После привала они продолжили путь вдоль побережья и приехали в маленький городок Тибурон. Они сделали остановку и на берегу взяли напрокат водные мотоциклы. Энджи сгорала от желания их опробовать, но до сих пор не отваживалась. Как в детстве, молодой девушке нужна была поддержка отца, чтобы победить свои страхи. Глядя на дочь, которая оседлала мотоцикл и теперь медленно удалялась от берега, Элиот снова подумал о том, что он пережил накануне. Благодаря третьей таблетке он смог увидеть Илену за несколько недель до ее смерти… До сих пор все представлялось простым. Он вернулся в прошлое, увидел любимую, и все шло, как он задумал, но это последнее путешествие во времени не успокоило его, а взволновало, разбередило старые раны, чувство вины и сожаления. И прежде всего он злился на себя, что сказал так много лишнего, и теперь опасался непредсказуемых последствий. Ни в коем случае не надо было предупреждать двойника о смерти Илены! И поддаваться соблазну вернуться назад, чтобы изменить ход вещей. Но соблазн был слишком велик! Если бы он принял еще одну таблетку, он мог бы спасти Илену от смерти. Нельзя безнаказанно поменять прошлое – в этом он был совершенно уверен. До сих пор ему удавалось ограничивать свое вмешательство, действуя как простой наблюдатель из будущего, но, если он захочет изменить ход своей прошлой жизни, все может усложниться. Сегодня все знают о теории хаоса и «эффекте бабочки»: незначительное событие может повлечь за собой крупномасштабную катастрофу; взмахи крыльев бабочки в Японии вызывают бурю во Флориде… У него осталось еще семь таблеток, но он дал себе слово больше не принимать их. Потому что, если бы Илена не умерла, тот Элиот из семьдесят шестого года стал бы жить с ней; они бы купили дом, у них наверняка родились бы дети, но тогда Элиот никогда бы не встретил мать Энджи, а это значит, что потерял бы дочь. Тщетно он пытался разрешить эту дилемму, рассматривая ее с разных сторон – все равно он приходил к одному и тому же выводу: спасти Илену означало пожертвовать Энджи. Но Элиот даже мысли не допускал, чтобы так рисковать. Флорида 1976 год Элиоту 30 лет Солнце стояло высоко в небе, когда они въехали на Оверсиз Хайвей – знаменитое «шоссе над морем», соединяющее южную оконечность Флориды с Кубой. Им показалось, что они попали на край света. На протяжении двухсот километров они любовались россыпью островов и островков в бирюзовой воде, напоминающей полинезийские лагуны. Прямо над ними летела стая пеликанов, а влюбленным казалось, что они плывут в открытом море на большом корабле и эти необыкновенные птицы провожают их. Прямая, как стрела, дорога пролегала над кристально-прозрачной водой, переходя с острова на остров благодаря десяткам мостов на сваях. Они опустили крышу «Тандерберда» и нашли радиостанцию, которая передавала старый добрый рок. Они мчались, опьяненные скоростью и убегающими назад фантастическими пейзажами. Прибыв в Кей Ларго, Элиот и Илена остановились в рыбацкой хижине, переделанной в морской ресторан. В окружении коралловых рифов они лакомились пирожками с крабами, моллюсками и креветками. Они снова тронулись в путь, но Элиот остановился у местной почты: – Мне надо напомнить Мэтту, чтобы он накормил Прохвоста. – Хорошо, а я пока пойду куплю крем для загара. Элиот вошел в здание, которое внутри было декорировано морскими картами, рыболовными сетями и макетами кораблей. Он все утро ломал голову над тем, как снова отправить письмо в будущее, и наконец придумал! Он подошел к окошку и сказал, что хочет отправить две телеграммы в Сан-Франциско. Первая