Время близилось к часу ночи, и Рен вдруг начал собираться куда-то. Надел старательно выглаженную накануне одежду, и у Ники словно земля ушла из-под ног — он выглядел почти в точности как в её сне. Вот только звук щёлкнувшего затвора пистолета никак не вязался с таким парадным видом. Вопрос вырвался сам по себе. И когда наконец Рен поведал ей о своих планах, Нике стало дурно. Разумеется, он выбрал это место не случайно и уж точно не ради того, чтобы осчастливить Софию. В доме напротив жил его личный дьявол. Тот, кто забрал его из приюта. Тот, кто сделал его тем, кем он являлся теперь. Тот, кто, по словам самого Рена, посвятил свою жизнь тому, чтобы профессионально создавать чудовищ. Он и правда собирался броситься в бой. Мысль о том, что она может его потерять стала ещё более осязаемой, более реальной. Ника почувствовала, как кровь резко отлила от лица. Хотелось кричать, хотелось встать в проходе и умолять его остаться, но она не способна была даже выдохнуть в ту секунду. Она не могла остановить его, не могла просить не уходить, да и, если уж быть до конца откровенной, не была уверена в том, что вообще имела на это право. София выглянула из комнаты как раз в тот момент, когда он подходил к двери. Поймав её озадаченный взгляд, Рен остановился. — Оружие, что я давал тебе тогда, оно ещё при тебе? — спросил он, и, ненадолго замешкавшись, девушка кивнула. — Хорошо. Держи его при себе. Табличка «Не беспокоить» останется на двери. До моего возвращения никому не открывай. Даже если это персонал отеля. Если что случится, не думай ни секунды. Просто стреляй. С этими словами он ушёл, ни разу не обернувшись и не попрощавшись. *** Говард Муди. Человек, который, как многие сказали бы, заменил ему отца. Рену не нравилось думать о нём в подобном ключе, однако факт оставался фактом — Говард был единственной ключевой мужской фигурой в его жизни с двенадцати лет. В каком-то странном извращённом смысле их тоже можно было назвать семьёй. Неблагополучной дисфункциональной семьёй. За годы работы на компанию Рен успел узнать об этом человеке всё: его расписание, его слабости, его привычки. Он знал его любимый бренд одежды и марку бурбона, стакан которого тот выпивал каждый вечер. Знал когда и сколько раз в день Муди ел, в каких ресторанах, знал в точности его предпочтения в еде. Помнил наизусть номера его счетов и адреса каждого здания, находившегося в его собственности. Знал места, которые Муди любил посещать в свободное время, автомобили, на которых он ездил, и, конечно, Рен безошибочно мог сказать, по каким дням и в какое время тот возвращался домой. Говард явился как по часам. Он даже не заметил чужого присутствия в темноте пустых апартаментов. Слишком беспечный, слишком уверенный, как и всегда. Он сразу же прошёл в ванную, огромную сверх всякой меры, по размерам сопоставимую с чьей-нибудь крохотной квартиркой в гетто. Говард питал слабость ко всему большому и вычурному. Пытался ли он этим компенсировать что-то — риторический вопрос. Звук его глухих шагов тонул в бесконечной высоты потолках. Тень Рена, расположившегося в одном из гротескных, похожих на трон, кресел в гостиной, замершая в терпеливом ожидании, ускользнула от его внимания. Рен подождал ещё немного, бездумно глядя на полоску света, выбивавшуюся из-под двери, прислушиваясь к мерному шуму воды. Он решил дать Говарду время. В конце концов, это был его ритуал — около часа лежать в ванне после рабочего дня со стаканом выпивки и под умиротворяющие классические мелодии в исполнении одного из оркестров «Большой пятёрки». Пусть так. Если это в последний раз, то можно позволить ему насладиться моментом. Звук воды стих. Из колонок негромко зазвучала музыка. Рен поднялся с места и неслышно зашагал к двери. Тёплый, слегка приглушённый свет диодных ламп по периметру равномерно наполнял светлую комнату, прямо посреди которой и