Никогда еще народ так не бесил. Особенно гребаные парочки. Вон та например. Ну видно ж, что баба на деньги ведется. Хмыкаю сам себе. Вообще-то, не так давно меня не раздражало общество манекенщиц из того самого сорта. С ними было просто и понятно. Женщину, от которой бы коротило, как любит выражаться Стас, я себе как-то не искал. Ну, может, к годам сорока задумался бы о чем-то серьезном. А та, от которой коротит, нашла меня раньше… Блядь! Башка начинает трещать, а в ушах пищит, когда думаю о Лере. Сука! Сука! Ждать гребенное бизнес-такси не хватает сил, заваливаюсь в первое попавшееся с желтыми наклейками аля под краску. – Куда? – Круг по центру, потом на Мичуринский. Нет, я не городом полюбоваться собрался. Мне нужно немного проветрить голову, прежде, чем завалиться в квартиру, где голову вновь будут поедать черви. Нет. Туда я точно не поеду. – Давай в “Склифф”, – решаю я и принимаюсь массировать переносицу. Башка сейчас взорвется. Охрана на КПП автомобиль не признает, о пропускном режиме я напрочь забыл, потому что надобности о нем думать не было. Скандал с сонным мужиком в форме – последнее, чего сейчас хочется. Шлепаю по лужам. Снова срывается дождь. Вместо приветствия, на которое надо было бы себя вынудить, просто показываю права. Охранник, собравшихся уже вызвать подкрепление, меняется в лице и говорит, что сейчас вызовет кого-нибудь, чтобы проводить в нужную палату. – Я сам, – киваю его, а потом все-таки выдавливаю “спасибо”. Они-то не виноваты, что мне сейчас весь мир в дерьмо втоптать хочется. Вот и нужный этаж. Ого, кто у нас тут. Неужто любимые родственнички в полном составе. Еще и в такой час? Какая идиллия, мать вашу. Дядька без хребта, тетка с акульими зубами и змеиной шкурой, и Антошка – помесь бульдога с носорогом. Был бы умным, был бы опасным. Но его кроме собственной тушки и карманов ничего не беспокоит. – Что говорят врачи? Он очнется? Сука! Меня передергивает от его голоса. Может, лучше уйти, пока зубы ему не пересчитал сгоряча? – Надеюсь, что нет, – тянет тетка, и желание разнести тут все к чертовой матери усиливается трехкратно. – Типун тебе! Надо сначала расписаться и свадьбу по всем правилам, потом хоть триста раз хоть дохнет. Ох, Антошка. Сука, я тебя за эти слова, гаденыш, по стенке размажу. – С невестой своей поговори. Раз она с нами в одной связке, пусть не тянет. Знает же, что время поджимает. Что?! – Не беспокойся. За деньги сделает все, что скажу. Блядь, лучше бы я этого не слышал…. – Молодец. И про компанию не забывай. Сейчас именно ты должен ее возглавить. – А кто ж еще? – А у кого еще есть право, как думаешь? Весь в своего отца, недотепа! – Да Кириллу дело нет до семейного бизнеса. Он же сам ушел, не сунется. – А если сунется? Кто его знает? Запомни, Антон, эта компания и все деньги твоего деда будут в нашей семье. Ты меня понял? – А если дед перепишет завещание? – Ты главное женись, а остальное я решу. У нас все схвачено. – заявляет она. И пламя внутри меня обращается в лед. Ничего ты не решишь, дорогая тетушка. Хрен тебе теперь, а не компания. Всем вам– хрен! Вы у меня с голой жопой на улицу пойдете. Глава 26. Требования начинаются Лера: — Что ты сделала?! – мама срывается на крик, вскакивает с дивана и принимается расхаживать по комнате. Я ей рассказала об Антоне. — Этот Соколов отравил твоим дедушке и бабушке жизнь! Отняли у нас все, а ты приняла предложение его внука?! Как вы давно вы с ним общаетесь за моей спиной, Лера? — Мы виделись всего два раза. — Что?! -- в ужасе выдает она. — Это договорной брак, мам. Фиктивный. Я играю жену, Антон получает наследство….. — Лера, ты в своем уме?! Разве я так тебя воспитывала?! -- переходит на крик. — А я деньги на операцию Вари, мам! — не выдерживаю и вскакиваю. Мама замирает. Ей нужна не одна секунда и не две, чтобы переварить то, что я сейчас сказала. — Лера, — зовет она меня совсем другим голосом, касается дрожащими пальцами моих рук, а затем плачет в захлеб. Боль вырывается из нее с такой силой, что я не замечаю, как тоже начинаю реветь. Только причины у нас разные. Маме больно за меня, страшно, но она не может сказать мне “нет”, зная, что стоит на кону. И ей за это дико стыдно и больно. — Прости. Прости меня, — шепчет она, обнимая меня и целуя в макушку. Мне не за что ее прощать. У меня нет никаких обид. Только благодарность за то, что у нас с Варей такая мама. И я знаю, что если бы эта опасная болезнь затронула не сестренку, а меня, она бы поступила точно так же, даже не задумываясь. — Я рада, что выход есть, — шепчу я. Отчаянный плач переходит в тихие всхлипы, а затем вовсе стихает. Опустошенные, со привкусом кислоты во рту, мы перебираемся на кухню. С теплой чашкой в руках жизнь не кажется такой страшной, как пару минут назад. Мама несколько раз уточняет, что подразумевает фиктивный брак. — Никакой близости. Только игра на людях. Жить мы будем в одном доме после росписи, но Антон обещал обеспечить разные комнаты, по возможности. Об этом уговоре никто не должен знать, — говорю я ей. Видно, что маме куда страшнее, чем мне самой. — Ты точно сможешь потом оттуда выбраться? — не унимается она, и я передаю ей договор. Мы читаем его вместе на случай, если я могла что-то пропустить. Интересных пунктов много, но критичных мы не находим. — Неустойка страшная, — подмечает мама. Я киваю и пытаюсь отвлечь ее чем-то позитивным. — Антон займется вопросом перевода Вари в турецкую клинику в течение недели. Обещал завтра назначить на это дело человека. — Человека, — горько усмехается мама. — Этот Антон хоть сносный? Или такой же, как его дед? Он опасен, Лер? — Нормальный, — уверенно отвечаю я, хотя в душе абсолютно противоположного мнения. — Мы четко обо всем договорились. Он сдержит слово. Сам в этом заинтересован. — Ох, — вздыхает мама, но вслух своими тревогами не делится. — Не доверяю я этим Соколовым.