Живот будто режут. Невидимый хирург заявился в комнату Нелли и решил вскрыть своим скальпелем — иначе и не опишешь. Будто внутренности скручивает в узел, а затем резко распрямляет, снова скручивает и вновь отпускает. Боль, которая сменяется расслаблением, а затем возвращается – самое ужасное на свете, ведь в какой-то момент кажется, будто это сейчас прекратится, но, нет, приходится мучаться дальше. Нелли осознает, что происходящее несёт большую опасность как для неё, так и для ребёнка, если она в ближайшее время не получит срочную медицинскую помощь, то рискует потерять и свою жизнь, и жизнь ещё не рождённого малыша. В этот самый момент ей ещё страшнее, чем после взрыва на парковке. Там она была дезориентирована, сейчас же действует совсем иначе. Находит рукой упавший на пол телефон, набирает номер скорой, прося приехать как можно скорее. То, что они не будут задерживать, для неё не секрет – частные клиники и их частные машины всегда ценят своих клиентов, ведь от этого зависит сумма чека. Затем Нелли зовёт хоть кого-нибудь, кто есть в доме в данный момент. Кричит, что есть сил: — Быстро сюда, олухи! – Слов она не выбирает, для этого банально нет времени, Соколова чувствует, что каждая секунда сейчас на счёту. – Живо! Раздается топанье, хлопает дверь, и, наконец, в комнате появляется пара мужчин. Девушка расслабленно выдыхает, когда видит, что они достаточно крепки для того, чтобы её поднять. Они без промедления делают это, стоит ей протянуть свои руки им навстречу. – Что случилось? – Спрашивает один из них, пока они спускаются вниз по лестнице. На его лице написано настоящее беспокойство, а не притворное, уж это Нелли может различить. – Что-то не так с ребёнком, я уже вызвала скорую, поэтому вынести меня на улицу, – девушка сразу же давит на то, что известно телохранителям Рената со стопроцентной уверенностью – он хочет ребёнка, и если они не помогут ей его сохранить, то полетят головы. – Ещё из моей комнаты нужно было взять сумку для больницы, там документы и всё, что может понадобиться. Второй возвращается обратно, чтобы забрать то, о чем она попросила. «Топают, как слоны», — раздраженно думает Нелли, прислушиваясь к происходящему. Когда их снова становится трое, молодую хозяйку выносят на улицу, располагают поудобнее в кресле и даже пытаются подбодрить, приговаривая: – Всё будет хорошо, не волнуйтесь, врачи уже скоро подъедут, – один из бугаев пытается выжать из себя как можно более жалостливые слова, на какие только способен. Нелли охота его треснуть, но в тоже время она благодарна, ведь она совсем одна здесь, в полнейшей неизвестности, – потерпите совсем немножко. Может, вам что-нибудь нужно? Она думает о том, что с удовольствием бы его ударила, но не смеет так поступать с тем, кто о ней сейчас заботится, поэтому, чтобы удовлетворить чужое желание помогать, лишь просит немного воды. Пьет прямо из бутылки, смачивая пересохшие горло и губы, благодарит за это, а затем обессилено приваливается к спинке стула. Мысленно умоляет врача ехать как можно скорее, но его всё нет и нет. И, когда наконец раздается сигнал о прибытии машины, Нелли уже не в силах даже ей обрадоваться. Ей приходится собраться с последними силами, чтобы дойти до ворот, там её уже ждут с носилками, погружают в автомобиль и, уточнив у мужчин, последует ли с ней кто-то, отъезжает от участка. Конечно же никто не сел с ней вместе, не имея на то никаких указаний, Нелли проклинает Рената за то, что тот воспитал бесчувственных монстров. Приходится ей отринуть все эмоции, чтобы не злиться ещё сильнее, так как она читала, что лишние негативные эмоции отрицательно отражаются на ребёнке. «Нужно было вообще за Рената не волноваться, учитывая, как он со мной поступил. Как с вещью какой-то, инкубатором, той, на чье мнение ему абсолютно плевать. А я-то надеялась, что теперь мы станем какой никакой, но всё-таки семьей», – расстроенно думает Нелли, прислушиваясь к пиканью датчиков, что к ней прикрепили. Также, фоном, словно через толстый слой вата, она слышит, о чем говорят фельдшеры: – Очень похожа на отслойку плаценты, раз она беременна, – это говорит одна из девушек, что следит за каждой цифрой на мониторе. – Нужно ехать ещё быстрее. Саш, поторопись, мы же не хотим здесь потерять двоих, – это уже вторая, с