стояла королевских размеров ванная. От поверхности воды едва заметно поднимался пар. Говард лежал с закрытыми глазами, абсолютно расслабленный. Всё так же не замечая ничего странного, не ощущая чужого присутствия даже на уровне интуиции. Потому голос, внезапно вырвавший его из сладких объятий лёгкой дрёмы, заставил мужчину так резко распахнуть глаза. — Ты до сих пор не сменил пароль на входной двери. Довольно опрометчиво, учитывая наши обстоятельства, не находишь? Рен двигался медленно, даже лениво, без интереса оглядываясь вокруг, словно был у себя дома. Впрочем, шумный всплеск воды вернул его внимание к Говарду. — Ты… Как ты тут оказался? Муди пытался заставить собственный голос звучать твёрже, ровнее, но довольно трудно сделать это, когда тебя застают врасплох в столь щекотливом положении. Рен шагнул ближе. — Довольно странный вопрос, — с прежним равнодушием ответил он. — Нас ведь столько связывает. Забыл? Сколько раз я бывал тут? Я помню твой пароль, помню расположение всех камер на каждом этаже, знаю, когда сменяется охрана, кто из них любит подремать, кто не может протянуть часа без сигареты… Я был хорошим учеником, сам говорил. Их взгляды встретились и от того, как Рен смотрел на него, Говард, невзирая на горячую воду, ощутил зловещий холод. Он знал этот взгляд. Он создал его. — Думаешь я боюсь тебя? — с напускной уверенностью произнёс Муди и предпринял неуклюжую попытку подняться, но тщетно — слишком скользкая поверхность и слишком обрюзгшее, неповоротливое тело. Ему оставалось лишь и дальше делать вид, что всё под контролем, в то время как Рен продолжал мерить шагами пространство вокруг. — Думаю, тебе сто́ит. — Один мой приказ, и здесь будут… — Кто? — Рен вдруг замер на месте. — Те сонные мухи с первого этажа? Или другие твои подопечные? Те, что оказались более послушными? Ты не успеешь позвать их. — Он снова зашагал, на этот раз приближаясь к самому Говарду, а подойдя совсем близко, понизил голос почти до шёпота. — А если даже и так, у нас всё равно хватит времени, чтобы расставить все точки раз и навсегда. — Ты не посмеешь… — так же тихо произнёс Говард, будто бы сам не верил собственным словам, но отчаянно хотел убедить самого себя. Рен не хотел смеяться. Это было совсем не весело. Но злая усмешка вырвалась против его воли. — Ты так старательно растил палача. Почему же теперь удивляешься? Медленно расстёгивая пуговицы на манжетах рубашки, закатывая рукава по локоть, Рен смотрел на него сверху вниз. Казалось, он впервые видел это в глазах Говарда — плохо скрываемый страх. — Достаточно! — гневно выпалил Муди, предприняв очередную провальную попытку выбраться из ванной. — Неблагодарный сопляк… Чего ты хочешь от меня?! Что тебе нужно?! — Правда. — Какая ещё, к чёрту, правда?! Наконец ухватившись покрепче за борты, Говард вновь попробовал встать, но крепкие руки с силой надавили ему на плечи, вынуждая остаться в воде. Нависнув над ним, Рен пристально посмотрел ему в глаза. И взгляд этот был красноречивым и многообещающим. — Правда о том, кто на самом деле управляет организацией. — Не неси чепухи, — попытался отмахнуться от него Муди. — Ты сам прекрасно всё знаешь. Знаешь, что компания — это моё детище! Моя жизнь! То, с какой страстью, с каким отчаянием он выкрикнул эти слова, в очередной раз заставило Рена нервно усмехнуться. — И я должен в это поверить? Брось, не трудно догадаться, что ты всего лишь кукла чревовещателя. Что мне действительно интересно — чья именно рука так глубоко застряла у тебя в заднице? — Он наклонился ниже, ладонь опустилась Говарду на горло. Одно небольшое усилие, и грузное тело опустилось под воду с головой. Брызги разлетелись в стороны, крупные пузыри всплыли на поверхность. Муди отчаянно замахал отёкшими руками, и тогда Рен ослабил хватку, позволяя мужчине снова подняться и вдохнуть воздух, после чего отчеканил практически по