– Э-э… ну… – Я испекла мадленки[27] и хочу услышать ваше мнение. Я только что вынула их из духовки. – То есть… – Это старинный рецепт моей бабушки. Если хотите, я вам его напишу. – Мне неловко вас объедать. – Ну что вы, милая, – возразила старуха и вошла в гостиную. – Мне это будет приятно. И по тону последней фразы Илена догадалась, что им не удалось обмануть мисс Эбот. * * * Оказавшись в ловушке, Элиот начал терять терпение. Крадучись, он вышел из спальни и с верхней галереи посмотрел вниз. Он с досадой убедился, что хозяйка взяла Илену в оборот. Сидя в кресле-качалке с чашкой в руке, она рассеянно слушала старуху Эбот, которая перечисляла ингредиенты, входящие в состав пресловутых мадленок. Понимая, что Илена застряла внизу надолго, Элиот вернулся в квартиру и стал терпеливо страдать, рассматривая обстановку гостиной, в которой приятно пахло ладаном и корицей. Комната была очень уютной: повсюду свечи, пестрые пуфики и индийские безделушки. В углу стояла акустическая гитара, лежали бубен и тетрадка с нотами песен Джоан Баэз и Леонарда Коэна. В глубине на стене висела афиша французского фильма «Жюль и Джим», которую Мэтт привез Илене из своего последнего вояжа в Париж. На тумбочке у кровати, среди книг о психологии животных, он заметил новый роман Агаты Кристи и еще одну книгу в броской обложке: роман «Кэрри» Стивена Кинга. Он рассеянно пробежал глазами аннотацию. «Тоже мне, – подумал он, откладывая книжку в сторону, – очередной писатель, о котором через пять лет никто не вспомнит…» Продолжая изучать комнату, Элиот заметил странный аппарат, подсоединенный к телевизору. Илена купила его летом в Сан-Франциско, отдав кругленькую сумму. Молодая женщина обладала научным складом ума и интересовалась всеми техническими новинками, особенно персональными компьютерами. Элиот мало что понимал в этом, хотя Илена уверяла его: в скором будущем компьютер будет в каждом доме, как холодильник или стиральная машина. Вспоминая об этом, он недоуменно пожал плечами. Однако, не сдержав любопытства, просмотрел несколько страниц инструкции, лежавшей на письменном столе. Эта машина считалась очень простой благодаря клавиатуре и встроенному дисководу, но Элиот не понял ни слова из прочитанного. Он даже не мог сказать, для чего нужна эта штука. Единственное, что привлекло его внимание, – это странное «яблочное» название компании. «Нет, ребята, с таким названием вы далеко не уедете!» – подумал он и не решился включить прибор. Вместо этого он бросился на кровать и в ожидании Илены начал листать книжку Стивена Кинга. Через полчаса оказалось, что он проглотил уже сотню страниц. «Пожалуй, роман не так уж плох», – неохотно признался он себе, и тут дверь спальни распахнулась. За окном деревья одевались в осенние тона, заливая комнату оранжевым светом. Илена смотрела на него с озорной улыбкой. На ней были светлая хлопковая рубашка, потертые джинсы-клеш, кожаные сандалии, на запястье бирюзовый браслет. – Надеюсь, ты хотя бы принесла мне мадленок, – пошутил Элиот. – Я страшно голоден. – А я надеюсь, ты хорошо отдохнул, – в тон ответила она, расстегивая пуговки на своей рубашке. – Это почему же? – Потому что сейчас тебе понадобятся все силы. * * * Она захлопнула дверь ногой и повернулась к окну, чтобы задернуть шторы, но он схватил ее, увлекая за собой на кровать. Ускользнув из объятий, она оттолкнула его, снова притянула к себе и крепко прижала к стене. Он обхватил ее лицо ладонями. Ее влажные волосы еще пахли морем. Она расстегнула ему ремень, и джинсы соскользнули вниз. Не заботясь о пуговицах, он сорвал с нее рубашку. Их губы приоткрылись навстречу друг другу, и она ощутила сладость его языка. Она обняла его за шею, он приподнял ее, и она обвила его ногами. Не без труда справившись с застежкой бюстгальтера, он пробежался пальцами по ее груди, спустился по голому животу и ниже. Она прерывисто вздохнула. Ты и я. Он прошептал ее имя. Ее прохладные руки гладили его спину, плечи… Опрокинув кресло, они упали на ковер. Она встала, но он вернул ее и крепко прижал к себе… Снаружи поднялся ветер. Задрожало стекло; ставень, резко захлопнувшись, сбросил на пол глиняную вазу, и она разбилась. Вдалеке залаяла собака, и кто-то закричал. Но им не было никакого дела до окружающего мира. Больше ничего не существовало, кроме этого блаженства раствориться друг в друге, этого головокружительного скольжения в пропасть и страха, что эта связь оборвется. Она хотела впитать в себя запах его волос, кожи, вобрать вкус его губ. Ее сердце билось с такой силой, что ей было больно, но она не хотела, чтобы это кончалось. Потом наступило ощущение пустоты, и она почувствовала, что парит в бесконечности. И земля осталась где-то далеко-далеко… * * * Обнявшись, они молча лежали в темной комнате; их ноги и руки переплелись. Наступила ночь, и стало свежо, но их как будто согревал невидимый покров. Они уже почти засыпали, когда раздался телефонный звонок. Илена мгновенно вышла из оцепенения, обмоталась простыней и сняла трубку. Помолчав, она сказала: – Хорошо, сейчас приеду. Повесив трубку, она повернулась к Элиоту: – Прости, милый… – Только не говори, что тебе надо уезжать. – Это срочно. – Что «это»? Дельфин? Косатка, которая не уснет без колыбельной? – У нас не хватает одного сотрудника на представлении, и только я могу его заменить. Она села рядом с ним на кровать и стала массировать ему плечи. – Какое представление? Уже семь часов вечера. – До конца сезона мы выступаем по ночам. – Но ведь уже почти октябрь, сезон закончился! – Ты же знаешь, дорогой, это Флорида, погода здесь еще не скоро испортится. Она в последний раз поцеловала его и встала. – Ты можешь остаться здесь, если хочешь. Не волнуйся из-за мисс Эбот: она рано ложится и, если хочешь знать, догадалась, что ты здесь… – Я предпочел бы поехать с тобой, – решительно сказал он. – Боишься, что ко мне будут приставать? – Нет, я просто заметил в сувенирном магазине хорошенькую продавщицу. Скоротаю с ней время, пока ты будешь на своем шоу. – Если еще раз такое скажешь, я тебя убью, – предупредила Илена и швырнула в него подушку. Улыбнувшись, она собрала свою одежду и наспех причесалась. – Чуть что, сразу радикальные решения… – заметил Элиот, надевая рубашку. – Вот именно! И не воображай, что любовь – это навсегда! Никогда не знаешь… Может, мы в последний раз спали вместе… – В любом случае, это было здорово. – А это вообще ерунда! – Что «это»? – То, что ты сейчас сказал! – Я не могу сказать, что это здорово? – Нет.