папкой документов на коленях, обращается к водителю. Тот действительно начинает вести машину быстрее, стараясь успеть в больницу. Каким-то чудом объезжает пробки, лавирует между машинами, даже в ямы на асфальте никак не попадает – Нелли бы восхитилась таким мастерством вождения, если бы не её плачевное состояние. За считанные минуты она оказывается в клинике. Её без очереди везут на анализы и УЗИ, осматривают плод, прослушивают, опрашивают и делают вывод, что первоначальный диагноз фельдшеров был правильным – отслоение плаценты. И такое серьезное, что больницу ей покидать нельзя, но при этом надо попасть в патологию беременных, где ей помогут куда лучше, чем здесь. Там работают профессионалы, которые каждый день сталкиваются с тем, что матери и их дети на грани жизни и смерти, тут врачи пусть и хорошие, но опыта в этом у них куда меньше. Перед ними стоит трудный выбор: рисковать ли перевозом её туда? Но, когда очередное УЗИ выдает ухудшение ситуации, она не медлит, сразу же давая согласия на перевод. Трясётся в очередной машине, думая лишь о ребёнке и чувствует, как в этот момент что-то тёплое стекает по её ногам, а дальше лишь темнота. Оказывается, умирать очень страшно, особенно среди чужих людей, от которых не получаешь ни капли поддержки, лишь слышишь кучу непонятных медицинских терминов и чувствуешь, как в тебя втыкают кучу иголок. Все это проходит почти мимо Нелли, она улавливает только тот момент, когда оказывается в операционной. Яркий свет хирургического вакуума режет ей глаза, в следующий же миг на девушку надевают маску и дают наркоз. Сны, что видит она, отнюдь не так приятны, как рассказывают те, кто побывал под общей анастезией: в своих она бесконечно от кого-то убегала, вязла в болоте и не могла выбраться. И когда начинает приходить в себя, распахивает в ужасе глаза, чтобы встретиться со взглядом чужих, внимательно её осматривающих. Незнакомый мужчина устроился в её палате, как ни в чем не бывало, попивает кофе, сидя рядом с кроватью. И явно не страдает скромностью, просматривая карту пациентки. Глава 30 Карим Баринов никогда не отличался излишней сентиментальностью, отнюдь, старался скрывать все свои чувства так сильно, как только мог. Ему никогда не хотелось ни с кем поговорить по душам, ни с одной девушкой он не был близок духовно, лишь телами, поэтому он нормально относился к тем, кто вёл достаточно разгульный образ жизни, так как сам был такой же. Ренат Соколов был именно таким другом для него, когда можно даже ночью вызвонить и пригласить в клуб потусить. Именно поэтому, когда тот решил вдруг неожиданно жениться, Карим выпал в осадок от недоумения. Для него слово «брак» ассоциируется с неволей, оковами, невозможностью жить так, как раньше. А Соколов, получается, собственноручно заковал себя в цепи супружества. Баринову было очень интересно, кто же в итоге стал избранницей друга, и очень сильно удивился, узнав, что это дочь магната Башарова. Разбалованная, капризная, такая же тусовщица, как и он сам – не лучший вариант для семейной жизни. Какая из неё жена и мать получится, если она все время проводит на вечеринках и в магазинах? Чему она сможет научить ребёнка, который наверняка появится, когда сама недалеко по развитию от подростка ушла? Этот факт и смутил Баринова, и даже ухудшил его отношения с Ренатом. Больше у него не было желания звать того на гулянки, на какое-то время они даже прекратили почти свое общение, пока сам Соколов неожиданно не попросил своего друга об услуге – принять в случае чего бразды правления его бизнесом. А для Карима империя Рената всегда была лакомым кусочком, они познакомились в тот момент, когда он пытался у него его отжать, правда, ничего не получилось, зато возникли дружеские отношения. – В последнее время слишком много происходит, я не могу доверять только себе, – попросил тогда мужчина у Баринова, объясняю свою позицию, – теперь на моем попечении ещё и жена, а скоро появится ребёнок, я бы не хотел, чтобы они остались с голыми задницами, если со мной что-нибудь случится. А то, что что-то зреет, для меня совсем не секрет. Карим, тучи сгущаются слишком быстро, пожалуйста, сделай так, как я прошу. Тогда Баринов кивнул, подписал документы и правильно поступил, ведь через несколько недель после этого случилось первое