слогам: — Кто. Стоит. Во главе. Компании? Шумно дыша, Говард поднял на него странный нечитаемый взгляд и негромко просипел: — Не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответ. Это заявление неожиданно вызвало в нём такой всплеск гнева, что он раньше никогда не испытывал. Руки сами крепче сжались на шее Говарда, и мужчина опять оказался под водой. Когда пелена спала с глаз, а над ухом раздался отчаянный жадный вдох, Рен опять задал вопрос: — Как попасть на восемнадцатый этаж? Вместо ответа Говард лишь закашлялся и наградил его всё тем же взглядом. Это по-прежнему был страх. Теперь Рен понял. Вот только боялся Муди не его. — Не открывай эту дверь, — сдавленно пробормотал он. — Тебе не понравится то, что ты найдёшь за ней. Смесь обиды и бессильной ярости овладели Реном. Он навалился на Говарда всем своим весом. Вода забрызгала рубашку, но ему было всё равно. Он не смог бы разжать руки, даже если бы захотел. Он всё держал и держал его под водой, не видя, не слыша ничего, не обращая никакого внимания на руки Муди, цепляющиеся за одежду, на аккуратно подстриженные ногти, впивающиеся в шею, царапающие кожу. Он продолжал держать его до тех пор, пока всё не стихло, пока пальцы не ослабли, пока тело не перестало сопротивляться. *** Ей показалось, что она не дышала всё то время, что его не было, судя по громкому вздоху облегчения, вырвавшемуся из груди, когда хлопнула входная дверь. Вопреки худшим ожиданиям, он выглядел вполне нормально, во всяком случае, так ей показалось, разглядеть не успела — Рен, не сказав ни слова, пересёк комнату и скрылся в ванной, оставляя Нику гадать, случилось ли что и насколько всё плохо на сей раз. Обычно монотонный шум льющейся воды её успокаивал, но она не могла сомкнуть глаз до этого, не клонило в сон и теперь. Ника просто лежала в полной темноте под одеялом, прислушиваясь к этому звуку. В ожидании, когда он стихнет. Она не видела, как Рен вышел, не слышала его приближающихся шагов, только почувствовала, как рядом промялся матрас. Гладкие белые простыни тихо зашуршали. Над ухом раздался едва различимый вздох, а затем воцарилась полная тишина. Ника вслушивалась в неё, но так и не смогла закрыть глаза. Дикий коктейль из эмоций бушевал в крови. Сильнее всего ощущался страх. Страх за него. Не выдержав, Ника нащупала выключатель ночника возле кровати. Слабый свет едва рассеял темноту в радиусе вытянутой руки. Она бросила взгляд на Рена — его глаза оставались закрыты, но почему-то она точно знала, что он не спал. В тусклом освещении ей удалось углядеть несколько маленьких капель воды, оставшихся на его плечах, а после взгляд зацепился за три кривых красных полосы на его шее — царапины совсем свежие. Внутри болезненно защемило. Поддавшись нахлынувшим чувствам, Ника потянулась к нему, осторожно коснулась губами прохладной кожи над ключицей, затем снова и снова, плавно поднимаясь к шее и гладко выбритому подбородку… Рен распахнул глаза, когда она незаметно перебралась к нему на колени. Их лица были в считанных дюймах друг от друга. Он по-прежнему ничего не говорил, но во взгляде читался немой вопрос. На секунду Ника смутилась. — Знаю, момент не самый подходящий, — полушёпотом произнесла она, глядя на него едва ли не с мольбой. — Вернее, совсем не подходящий, но… что, если другого не будет? Ника застыла. Она так боялась, что он скажет ей перестать, что оттолкнёт её, но вместо этого он мягко коснулся её щеки, подался вперёд и прижался губами к её губам. Аккуратно, нежно, словно впервые пробуя на вкус. Всего один короткий поцелуй, а у неё уже перехватило дыхание. Рен был рядом все эти дни, но Ника вдруг остро ощутила, что скучала по нему, как если бы их разделяли целые континенты. — Расслабься, — выдохнула она, целуя его за ухом. — Не думай ни о чём хотя бы несколько минут. Губы вновь опустились на его шею, ладони легли на грудь и плавно