начиналась так: «Мэтт, спасибо тебе за все, но мне опять нужна твоя помощь. Пожалуйста, не пытайся понять смысл того, о чем я тебя прошу. Когда-нибудь я все объясню. А пока просто верь мне». Сан-Франциско 1976 год Мэтту 30 лет Золотые лучи вечернего солнца проникали в спальню сквозь льняные шторы. Мэтт исполнял для Тиффани балладу собственного сочинения: он, правда, «одолжил» у Элтона Джона несколько аккордов и слова, которые слегка изменил, чтобы вставить в них имя своей нынешней возлюбленной. – И что, такие фокусы обычно тебе удаются? – спросила Тиффани, ни на секунду не поверив в его творческие способности. Небрежно вытянувшись на диване, она смотрела на него, смеясь и потягивая коктейль. Мэтт отложил гитару и подошел к девушке, смущенно улыбаясь. – Обычно да, но сейчас мне очень стыдно. Она сделала глоток и улыбнулась в ответ. «Даже каясь, этот тип пользуется своим обаянием, – подумала она и встала с дивана. – И хуже всего, что это срабатывает». Тиффани подошла к тому периоду своей жизни, когда уже ничего не ждала от мужчин, хотя это не мешало ей их любить. Мэтт сел рядом, загипнотизированный ее безупречными ногами и соблазнительным декольте. «При такой сногсшибательной внешности она еще и умна, хоть и изображает дурочку», – подумал он и сразу прогнал от себя эту мысль, как будто она его пугала. Мэтт всегда боялся выглядеть глупо рядом с девушкой. У него не было высшего образования, и он чувствовал себя неуверенно из-за недостатка культуры, хотя был слишком горд, чтобы в этом признаться. Он наклонился и поцеловал Тиффани в губы. «Ладно, Мэтти, не распыляйся. Лучше сэкономь силы для главного», – настраивался француз. Он в лепешку разбился, чтобы убедить Тиффани дать ему второй шанс. Это было нелегко, но в конце концов он достиг цели. Не спеша, желая продлить удовольствие, он положил руку на бедро молодой женщины… – Есть кто-нибудь? Мэтт вскочил, как ужаленный. Это какое-то проклятие! – Почта! – крикнул голос за дверью. – У меня две телеграммы для Мэтта Делюка. Пока Тиффани приводила в порядок платье, Мэтт, ворча, открыл дверь, получил корреспонденцию и дал почтальону на чай. – Телеграммы пронумерованы, – объяснил тот. – Читайте их по очереди. Мэтт лихорадочно распечатал первый конверт. Телеграммы всегда ассоциировались у него с плохими новостями: похоронами, болезнями, авариями… Он развернул листок с несколькими напечатанными на узких голубых полосках фразами. Это было сообщение от Элиота, довольно длинное и запутанное, но две фразы в нем привлекли его внимание: «верь мне» и «поезжай ко мне как можно скорее». – Мне ужасно жаль, но я должен уехать, – объявил он Тиффани. Словно ожидая это услышать, девушка встала с дивана, подхватила туфли-лодочки и подошла к Мэтту. – Надеюсь, ты понимаешь, что если сейчас выйдешь за дверь, то уже никогда со мной не переспишь? Он внимательно посмотрел на нее. В последних лучах низкого вечернего солнца платье стало совершенно прозрачным и не могло скрыть завораживающие изгибы ее тела. – Это не может ждать, – объяснил он. – А я могу? – ответила она в тон. Теперь она посмотрела ему прямо в глаза и поняла, что под внешностью плейбоя скрывается более глубокий и серьезный человек, чем ей казалось. Тиффани очень хотелось его удержать, но уступить второй раз – об этом не могло быть и речи. – Ты будешь жалеть об этом всю жизнь, – предупредила она француза, небрежно расстегивая пуговицу на платье. – В этом я абсолютно уверен, – согласился Мэтт. – Тогда тем хуже для тебя. Тиффани собрала свои вещи. – Пошляк! – бросила она ему, хлопнув дверью. Флорида 1976 год