Её беззаботная улыбка… Словно ничего не случилось. Словно произошедшее было лишь глупой, ничего не значащей шуткой. Рен почувствовал, как ногти до боли впились в ладони. — Я ещё даже не начал, — сдавленно процедил он сквозь зубы, и слова больше напоминали утробный рык. — Ого! И правда выглядишь угрожающе! — лишь усмехнулась она в ответ и шагнула навстречу. Казалось, происходящее её действительно веселило. — Не думала, что когда-то увижу это собственными глазами. Ещё и так близко… Впечатляет. Шаг. Ещё шаг. Марго двигалась медленно, плавно, как в танце, постепенно сокращая расстояние между ними. Глядя неотрывно. Выискивая что-то на его лице. Ответ на вопрос, который не давал покоя. И Рен так же пристально смотрел на неё. В ожидании своих собственных ответов. Когда она подошла практически вплотную, её руки совершенно бесстыдно потянулись к нему. Пальцы бегло коснулись подбородка, скользнули ниже. Она провела ладонями по его груди, а после, будто бы невзначай, нащупала пистолет под одеждой, и с пухлых губ сорвался короткий смешок. Её звонкий голос превратился в томный шёпот, когда она привстала на цыпочки, чтобы приблизиться к его лицу: — Разве не здорово снова вернуться сюда? Напоминает о старых добрых деньках… Я бы сейчас пошутила про то, прихватил ли ты с собой оружие или просто так рад меня видеть, но, кажется, ты совсем не рад. — Прекрати. Он старался сохранять спокойствие, но Марго, похоже, была совсем не настроена говорить серьёзно. Впрочем, как и всегда. — Надо же! Ты реально злишься на меня? Она обиженно надула губы. На лице отразилось притворное удивление, и вместо того, чтобы отстраниться, Марго, наоборот, придвинулась ближе и попыталась обхватить его плечи. И Рен не выдержал. Он оттолкнул её, но она снова настойчиво подалась вперёд, и тогда он грубо сжал её горло, вынуждая наконец остановиться. Однако Марго только ухмыльнулась. — Что, придушишь меня теперь? Ты не сможешь, — прохрипела она, и издевательская улыбка не сходила с её губ. Они оба знали, что это правда. Что как бы сильно он ни был зол, прикончить её рука не поднимется. — Ну, давай же. Сожми сильнее. Мне нравится. Люблю пожёстче… На короткий миг Рен замер, колеблясь, но затем обессиленно вздохнул и разжал пальцы. — Хватит дурачиться! Просто объясни, почему ты сделала это? Марго чуть согнулась, жадно хватая ртом воздух, а отдышавшись, подняла на него глаза, полные презрительной насмешки. — Почему? А как сам думаешь? — Не знаю. Я думал, мы друзья. Думал, что могу довериться тебе, но, похоже, всё изменилось. Ответ её будто бы оскорбил и позабавил одновременно. — Друзья? Я никогда, ни одного дня не смотрела на тебя, как на друга… — Напускное веселье пропало с её лица так же быстро, как и появилось, и она взглянула на него с такой горечью, что становилось почти физически больно. — Но ты ведь знал это, правда? Всегда знал, что я любила тебя. Просто старался этого не замечать. Рен напряжённо сглотнул ком, который застрял у него в горле. Она была права. Он знал. И довольно давно. Но не отталкивал её и не подпускал ближе. — И поэтому ты так поступила? От большой любви? — Ты обманул всех! — взорвалась Марго, наконец дав волю истинным чувствам. — Предал организацию, не выполнил задание и ушёл! Но я могла бы понять это! Я бы закрыла на это глаза ради тебя! — Её голос сорвался, и она затихла. В этот момент Рен увидел то, чего не видел никогда прежде: по её щекам текли слёзы. Марго поспешила отвернуться, чтобы быстро смахнуть их и притвориться, что ничего не было. — В конце концов, что бы не случилось, мы всегда были на первом месте друг у друга. Я приняла бы что угодно, если бы ты просто пришёл