покушение на Соколова. Напали на бизнесмена прямо возле магазина, куда тут зашёл после тяжелого рабочего дня, дабы купить домой что-нибудь вкусненького. Трое неизвестных набросились на него, пытаясь избить, только вот не рассчитывали на то, что на подмогу Ренату придут его телохранители. В итоге победителем схватки, конечно, вышел он, а преступники сбежали. Следующее покушение произошло через два дня, тогда всё обошлось, взрывчатое устройств извлекли из-под машины до того, как оно сработало. Тогда Сакалов ещё подумал, что молния не бьет дважды в одно место. И ошибся. Удача от него отвернулась. Когда твой близкий человек оказывается на грани жизни и смерти, оказывается, ему многое можно простить, если не всё. Вот и Баринов легко сумел смириться с чужой женитьбой, ведь мысли его стали заняты совсем другим – тем, чтобы Ренат вышел из комы. Звонок адвоката друга не стал чем-то необычным, поэтому Карим сразу же принял чужой бизнес под свое покровительство. Он уже собирался ехать в больницу к Соколову, когда ему сообщили, что и жена друга попала в клинику с серьезным осложнением беременности. Зная, что выбрал бы сам Ренат, Баринов сразу отправился к девушке, которой поддержка нужна больше, чем находящемуся в коме мужчине. Заодно ему и хотелось посмотреть на ту, что оберегают, словно хрустальную вазу. Но в первой клинике, частной, он её не находит, лишь врачи говорят, что у девушки резко наступило ухудшение состояния, её вынуждены были отправить в государственную больницу, чтобы срочно оперировать. Приходится Кариму ехать по другому адресу, в очередной раз интересоваться у работников, где находится Нелли, а затем ждать, пока её вывезут из реанимации. Это происходит лишь через четыре часа, когда он, измаявшись ожиданием, уже и не знает, оставаться ли здесь или поехать домой. Вывозят Соколову из отделения реанимации двое крепких парней; та все ещё не пришла в себя после наркоза, бледная, словно призрак, чёрные волосы разметались по белоснежный подушке, и Баринов, сам того не желая, всё-таки испытывает к ней жалость. Всё-таки никто, несмотря на свой характер, не заслужил подобного. «И она по крайней мере красивая, в этом ей не откажешь. Но не верю, что Ренат повелся только на внешность, должно быть что-то ещё помимо стройного тела, длинных волос, симпатичных губок», — рассуждает Карим, рассматривая чужую жену. Что же Соколов в ней нашел? Ему приходится ещё побороться за то, чтобы впустили в палату девушки, приходится показать официальные бумаги от друга, где чёрным по белому написано, что тот имеет право. А после Карим ждёт ещё несколько часов, пребывая в одиночестве. Чем только не занимается эти бесконечные минуты, пытаясь себя развлечь: напрягает медсестер тем, что отправляет их в местный аналог ресторана — столовую — чтобы они принесли ему поесть, затем читает все непрочитанные письма в электронном почтовом ящике, а после, уже окончательно заскучав, берётся за медицинскую карту Нелли. И сразу же об этом жалеет, потому что диагноз, что ей поставили, действительно серьезный. Он бы не хотел узнать таких подробностей. Сожалеет сразу же, а затем, подняв глаза, понимает, что девушка наконец-то очнулась. Обычно такого не случается, но сейчас Баринов почему-то чувствует нечто неотдаленное от грусти. – Привет, – коротко говорит он, не зная, что можно в такой ситуации ещё сказать. Раньше он не оказывался в них, в больницах бывал только в тех случаях, когда с ним случалось что-то плохое, девушек же своих до подобного не доводил. Понимает, что нужно ещё что-то сообщить, поэтому смело добавляет, – с ребёнком сейчас всё в порядке, но тебе придётся постараться, чтобы его выносить. По округлившимся глазам Соколовой он понимает, что сделал что-то не так. «Ну да, не самые радостные новости, особенно если учесть, что муж ей сейчас совсем не помощник — сам в коме лежит, можно считать, что вообще мёртв. Ведь может и не очнуться», – Баринов готов удариться головой об стену, осознавая, какую ошибку совершил, ляпнув первое попавшееся на ум. Пытается тут же это исправить: – Но я о тебе позабочусь, не волнуйся, – берет Нелли за руку, будто само собой разумеется. Та смотрит на чужую конечность, словно на ядовитого скорпиона, что забрался ей в постель и вот-вот ужалит смертельным ядом. Но, либо наркоз