– Ты хирург, а не господь бог! В больнице найдут, кем тебя заменить. Искушение увидеться с любимой женщиной стало невыносимым. Она была нужна Элиоту, и даже необходима, но он не мог себе позволить, чтобы чувства оказались сильнее профессионального долга. Тем более что сейчас он переживал тяжелый период: грозный шеф, которого все боялись, доктор Амендоза, не одобрял его методы работы и постоянно отчитывал. – Послушай, Мэтт, спасибо за помощь, но, думаю, это не очень хорошая идея. Я работаю в этой больнице всего несколько месяцев и должен себя зарекомендовать. Тем более начальник считает меня недотепой. Так что, если я пропущу несколько дней, мне придется за это платить – я так и не стану штатным хирургом. Мэтт пожал плечами. – Я с ним разговаривал, с твоим Амендозой: он согласен отпустить тебя до понедельника. – Ты шутишь? Ты разговаривал с доктором Амендозой? – Конечно. – «Конечно» – шутишь? Или «конечно» – разговаривал? Мэтт покачал головой: – Твой знаменитый доктор и сам заметил, что в последние дни ты не в своей тарелке. И к твоему сведению, он тебя очень ценит. – Издеваешься? – Мне передали это медсестры. В больнице Амендоза всем говорит, что ты великолепный хирург. – Всем, кроме меня… – заметил Элиот. – Да, и поэтому я здесь: подбодрить тебя. На горизонте сквозь тучи пробивался розовый свет, обещая ясный день. Мэтт пошарил во внутреннем кармане куртки и достал билет на самолет. – Доверься мне: я знаю, что для тебя хорошо. Элиот почувствовал, что возразить ему нечего, и выдвинул последний аргумент: – А как же Прохвост? – Не волнуйся за свою собачонку. Я буду кормить ее каждый день. Исчерпав все доводы, Элиот с благодарностью принял билет, еще раз подумав, как фантастически повезло ему с другом. Он вспомнил, что их знакомство десять лет назад произошло при трагических обстоятельствах, о которых они никогда не говорили. Вот и сейчас он хотел поблагодарить Мэтта, но, как обычно, не нашел слов, и молодой француз первым нарушил молчание: – Если бы я тебя не встретил, знаешь, где бы я был сейчас? Поскольку Элиот пожал плечами и промолчал, Мэтт просто объявил: – Меня бы уже давно не было в живых. – Кончай говорить глупости, ладно? – Тем не менее это правда, и ты это знаешь. Элиот украдкой бросил взгляд на друга. Его измятая одежда, красные от недосыпания глаза говорили о бессонной ночи. Ко всему добавлялось и вождение на бешеной скорости, и пьянство, разговоры о прошлом, о смерти… Элиота осенило: Мэтт тоже переживал не лучшую пору своей жизни! За его бодростью скрывались горечь и уныние, и даже природная веселость не помогала справиться с черными мыслями. – Хочешь я тебе скажу одну вещь, – признался молодой француз. – Каждое утро я встаю, смотрю на небо и океан и говорю себе, что вижу все это только благодаря тебе. – Да ты пьян, Мэтт! – Да, я пьян, – признался тот. – Ты спасаешь жизни, а я напиваюсь. Потому что я больше ни на что не способен – только клеить девчонок и жить в свое удовольствие… – Он помолчал и прибавил: – Но знаешь что? Может, это и есть мое предназначение на земле: заботиться о тебе и помогать по мере сил. Он говорил совершенно серьезно. Стараясь скрыть волнение, Элиот постарался перевести разговор на пустяки. – Какая у тебя музыка! – присвистнул он, разглядывая радиоприемник с кассетным магнитофоном последней модели. – Ну да, мощный усилитель, – уточнил Мэтт, довольный, что можно говорить о другом. – Ты уже купил последнего Боба Дилана? – Дилан – это прошлое, старик! А будущее – вот! – объявил он и, порывшись в бардачке, достал кассету в великолепной черно-белой упаковке. – Брюс Спрингстин? – прочитал надпись Элиот. – Никогда не слышал о нем. И Мэтт тут же рассказал ему все, что знал об этом необычном молодом рокере, который становился все популярнее благодаря песням о рабочем классе Нью-Джерси. – Ты сейчас сам убедишься, – пообещал он, вставляя кассету в магнитофон, – этот парень – настоящий динамит. Пока звучали аккорды Born to run[26], солнце зажигало