ко мне. Но почему, скажи? Почему ты выбрал не меня?! — А ты бы пошла со мной, если бы я позвал тебя? Бросила бы всё? Отказалась бы от своей жизни? Марго открыла было рот, но так и не выдавила ни слова. Лишь тяжело дышала, продолжая упрямо глядеть ему в глаза. Когда же она нашла, что сказать, то гордо вскинула подбородок и расправила плечи. Губы дёрнулись в кривом оскале. — Ладно, ты ведь всё обо мне знаешь. Помнишь, что я говорила ещё в самом начале? О чём мечтала тогда? Я обещала, что сделаю всё, чтобы измениться. Что доберусь до самого верха. Ни перед чем не остановлюсь и не позволю сломить себя снова. Я своему слову верна. Чёрт, я ведь была никем! Помойной крысой, которую можно продать и купить, как какую-то вещь. Но посмотри-ка, жалкой и беспомощной девчонки, рыдающей в холодном контейнере, без света и почти без воздуха, на грузовом судне, везущем её в неизвестность, бог знает где посреди океана… её больше нет. Зато есть шикарная квартира в центре Манхэттена и «Мазератти» на подземной парковке. Так зачем мне бросать всё это? Разве это не разумная цена за наши жалкие душонки? — И как? Сильно это помогло? Почувствовала себя лучше? Поэтому ты постоянно приходила ко мне? Выпивала и вырубалась на моём диване? Хваталась за рукав моей рубашки и просила не оставлять тебя одну? От счастливой жизни? Марго, до этого неспешно вышагивающая из стороны в сторону, резко остановилась. Страшная гримаса исказила лицо. Слова задели её, но она не была бы собой, если бы могла просто признавать поражения. — Думаешь, ты лучше меня? Собираешься притворяться хорошим человеком до тех пор, пока сам в это не поверишь? Купишь дом с белым заборчиком, устроишься на дерьмовую работу и будешь ходить в офис с девяти до пяти? — Нет. — Правда? И в чём же тогда твой гениальный план? Ты ведь понимаешь, что после того, что ты натворил, второй раз никто тебя так просто не отпустит? Убегать бесконечно не получится. — А кто сказал, что я стану бежать? Знаешь же, как говорят: рыба гниёт с головы. Поэтому я собираюсь отрубить голову. До приказов мертвеца никому уже не будет дела. Ответ будто бы удивил её и в то же время показался ужасной глупостью. — Пойдёшь в наступление? — усмехнулась она. — Очень в твоём духе, если честно. Но ты уверен, что смерть Муди решит проблему? — Муди? Правда считаешь, что он стоит во главе? Нет, он всего лишь строгая нянька для непослушных детей. Марго изумлённо округлила глаза. — Тогда… — Да. Мне нужен тот, кто всё это время оставался в тени. Тот, кто действительно всем управляет. Тот, кто находится на восемнадцатом этаже. — Слишком амбициозно даже для тебя. Чёрт, никто не бывал на восемнадцатом этаже. В смысле, вообще. Я даже начала думать, что слухи вокруг таинственного «председателя» — лишь городская легенда… — Ну, кто-то же должен быть первым. К тому же, один человек не мог не побывать там. Он точно знает правду. — Муди? Рен кивнул. — Он наверняка хоть раз встречался со своим кукловодом. На худой конец, он хотя бы должен знать о нём что-то, так что… — Так что ты, как обычно, собираешься броситься в бой, — вздохнула Марго. — Какой ещё бой? — Неожиданно раздавшийся позади голос Ники заставил обоих резко обернуться. Та вместе с Софией стояла на краю лестницы и вопросительно глядела на Рена. — Я же просил оставаться в машине. Что вы здесь делаете? Он хмурился, но голос звучал слегка растерянно. Ника виновато опустила голову, а София уже собиралась что-то ответить, когда первой молчание нарушила Марго. — С ума сойти! Значит, сучка осталась жива?! — чересчур восторженно выкрикнула она и уже чуть тише прошипела: — Это несложно исправить. Рен не заметил, как