не прошел ещё до конца, либо у неё нет сил, свою не убирает. Лишь раздраженно шипит, пытаясь что-то выговорить. Карим подносит свою голову поближе к ней, надеясь так лучше расслышать, а в итоге чуть не глохнет, когда Нелли чуть ли не кричит: – Пошёл вон, я тебя не знаю! Что ж, по крайней мере к чужой ненормальности Баринов уже давно привычен. Сам слегка с сумасшедшинкой. Глава 31 Если бы она могла, то вскочила бы и зарядила прямо по наглой мужской морде. Или, как минимум, попыталась выцарапать ему глаза. Мало того, что он Нелли неизвестен, так ещё и смеет трогать её, читать личное и выражать непонятное сочувствие. Но сил у девушке едва ли больше, чем у новорожденного котенка, она только и может, что сказать: — Вежливости не учили? — отворачивается, чтобы не видеть чужих пронзительных глаз. — Для начала люди представляются и только после этого за руки хватают. — Моё имя тебе наверняка известно, — беззаботно отвечает мужчина. — Разве ты не разговаривала с адвокатом? Нелли всё становится предельно ясно. — Карим Баринов, — выдавливает из себя, сгорая от злости. Тот, кто теперь, по идее, является заменой её мужа. Бизнес Соколова под его руководством, жена, можно сказать, по наследству перешла, ещё и ребенок скоро появится. Каков молодец, везде успел. Девушке интересно лишь одно: этот тоже насильно в постель потащит? Но задавать подобный вопрос не спешит, помня о том, как испортила свои отношения с мужем чуть ли не с первого слова. Следует повременить с проявлением характера, пусть лучше Карим продемонстрирует, какой он человек. Тогда Нелли сделает выводы и выстроит правильный план поведения с ним. Поэтому, растянув губы в максимально доброжелательной улыбке, спрашивает, — откуда вы тут вдруг оказались? Я вроде как не являюсь удачным вложением сил и денег Рената, за мной не нужен пригляд. — В этом ты права. Но вот утроба твоя, где нынче мелкий наследник Соколова растет, считай, на миллион долларов. «Ну вот, очередной мудак, что воспринимает женщину, как инкубатор», — расстраивается Нелли, осознавая, что жизнь, возможно, станет ещё хуже, чем раньше. С Ренатом-то её связывают хотя бы узы брака, а вот для Баринова она обуза, над которой надо трястись, лишь бы ребенка не потеряла. Горько понимать, что в этом мире нет для неё близких людей, которые стали бы защищать просто потому, что это она, Нелли. — «Какая же я дура, что так наивно понадеялась на появление хоть одного друга. Видимо, придется самой выкручиваться из сложившейся ситуации. Ни за что не позволю какому-то левому мужику воспитывать моего малыша. Я бы даже Ренату в этом деле не доверилась, что уж говорить о человеке с фамилией Баринов?». Прежде, чем она успевает возмутиться происходящему, в дверь палаты стучат. И, только получают разрешения войти, появляется молоденькая медсестричка, держащая на руках поднос. Нелли ожидает увидеть на нём еду, но, как и всегда в последнее время, ожидания не оправдывается – на холодном железе разложены хирургические инструменты и всё, что нужно для перевязки: бинты, пластырь, марлевые повязки, антисептик и мазь. – Время для обработки, – говорит девушка, обращаясь даже не к своей пациентке, а к мужчине, что сидит с ней рядом. Что очень сильно возмущает Нелли. В очередной раз. – Господин Баринов, попрошу вас выйти, – более, чем официально, просит Соколова посетителя. Ей совсем не улыбается, если он увидит её без одежды. Хотя, кто знает, что он тут творил, пока она пребывала в безсознанке. Видя, что тот даже не собирается шевелиться, добавляет погромче, – мой муж пока не мёртв, и вам не нужно брать на себя его обязанности хотя бы в этом деле. Вы, наверно, не в курсе, но вам вообще нежелательно смотреть на моё лицо, тем более на тело. — Нелли никогда не была религиозна, но вдруг вспомнила об Аллахе. Может, поняла, что только высшие силы и помогут? Карим не пререкается с ней, молча поднимается со своего стула и покидает комнату. Только после этого у девушки получается расслабиться. – Какой-то ваш муж не дружелюбный, – замечает медсестра, начиная процедуру. Снимает старые повязки, осматривает швы, цокает довольно, будто увидела шедевр истинного мастера. И работает руками так, будто они были созданы для подобных действий, – а вообще, я никогда ещё не видела такого заботливого супруга. Он