне как младшая сестра. — Сестра? — Ника хмыкнула. — А сама Марго об этом знает? — Что ты имеешь в виду? — Ну, в смысле, парные татушки это, конечно, мило и всё такое, но, брось, я же не слепая. То, как она смотрит на тебя… Это совсем не сестринская любовь. Ты ведь в курсе? Ника ждала, что он, как обычно, даст ей какой-то сухой односложный ответ, но Рен молчал какое-то время, хмуро глядя в потолок, а затем вздохнул. — Мы через многое прошли вместе. Я никогда не собирался сближаться с ней или привязываться, но Марго умеет быть настойчивой. Иногда мне казалось, что она уговорила бы саму смерть, если бы та пришла за ней… Но я бы не смог дать ей то, чего она хотела. — Почему? — Когда мы впервые встретились, она была, как брошенный котёнок, который не способен выжить самостоятельно. Со временем она научилась всему, но по мере того, как Марго становилась сильнее, в ней самой что-то безвозвратно менялось. Она стала жестокой. — Рен вдруг печально усмехнулся. — Ты, наверное, подумаешь, что уж я-то точно не вправе говорить нечто подобное, но… факт в том, что на моём месте Марго прикончила бы ту девочку, не думая ни секунды. Привыкшая к логичным и последовательным алгоритмам, Ника оказалась совершенно потерянной, запутавшейся в том, что чувствовала, что должна была чувствовать и в том, что чувствовать было вообще позволительно. Когда она смотрела на Рена, перед ней будто бы одновременно находились два разных человека: тот, кого она знала, и тот, кем он был всегда. Ника любила задачи, но не представляла, как решить подобную, как определить, какой из них настоящий. — Скольких… — несмело произнесла она, но оборвала себя на полуслове. Как о таком спрашивать? — Скольких людей ты убил? Он избегал её взгляда. — Почему ты хочешь это знать? — Не знаю. Ты сказал, что могу спрашивать тебя обо всём. — Прозвучало неубедительно. Она не собиралась лукавить. — Не уверена, что на самом деле хочу знать. Но для решения задачи нужны переменные. — Что? — Да так, не бери в голову. Просто скажи. Ты обещал не лгать мне. — И не собирался. Но у меня нет для тебя ответа. — Всё настолько плохо? — почти шёпотом спросила она, боясь, что невольно начнёт представлять себе, каким могло бы быть число. — Ты не поняла. Я хотел сказать, тебе не кажется, что если бы я вёл счёт, было бы ещё хуже? Этого ей в голову не приходило. — И правда. Ника зажмурилась. Глаза жгло, будто в них песка насыпали. Она потёрла веки, но легче не стало. — Тебе правда стоит поспать. — Что, настолько дерьмово выгляжу? Болезненная улыбка тронула её губы. Глупо было отрицать. Она видела своё отражение. Видела лопнувшие капилляры в глазах, видела тёмные круги, видела лицо, которое стало ещё белее, чем обычно. — Ты всегда красивая. Она почти рассмеялась от такого заявления, но когда повернулась и поймала его взгляд на себе, то поняла — Рен не врал. Ей хотелось попросить обнять её. Чтобы повернуться на бок и чувствовать спиной тепло его тела. И представлять, что они всё ещё где-то там, дома. Тогда она могла бы перестать думать обо всём сразу, могла бы притвориться, что ей приснился дурной сон. Вот только сама она никак не решалась ни сделать шаг ему навстречу, ни отступить, а Рен будто бы боялся лишний раз прикоснуться к ней. Ника вздохнула. — Не получается. Посплю потом в машине. Тряска помогает заснуть. Эй, — Ника приподнялась на локтях, а затем резко села. — Дай-ка я лучше взгляну на твой бок. Всяко больше пользы, чем в потолок пялиться. Да и повязку пора бы сменить. Она и правда предпочла бы занять себя чем-то вместо того, чтобы и дальше лежать вот так. Он откинул одеяло, а она ещё раз вымыла руки и полезла за пакетом с лекарствами. Рана выглядела неплохо. Лучше, чем Ника рассчитывала, учитывая то, как легкомысленно Рен относился к самому себе всё время. Красноты почти не было, только большой, отдающий зеленью синяк вокруг и несколько кровавых корочек в тех местах, где яркая синяя нить врезалась в кожу. Медленно и осторожно убрав их раствором, Ника наклеила новый пластырь. — Это был последний, — озадаченно сказала она, убирая всё по местам, а затем принялась рыться в своём рюкзаке в поисках хоть каких-то тёплых вещей. — Нужно найти аптеку поблизости. Пройдусь быстренько. — Плохая идея. Снова это хмурое лицо. Он уже собрался подняться, чтобы остановить её, но Ника протестующе замахала руками. — Да всё окей. Те люди, может, и ищут тебя, но про меня-то никто не знает. Да и кому я сдалась вообще? Это не займёт много времени. Сбегаю к администратору и спрошу. Заодно прихвачу какой-нибудь еды. — Ника постаралась непринуждённо улыбнуться. Она не могла сказать ему, что на самом деле ей просто невыносимо сидеть здесь в этой гнетущей тишине. К тому же, была ещё одна вещь, которую её так и подмывало сделать. Надев толстовку, Ника натянула большой капюшон до самых глаз и как бы невзначай захватила из рюкзака телефон. — Мне ещё нужно проверить кое-что… Обещаю, я быстро. — С этими словами она пулей вылетела из номера прежде, чем могла бы услышать очередное возражение. Угрюмый тощий мужчина, пахнущий сигаретами и сэндвичем с тунцом, храпел за стойкой регистрации под звуки включённого телевизора. Он едва не свалился с хлипкого стула, на котором опасно откинулся назад, когда Ника хлопнула по звонку на