двинулись вниз, неторопливо исследуя крепкое тело, поглаживая твёрдый живот, осторожно, старательно избегая кое-как заживающих швов. Чувство, что она делает что-то неправильное никак не покидало её, однако то, как чуть вздрагивали и напрягались его мышцы под её пальцами, говорило об обратном, а когда руки опустились ещё ниже, все сомнения развеялись окончательно. Мысль о том, что она всё ещё была желанной для него, заставила сердце забиться ещё чаще. Он притянул её ближе. Обхватил бёдра, приподнялся сам и помог ей опуститься на него. Постепенно, до ужаса медленно. Ника несдержанно ахнула, когда он полностью оказался внутри и крепче обхватила его плечи. Рен не спешил. Он двигался размеренно, тягуче медленно, и Ника не смела нарушить этот темп. Его руки скользнули вдоль её спины, губы прерывисто касались щёк, скул, поцелуи спускались на шею. Он оставлял влажные отпечатки губ везде, где мог дотянуться. Целовал её так нежно и трепетно, словно искал в ней утешения. Это было не похоже на него. Впервые Рен казался ей таким… уязвимым. Ника прижалась к нему теснее. Внизу живота томительно заныло. Ладони сильнее сжали её бёдра, и толчки стали чаще, чуть глубже. Ника тихонько простонала и прогнулась в спине. Губы Рена тут же опустились ей на грудь, лёгкие беспорядочные поцелуи покрывали чувствительную кожу, касались рёбер, задевали твёрдые соски. Каждое его касание, каждое движение были невыносимо приятными, отзывались всё новыми нервными импульсами, прошивающими насквозь, от которых тело практически немело. Его частое прерывистое дыхание обжигало. В животе тянуло от томительного наслаждения. Чувствуя приближающуюся разрядку, Ника пыталась поймать его губы своими, когда он резко приподнялся, толкаясь в неё сильнее, отчего по телу пробежала мелкая дрожь. Пальцы до боли впились в его плечи, и Ника вся сжалась на нём. Его имя протяжным громким стоном невольно сорвалось с губ, и в этот момент её совсем не заботило то, услышит ли кто-то. И она даже не подозревала о том, что это был первый раз, когда девушка выкрикивала его настоящее имя. Он не выдержал. Два стона слились в один, и через мгновение Рен обессиленно откинулся назад на подушки, утягивая Нику за собой. Уткнувшись лицом ему в шею, она тяжело дышала. Горячие ладони ласково поглаживали её спину, пальцы перебирали растрепавшиеся волосы, звук сердцебиения казался оглушительным во вновь наступившей тишине. Время будто застыло ненадолго. — Ника, — вдруг негромко окликнул он, вырывая её из этого небытия. — М? Она нехотя подняла голову. Какое-то время он просто смотрел на неё. Внимательно, проникновенно, словно ища ответ на какой-то не озвученный вопрос. Протянул руку, убрал со лба прилипшую прядь волос, нежно погладил по щеке, а затем сказал то, от чего её будто током прошибло: — Я люблю тебя. Она замерла, не мигая глядя на него в ответ. На глаза в который раз против воли навернулись дурацкие слёзы. — Тогда не уходи, — тонким, срывающимся голосом произнесла она и порывисто обняла его, вновь пряча лицо на его груди. Изо всех сил стараясь не расплакаться, как никчёмная глупая девчонка. — Можешь просто не идти туда? А? Забыть обо всём, уехать так далеко, как только получится, и попробовать начать всё сначала? Ты же так и хотел… Так почему теперь должен рисковать всем? — Сдавать назад уже слишком поздно, — спокойно ответил он, продолжая медленно поглаживать её по голове. Каким-то странным образом это и правда успокаивало. — С этим я опоздал лет на двадцать. К тому же после всего, что было… — Рен оборвал себя на полуслове. Чуть отстранился, чтобы мягко коснуться её лица и снова взглянуть в глаза. Чтобы убедиться в том, что она точно услышит то, что он хотел сказать. — Пойми, если я не покончу со всем этим раз и навсегда, если я не убью этого человека, то вся моя жалкая жизнь окажется бессмысленной. Глава 21. У истоков распада