от вашей койки ни на шаг не отходил, а до этого, пока вы были в реанимации, сидел рядом с отделением и беспокоился. «Беспокоится разве что о ребёнке, но уж никак не обо мне», – хочется крикнуть Нелли, выражая всем этим свое неприятие ситуации. Но она не может позволить себе вновь опуститься до истерик. Уже известно, что они никак не помогают, лишь портят ситуацию. Она лишь говорит: – Он мне не муж, я его даже не знаю, – и надеется на то, что после этого Кариму запретят её посещать. Но не тут-то было. Либо мужчина успел приплатить всему персоналу клиники, который страдает от маленьких бюджетных зарплат, либо он харизматичный настолько, что они быстренько перешли на его сторону, но факт остается фактом – он так и продолжает навещать жену своего друга, пытаясь с ней поговорить. Нелли в первое время чаще всего уходит в полное отрицание, не желая, чтобы некто, нажившийся на её семейном несчастье, пытался ещё и в душу к ней залезть. Хватило одного Рената, который то кнутом, то пряником обращался с ней, как с породистой лошадью. По сути, она ею и является, не представляет никакой иной ценности, кроме родства с Башаровым. И раньше люди пытались давить на её отца через дочь, но обычно им этого не удавалось, так как тот давным-давно поставил крест на ребёнке, теперь же, находясь в безвыходной ситуации, Нелли уже и сама не знает что ей делать, уж не попросить ли отца о помощи снова, в этот раз предложив что-нибудь более серьезное, чем просто слова. «Не сработает. Он маму в психушку упёк просто из-за того, что не захотел с ней возиться, уверена, со мной поступит точно также, если представится возможность», – вариантов не так много, но девушка пытается учесть каждый. Приходится играть ангела, пусть и не особо общительного. Она улыбается каждый раз, приветствуя Баринова при его появления, отвечает на его дурацкие вопросы, что доводит девушку до белого каления, даже немного рассказывает о себе, впрочем, опуская все подробности жизни, которые могут представлять мало-мальскую ценность. И, как ей кажется, актёрская игра наконец-то срабатывает: Карим начинает добрее с ней разговаривать, на лице у него расцветает время от времени улыбка, даже цветы начинает приносить, чем немало смущает Нелли. Ей, как любой девушке, тяжело устоять перед чужим обаянием, особенно, когда его проявляют впервые за долгое время. Но в тот же момент Соколова помнит, кто она, где она, чего стоит опасаться. Сердце разрывается от непонятности ситуации. Думается ей, что в принципе, если муж всё-таки помрёт, то почему бы не попробовать построить отношения с его другом? Он красивый, умный, умеет рассмешить за секунды, ещё и деньги имеются – отличный вариант для девушки, которая ждёт ребёнка. Если уж о чем и думать, так это о выгоде. Но в один момент Неля узнает, что всё это просто маска, а актёр из Карима куда более талантливый, чем из неё. Глава 32 Очередной день начинается для Нелли как обычно. Она получает порцию таблеток, едва просыпается. Медсестра обрабатывает шов и снова его заклеивает огромным куском герметичного пластыря. Затем приносят завтрак: более-менее сносно, но Нелли постоянно хочется есть, она оправдывает свое желание тем, что теперь в ней растёт новый человек, которому нужно побыстрее наесть детский жирок. Девушка и рада стараться, поглощает всё, что только видит. И совсем скоро замечает, что фигура у неё уже не такая худощавая, как раньше, но при этом и не портит внешность, наоборот, округлилась в нужных местах, сделав Нелли ещё более аппетитной и сексуальной – даже не смотря на шрам на животе. Затем на утреннее посещение приходит Карим, принося очередной букет. Даже несмотря на то, что палата уже заполнилась ими – даже на полу места почти не осталось – Баринов каждый день дарит цветы. Нелли даже интересно, что он пытается таким способом доказать, но вопросов лишних не задаёт, лишь наслаждается чужим вниманием. Обычно мужчины интересуются простыми вещами, например, когда её наконец выпишут. Девушке думается, что этот вопрос задается не просто так, а для того, чтобы привести в действие какой-то план, что зреет в голове у бизнесмена. — Лучше расскажи мне, как там Ренат? – Интересуется в очередное чужое посещение Нелли, припоминая о том, что у неё как бы супруг имеется, о самочувствии которого она