Марго оказалась слишком близко. Она всегда была превосходной ученицей. Быстрая, ловкая и смертельно целеустремлённая. Когда она выхватила его собственный пистолет, было уже слишком поздно. Он сделал единственное, что мог: встал под прицел прежде, чем она выстрелит. Марго не шелохнулась. Продолжая стоять с вытянутой рукой, она лишь крепче сжала рукоять и прожигала Рена решительным взглядом, словно надеялась, что он передумает. А затем вдруг разразилась смехом. Громким, надрывным, неестественным. Смехом, от которого по коже бежали мурашки. — Ну надо же! Я ещё могу понять, что ты готов умереть ради своей дурацкой фантазии о свободе, но ты ещё и ради неё готов с жизнью расстаться?! — она мотнула головой в сторону Ники, и снова сорвалась на жуткий хохот. — Марго, отдай пистолет, — спокойно, но требовательно велел Рен, делая шаг ей навстречу, но она тут же отпрянула и попятилась. — Что? Не-ет! — Она продолжала медленно отступать. Из горла всё ещё рвались нервные смешки, при этом по щекам вовсю катились слёзы. Одна за другой. И Марго больше не пыталась их спрятать. — Ты же за этим сюда пришёл, разве я не права? Убить меня или убедиться в том, что я больше не стану мешать. Хорошо, ты победил. Я не помешаю. — Она остановилась у самого края, там, где должна была быть стена, но оставалась только пропасть. Глядя на пистолет в своей руке, Марго хмыкнула. — Важно знать, когда вовремя уйти, верно? — Её последняя усмешка прозвучала так, будто ей не хватало воздуха. — Может, ты и прав. Может, та, другая жизнь действительно лучший выбор… — Она вновь подняла глаза на Рена и улыбнулась. Слабо, но в первый раз настолько искренно. — Так что сделай это. Ладно? Сделай всё, что планируешь. Доберись до верхушки. За нас обоих. Она выглядела такой нежной и ранимой, какой он никогда не предполагал её увидеть. Всего за долю секунды дуло пистолета оказалось прижато к виску. Оглушающий звук выстрела эхом прокатился по пустому пространству и растаял без следа, в то время как непроглядная темнота пропасти поглотила упавшее тело. Глава 20. Говард Три дня подряд ей снился один и тот же сон. Ночь. Она идёт по незнакомой улице. Вокруг тихо, улица пуста. Льёт дождь, но почему-то ей совсем не холодно. Она видит впереди силуэт, а подойдя ближе, узнаёт в нём Рена. Он стоит к ней спиной, но она точно знает, что это он. На нём костюм, как будто бы он собрался на чью-то свадьбу или на торжественный приём. В его руках большой букет белых цветов. Он ждёт её. Сердце начинает биться быстрее, и Ника бежит к нему. Что-то не так. Он стоит неподвижно прямо под проливным дождём, как прекрасная застывшая статуя. Внутри возникает тревожное чувство. Она кричит: «Почему ты стоишь тут? Ты ведь промокнешь!». Но он ничего не отвечает. А когда Рен поворачивается к ней лицом, она видит кровь на его белой рубашке, алые капли на подбородке, на шее. Дождь не смывает её. Ника спрашивает, что случилось, но он продолжает молчать и только смотрит на неё глазами, полными печали, точно извиняясь за что-то без слов. И кровь капает на белые лепестки цветов… Она снова проснулась в болезненном ознобе. Неизвестный страх, прочно поселившийся внутри, заставлял глубоко и рвано дышать. Рен по-прежнему стоял возле окна, вглядываясь куда-то вдаль. Так же, как и когда она засыпала. Что-то сломалось в нём в тот миг, когда умерла Марго. Ника и сама не смогла бы забыть об этом. Звук выстрела до сих пор стоял в ушах, но казалось, тишина, наступившая вслед за ним, была ещё страшнее. Она помнила, как перестала дышать, помнила тихий вскрик Софии, тут же подавленный прижатыми ко рту ладонями. Помнила, как инстинктивно схватила девочку за