первые лучи. До конца поездки друзья полностью отдались музыке, каждый думая о своем. Наконец впереди показался аэропорт. Мэтт лихо въехал на пандус, ведущий к терминалам, и, как поклонник спортивных автомобилей, не отказал себе в удовольствии притормозить прямо у входа в зал ожидания. – Давай, поторопись. Элиот схватил чемодан и побежал к стеклянным дверям. Пробежав десяток метров, он обернулся и крикнул Мэтту: – Если мой самолет разобьется и я первым попаду на небо, тебе занять местечко? – А как же, – кивнул Мэтт, – да потеплее, рядом с Мэрилин Монро… и недалеко от тебя. 10 Не любовь связывает два существа, а секс. Тарун Теджпал «Вдали от Шандигара» Не секс связывает два существа, а любовь. Тарун Теджпал «Вдали от Шандигара» 1976 год Элиоту 30 лет «Дамы и господа, наш самолет начинает снижение над Орландо. Просим занять свои места, поднять спинки кресел и убедиться, что ваш пояс безопасности пристегнут». Элиот отвел взгляд от иллюминатора и повернулся к центральному проходу. Самолет был наполовину пуст. Сколько бы Мэтт ни изображал скептика, молодой врач больше не подвергал сомнению то, что с ним произошло, и в течение всего полета не переставал поглядывать на пассажиров, ожидая увидеть среди них своего шестидесятилетнего двойника. С тех пор как отпечатки пальцев подтвердили слова странного посетителя, Элиот ждал его со страхом и нетерпением. Самолет плавно приземлился. Не теряя времени, Элиот забрал багаж, взял напрокат машину и поехал в «Морской мир». После ночного дежурства и шестичасового перелета, во время которого не сомкнул глаз, врач чувствовал себя смертельно усталым. Он опустил стекло «Мустанга», чтобы вдохнуть морской воздух. Климат в Орландо был гораздо мягче, чем в Сан-Франциско. Осень еще не добралась до Флориды – здесь властвовало лето. Он выехал на Интернешнл-драйв, вдоль которого тянулись красивые газоны и великолепные, недавно построенные отели. В городе царила атмосфера постоянного праздника. Хотя Элиоту он показался немного искусственным. Припарковавшись на огромной стоянке «Морского мира», он подумал, не позвонить ли Илене, чтобы сообщить о приезде. Но, в конце концов, решил сделать ей сюрприз и купил входной билет, как обычный турист. Парк, похожий на городок, раскинулся на шестидесяти гектарах и дал работу нескольким сотням сотрудников. Элиот прекрасно ориентировался здесь и знал, где искать Илену. Он прошел холмистый сад с розовыми фламинго, окружавший тропический аквариум, затем вышел на небольшой искусственный пляж – место обитания гигантских черепах. Обогнув огороженный водоем, в котором плавали несколько ленивых аллигаторов, Элиот подошел, наконец, к бассейну с косатками. Это было грандиозное сооружение: в бассейне глубиной двенадцать метров и вместимостью сорок пять миллионов литров морской воды жили шесть косаток. Сейчас как раз был перерыв между представлениями, и трибуны почти опустели. Никем не замеченный, Элиот сел на откидное место и стал наблюдать за группой работников дельфинария, которые суетились вокруг косаток. Он сразу увидел среди них Илену. Словно заправский дантист, она ловко орудовала бормашиной в челюсти кита, который смотрел на нее в упор, широко раскрыв пасть. Элиот содрогнулся и подумал о цирковых дрессировщиках, которые отважно кладут голову в пасть льву. Хотя он прекрасно знал, что Илене не понравилось бы такое сравнение… Стройная и гибкая, она была прекрасна, как богиня, и сияла, как бриллиант, случайно оказавшийся среди стекляшек. Часто они вместе заходили в магазин или ресторан, и Элиот, пропустив ее вперед, видел по лицам присутствующих, что те ждут: каким же окажется спутник этой сказочной девушки? И когда люди переводили взгляды на него, он всегда читал в них некоторое разочарование. Около Илены крутились два работника дельфинария, которых ее красота притягивала как магнит. Она была приветлива и смеялась вместе с ними, однако держала их на расстоянии. Был ли он достоин такой женщины? Стала ли она с ним счастливой?