ни сном, ни духом. Как-то не до волнений было о том, кто побеспокоился о ней совсем не так, как ей хотелось бы. Ренат подложил жирную грязную свинью в их супружество, когда Нелли уже думала, что отношения у них нормализовались. Такая обида легко не забывается, даже в угоду тому, чтобы ребенок рос в атмосфере любви и уважения. Этим и не пахнет. Но соблюдать приличия надо, поэтому девушка исправно спрашивает о муже: — Врачи все также неоднозначны в своих прогнозах? В прошлый раз один предлагал вывести из комы, а другой тянул одеяло на себя, утверждая, что этого делать ни в коем случае нельзя, — припоминает Нелли, порывшись в памяти. — Всё и правда плохо. Может, стоит привлечь докторов из Москвы? Или транспортировать его туда, например, на вертолете? Карим цокает, думая о том, стоит ли посвящать чужую жену в истинный размах проблем. Но принимает положительное решение. Скрывать бесконечно всё равно не выйдет. — Плохо. Очень плохо Ренат. Настолько, что даже и не знаю, лучше ли ему будет выжить. Врачи не исключают, что, если он очнется, то может остаться до конца жизни инвалидом, — звучит жестко, но честно. Баринов не хочет задумываться о последствиях покушения, однако, другого выхода нет: предупрежден значит вооружен. Отворачивается от Нелли, чтобы не видеть её реакцию на его следующие слова, — я вообще настаивал бы сейчас на дополнительной охране, ведь взрыв произошёл не из-за неисправности машины, а потому, что кто-то очень умный решил избавиться от Соколова. Ты, возможно, не в курсе, но у него очень много врагов, которые спят и видят, что Ренат отправится на тот свет. В следующий раз взорвут вертолёт с врачами, и что ты тогда будешь делать? — Ну не может же он так просто взять и умереть, просто потому что мы боимся! Он бы сам не стал трусить, согласился бы на транспортировку, и не смей меня переубеждать, – выходит из себя Нелли, осознавая, что если Ренат и правда умрёт, то власть над ней получит этот хитрый Баринов, который вроде как и доброжелателен с ней, вежлив и даже ласков, на деле может оказаться хуже Соколова. Лучше уже знакомое зло, чем неизвестное добро. Карим же на это лишь смеётся, мигом являя свое истинное лицо, которое до этого успешно прятал: оно искажается, в глазах нет улыбки, что там бывала раньше, когда он смотрел на девушку, скорее похоже на волчий искал то, во что растягиваются губы. – Детка, а это и не тебе решать. Или забыла, что по доверенности Рената именно я имею право распоряжаться его жизнью, как и счетами? Ты конечно можешь попытаться обжаловать решение через суд, но Соколов всегда к составлению документов подходил с умом – вряд ли подкопаешься. «Предусмотрительные гады. Они друг друга стоят. Видимо, я приняла неправильное решение, оставив этого ребёнка. Теперь Баринова будет давить на меня именно через малыша, а я и сопротивляться не смогу», – сокрушается Нелли, понимая, в какой заднице она оказалась. Муж в коме, она в больнице, ребёнок может вообще не появится в этом мире – беспросветный ад. — И ещё, учти, что я таких, как ты, насквозь вижу. Избалованные принцесски, которым все было дозволено. Может, Ренату такое поведение и по нраву, а вот я считаю, что чем раньше приструнишь, тем лучше будет для неё самой, — пускается мужчина в размышления, которые Нелли и слышать не нужно, дабы понять, насколько он отличается от своей добренькой версии. Баринов же времени не теряет, подходит к её койке, зная, что пациентка не сбежит — опасается за здоровье малыша — берет её лицо в свои руки и, ухмыляясь, добавляет, — я могу сделать твою жизнь невыносимой. Только щелкни разочек пальцами, только попробуй заартачиться или не послушаться. Сбежать решишь, помни, притащу тебя обратно домой, и ты пожалеешь о собственном решении уехать. И не ищи друзей среди моих парней, они — машины для убийства, а не плюшевые мишки Рената. «Может, это он и пытается убить Соколова?» , — внезапно думает Нелли, пугаясь этого предположения. Оказаться в руках психопата без капли жалости к другим людям, а, главное, и к ней самой, такое себе удовольствие. Но неужели есть в этом мире люди, что станут подвергать опасности беременную женщину? Гниль, а не человек. И, как назло, у девушки нет ни единой возможности себя защитить: отец отрекся, муж при смерти, связи потеряны, денег нет.