плечи и прижала к себе, заставляя отвернуться и не смотреть. И она помнила, как замер на месте Рен, не успев сделать шаг. Будто бы мог остановить Марго. Будто бы хотел поймать её в последний момент. Из всего, что произошло за последнее время, почему-то именно эта картина оказалась самой жуткой. Он выглядел так, словно в любую секунду рассыплется на куски. Казалось, Рен вот-вот пошатнётся и рухнет на колени, но он только стоял там, продолжая смотреть в пустоту. Минуту, две, может, больше… Ника уже хотела окликнуть его, но именно в тот момент он развернулся и просто зашагал прочь. Он не сказал ни слова, проходя мимо них, молчал, спускаясь по лестнице, и так же молча сел в машину, даже не оглянувшись туда, где должно было лежать тело. Когда Ника вместе с Софией спустились следом и сели на заднее сиденье, он завёл мотор и тронулся с места. По-прежнему безмолвно. А они обе не решались нарушить это ужасное молчание. София изумлённо ахнула, когда машина вместо очередной парковки придорожного мотеля остановилась возле высокого здания в самом центре города. Вокруг сплошь высились небоскрёбы. На резонный вопрос, что же, собственно, изменилось, Рен лишь ответил, что никто больше не станет прятаться или убегать, и от того, как он это сказал, по спине пробежали мурашки. В отличие от Ники, все тревоги Софии быстро сошли на нет, стоило ей переступить порог нового пристанища. Это был не люкс, однако же номер невозможно было сравнить ни с одним из предыдущих мест, где они останавливались. Он скорее походил на полноценную квартиру с просторной, сверкающей белизной ванной, небольшой кухней и самое главное — двумя отдельными спальнями. Возможность в конце концов обрести некоторое уединение открыла в Софии второе дыхание. — Ну наконец-то! — воскликнула она и со всех ног ринулась осматривать свои новые «владения», громко захлопнув за собой дверь. Ника и рада была бы разделить её восторг, рухнуть на мягкую постель, расслабиться, сбросить с себя одежду вместе со всеми тревогами, но реальность была слишком жестока, чтобы просто забыть обо всём. И, несмотря на окружающий комфорт, она не находила себе места. Как и Рен. Он не сомкнул глаз всю первую ночь. Метался, кругами ходил по комнате, двигал предметы на полках, пытался убрать несуществующую пыль со всех поверхностей, раскладывал по шкафам вещи. Проснувшись от очередного кошмара в начале шестого утра, Ника застала его наглаживающим рубашки. Она и раньше замечала за ним подобное — всякий раз, как что-то беспокоило его, он стремился навести вокруг себя идеальный порядок. Даже если всё уже было в порядке. Рен был рядом, но в то же время будто бы совсем далеко. Он почти не смотрел на неё, но когда их взгляды всё же встречались, в его глазах отражалось болезненное сожаление. Смотреть на него такого было слишком тяжело. Она никогда не теряла никого близкого. У неё и не было близких людей до этого, поэтому она слабо представляла себе, каково ему было в тот момент. А потом она поняла, что вполне может потерять его, и от одной этой мысли Ника почувствовала горький ком, подступающий к горлу, от которого хотелось немедленно забиться в угол и плакать. Теперь он уже чёрт знает сколько смотрел в окно. Не впервые за эти три дня. Нет, он не просто смотрел, а целенаправленно выискивал что-то. Наблюдал, следил, сверялся с часами. Ника начинала всерьёз волноваться. Ей не сильно хотелось знать, что Рен собирался делать. По правде говоря, совсем не хотелось. Какой-то внутренний инстинкт отчаянно отговаривал её задавать вопросы, подсказывал, что ответы её только огорчат, но она не могла не спросить, потому что неведение сводило с ума по-своему.