Глава 23. Лжец! Лгунья! От одного взгляда на него, внутри все бурлит. Обида мешается с яростью. Хочется кричать и плакать, и я с трудом заставляю себя держаться. – Выходи! – командует Кирилл, глядя на меня сверху вниз. Желваки играют. Взгляд режет ненавистью. Выхожу. Мне тоже есть, что сказать. Но кто начнет первым, и так понятно. – Что это было, черт возьми?! – рычит Кирилл. – Ничего не хочешь объяснить? – А сам? – шиплю на него. Хочу смотреть с такой же надменностью и презрением, но в глазах предательски блестят еще не остывшие слезы. – Я?! – ведет бровью. Ноздри раздуваются, желваки играют. Да он убить меня готов. – Да, ты! Ты ведь из-за наследства ко мне подошел, а я дура…. – Лера, не мели ерунды! – отсекает так, что я вздрагиваю. – Я понятия не имел, что девчонка, о которой говорит дед, это ты! Я разве похож, на того, кто женится из-за денег? – рычит он, а затем глаза становятся еще опаснее. – А вот ты, Лера, не перестаешь меня удивлять. И разочаровывать. – Что?! – Твою мать! Как же я в тебе ошибался, – качает головой, отходит, будто говорит уже не со мной, а с пустотой. Сжимает кулаки. А мне становится страшно, потому что я понимаю, что в любой момент он может взорваться. – Девочка, для которой не все решают деньги? Гордость, самоуважение, достоинство? А оказалась съемной танцовщицей из клуба еще и продажной невестой! – последние слова он выплевывает мне лицо, и внутри все обрывается. Чувство, будто с неба сейчас начинают срываются не капли дождя, а настоящая серная кислота, которая разъедает все на своем пути. Больно так, что дышать не могу, что дышать не могу. А самое мерзкое, что в какой-то мере Кирилл прав. Не в танцах, а в том, что я пошла на сделку с его братом ради денег для Вари. Но разве он поступил бы на моем месте иначе?! – Все не так, – с трудом поворачиваю онемевший язык и тут же прикусываю его. Я не могу рассказать правду. Договор. Неустойка. Варя. Три слова, как три выстрела в голову. – А как, мать твою, Лера? Как? – не спускает оборотов Кирилл. Такой бешеный, что мне должно быть страшно. А мне больно. – Еще скажи, что и за брата ты моего не выходишь, и то, что сейчас было, мне, блядь, привиделось! Ты вообще сколько его знаешь? День-два? Или ты крутила с нами обоими? Спала с ним? Хлопок. Я не сразу понимаю, что это моя рука рассекла воздух и проехалась прямо по щеке Кирилла. Я тяжело дышу, будто после марафона, пальцы начинают гореть, а потом я понимаю, что натворила…. Мама всегда говорила, что ударить мужчину по лицу все равно что убить. Сразу обоих. И я это сделала. Низ живота сводит от страха, но Кирилл вовсе не собирается тягаться со мной в силе. ведет челюстью, кивает сам себе. А без слов читаю все мысли, что обитают в его голове. Я дрянь по его мнению, да? – Ты прекрасно знаешь, что я ни с кем не спала! – цежу ему. – Разве? – усмешка с ядом. Я не смогу этого больше вынести. Давлюсь слезами и хочу поскорее сбежать, но Кирилл в один момент тянет меня обратно. Грубо, жестко прижимает собой стенке автомобиля. – Я тебя не отпускал! – голос свиреп, в глазах смертный приговор. – Кирилл Александрович, – жалобно раздается голос. Кажется, водитель решил, что пора вмешаться. – А я разрешения не спрашивала! – цежу ему с такой же ненавистью. – Лера! Не зли меня. – предупреждает он, но поздно. Я как граната, у которой только что чеку сорвало. Пусть все тут в клочья разнесет вместе со мной! – Иначе что? – задираю подбородок, чем