столешнице, и, разумеется, своему резкому пробуждению оказался совсем не рад. Не то чтобы он в целом производил доброжелательное впечатление — ключ им вручал тоже без улыбок и какого-либо энтузиазма. Со своим маленьким ростом и миловидным лицом Ника привыкла, что с ней частенько разговаривали, как с потерявшимся ребёнком, в подобных ситуациях, однако на мрачного администратора мотеля её смущённая улыбка и круглые оленьи глазки никакого эффекта не произвели, и когда она задала вопрос, мужчина всем своим видом старался показать, насколько сильно ему приходится сдерживать раздражение. Он неспешно закурил, выдохнул дым ей в лицо и, не скрывая недовольства, ответил, что она полная дура, если считает, что в этой глуши есть хоть что-то на милю вокруг, кроме поганого леса, и что ближайшую аптеку стоит искать в городе, до которого полчаса езды. В принципе, Ника и не ждала чуда в этом плане. Что реально расстроило, так это абсолютно непригодная сеть даже здесь. Она надеялась, что у администратора вайфай будет ловить получше, но, видимо, тут и правда настоящая глушь. Работать с таким не представлялось возможным, а жаль — ей до смерти хотелось взяться за старое всего на минутку, просто чтобы убедиться. Марго никак не давала ей покоя, и если Рен и доверял ей, то у самой Ники не было на это ни одной объективной причины. Досадливо цокнув языком, она убрала телефон обратно в карман. Теперь ей только и оставалось, что выбирать между чипсами и шоколадом в вендинговой машине, а выбор и впрямь трудный — уж сколько бы она ни любила сладости и закуски, а на полноценный ужин ни один вариант не тянул. Растерянно глядя сквозь подсвеченное стекло, Ника в очередной раз поняла, как сильно скучала. Скучала по морю, по большому дому, по мягкой постели и гладким простыням, скучала по еде, которую Рен готовил для неё, и по дням, казавшимися тогда до унылого обыденными… Её раздумья прервались в один миг. Что-то до боли стиснуло плечи, а на лицо плотно легла чужая ладонь, мешая вдохнуть. Глухо замычав, Ника попыталась вывернуться, крутила головой, извивалась, но тщетно. Старалась ухватиться за что-то, упереться ногами, но её попросту оторвали от земли, словно она ничего не весила, и Ника могла лишь яростно махать ботинками в воздухе. Её волокли назад. Неизвестно кто и неизвестно куда. Одно она осознавала точно — не к парадному входу. Здание медленно отдалялось, а затем она увидела незнакомый автомобиль, припаркованный с другой стороны мотеля, багажник которого был заблаговременно открыт. Сложить два и два труда не составляло. В своей последней отчаянной попытке Ника кое-как приоткрыла рот и намертво вцепилась зубами в ладонь незнакомца. Тот тихо зашипел, но даже не дёрнулся. А вот взбесился, очевидно, здорово — в следующую секунду Ника почувствовала, как шею будто ужалило. Ей что-то вкололи. Снотворное, успокоительное, конский транквилизатор — она не знала, что именно. Знала только, что почти сразу её тело налилось свинцом, и голова стала такой тяжёлой, что она больше не могла её удержать. *** Импульсивная, упрямая. Она всегда была такой, и он успел привыкнуть к тому, что если Нике вдруг что-то взбрело в голову, остановить её не удастся. Но почему он не попытался? Рен злился на себя за это, а когда она не вернулась ни через десять минут, ни через двадцать, он, кажется, впервые за долгие годы ощутил страх. Столько раз он ставил на кон свою жизнь, и это не имело никакого значения, но подвергнуть опасности её… В глубине души Рен уже знал, что рассчитывать не на что, когда шёл к стойке регистрации, но всё равно надеялся услышать хоть что-то, что не позволило бы угаснуть последней искре. Однако администратор быстро разбил эту надежду, сказав, что девушка давно ушла, затем, не стесняясь в выражениях, в красках описал всю степень своего возмущения тем, как все вокруг достали его посреди ночи, и сообщил, что почти сразу, как Ника вышла, какой-то человек оставил посылку для их номера. Практически швырнув на стол маленькую коробку, он махнул рукой, недвусмысленно намекая, чтобы нежеланный постоялец проваливал туда, откуда пришёл, и вернулся к бездумному переключению каналов телевизора. В коробке лежал предоплаченный телефон. Какое-то время Рен просто смотрел на него, сидя в полной тишине. Холодная пустота медленно заполняла собой всё нутро. В памяти мобильного был забит всего один номер. После длинных гудков из динамика наконец раздался смутно знакомый голос: — Привет, Токио. Давно не виделись. Ненадолго воцарилось молчание. Пустота пробиралась глубже и глубже, пожирая всё на своём пути. Рен сделал глубокий вдох. — В чём дело? Пропало желание снова отправлять за мной людей? В словах сквозил холод. На другом конце линии усмехнулись. — У меня другие методы. Зачем гоняться за кем-то, если можно заставить его самого прийти к тебе? — Где она? — сквозь зубы процедил Рен. — Не хочу выглядеть, как ходячее клише, но не знаю, как ещё это сказать: если хочешь вернуть девчонку не по частям, придётся обменять её жизнь на свою. — Голос из трубки звучал откровенно насмешливо. — Знаю, трудное решение. Ты подумай. Я дам тебе время. Адрес скину в сообщении, — сказал он и с притворным дружелюбием практически пропел в трубку: — Надеюсь, скоро встретимся. Глава 17. Не отпускай