бешу его еще больше. – Давай, покажи свою истинную суть! Молчит, но мне кажется я слышу грудной рык. Да и вспыхнувший взгляд, куда ярче слов. Кажется, я зря это ляпнула. Очень зря…. Глава 24. Осколки Еще несколько секунд Кирилл пилит меня гневным взглядом, будто разбирая на запчасти, а затем отступает. Отшатывается как от прокаженной. – До дома ее довези, – командует мертвым голосом побледневшему водителю, уходит к своему авто, и так хлопает дверью, что я вздрагиваю. Мотор ревет и “Мустанг” с визгом срывается с места. Я не чувствую ни рук, ни ног. Они будто ватными стали. Словно слепая, на ощупь забираюсь в машину только потому, что другие автомобили начинают сигналить. Не сразу понимаю, что нужно закрыть за собой дверь. Водитель подсказывает. Больше он ничего не говорит. Не трогает меня. Ведет машину тихо и спокойно, но порой я замечаю сквозь туманное зрение, как он смотрит на меня через зеркало заднего вида. Что он думает обо мне и кем считает после увиденного, мне все равно. Мои мысли витают где-то далеко в космосе, а потом со скоростью света разбиваются вдребезги о землю. Слезы катятся тихо. Смотрю на свою ладонь. Кончики пальцев красные и все еще горят после удара. Сердце болит. Не замечаю, как мы оказываемся во дворе пятиэтажек. Опять водитель подсказывает: – Пора выходить. Говорит так тихо, будто меня приступ хватит, если он хоть немного повысит тон. Благодарно киваю и вываливаюсь на ватных ногах к подъезду. Заходить совсем не хочется. Вообще ничего не хочется. Разве что… исчезнуть. – Лера? Доченька, что с тобой? – слышу голос мамы, и тут же поднимаю глаза. Не хочу, чтобы она видела мои слезы. Это последнее, что мне сейчас нужно. А еще нужно все ей рассказать про сделку. Она меня убьет. Кирилл Соколов: Гребаная скрипка. Живая музыка в заведенье Стаса – излюбленная тема. Но сейчас режет прямо по мозгам. Ну хоть виски тут забористый. – Еще, – щелкаю официантку и тут же беру наполненный на четверть стакан. – Ты чего? – вот и друг нарисовался в своем праздничном цветастом пиджаке. Спаситель от ведьм, черт бы его побрал! И почему так хочется ему вмазать? Сука! Не сделал ведь ничего. – Ты сколько уже выпил? – хмурится беспокойная душа. – Из-за Золушки своей убиваешься? Слушай, да не стоит она того! Усмехаюсь. Потому что еще недавно она, действительно, ничего для меня не значила. А потом стала значить слишком много. Притом я и сам не заметил, как это произошло. Только подумать. Сначала чуть не рехнулся, думая, что прибил ее капотом. Меня так триггернуло, что чуть инфаркт не получил. Родители так погибли, когда мне было четырнадцать. Помню, как проклинал пьяного водителя фуры, а сейчас сам едва не убил человека. Весь извелся, пока ждал вердикт врачей. Пара ссадин и всего-то. Камень с души. Этой девочке еще ведь жить и жить! Совсем юная. К тому же красивая. Чертовски красивая. Это я сразу заметил. Глаз наметанный. Каштановые волосы, бледная кожа, аккуратные и нежные черты лица. Губы пухлые, сексуальные, походу, свои. Грудь троечкой, талия тонкая, ноги длинные. Ну реально красавица, и пахнет обалденно. Персиками. Такую прям любить и любить. Не там мы с тобой встретились, девочка. Хотя, кажется, ты не любительница таскаться по клубам. Хмурится, ругается. Про компенсацию начинает говорить, и тут я смекаю, что девочка вовсе не простенькая. И… взрываюсь внутри! Она, значит, деньги вышибает, а я инфаркты из-за нее получай. Нет. Так не пойдет.