Но некоторым этот день пережить особенно трудно – день, когда одиночество чувствуется острее, чем всегда. На лавочках Юнион-сквер встречают день бездомные. В больнице «Ленокс» после ночной агонии умерла от ожогов двадцатилетняя пациентка. А где-то рядом с океаном расстались двое любящих людей… К стеклянному дому Элиота подъехало такси и повезло Илену в аэропорт. Элиот тоже уехал. Он носился по улицам, измученный горем и стыдом, и несколько раз чуть не попал в аварию. В Чайна-тауне магазины уже открылись. Элиот припарковал машину, вошел в первое попавшееся кафе и ринулся в туалет. Он наклонился над унитазом, и его вырвало. Внезапно он почувствовал, что рядом кто-то есть. Тот, кого он теперь сразу узнавал и боялся… Он резко обернулся и сильным ударом отбросил двойника к стене. – Это все из-за вас! Оглушенный, старый врач с трудом встал. Элиот крикнул: – Это из-за вас она уехала! Задетый за живое, старый бросился на молодого, схватил его за шею и ударил коленом в живот. Двое мужчин стояли лицом к лицу, едва переводя дух от гнева и обиды. Элиот не смог сдержать рыдания: – Она была для меня всем… – Знаю… Поэтому ты ее и спас. Двойник положил ему руку на плечо и попытался утешить: – Если бы не ты, она бы умерла. Элиот поднял голову и посмотрел ему в глаза. Странно, но он все еще воспринимал двойника как чужого. По сравнению с этим человеком, в котором ему было трудно признать себя, он прожил лишь половину жизни. Другой на тридцать лет старше – у него на тридцать лет больше опыта, знаний… Но возможно, и больше раскаяния, сожалений? Элиот понял, что его путешественник во времени скоро исчезнет: у того начались судороги и пошла носом кровь. Старый врач достал салфетку и попытался остановить кровотечение. В этот раз ему хотелось остаться подольше: он знал, что впереди у Элиота годы печали и одиночества, и досадовал, что не смог найти слов поддержки. Хотя какой толк в словах? Но больше всего он жалел, что они с Элиотом расстанутся врагами, не поняв друг друга – как отец с сыном, которые так и не преодолели конфликт поколений. И все-таки он не хотел уходить, не протянув Элиоту руку помощи. Он был уверен, что больше не увидит себя тридцатилетним, и, помня, какие тяжелые годы ему пришлось пережить, постарался найти слова утешения: – По крайней мере, ты будешь знать, что Илена жива и здорова. Я же всю жизнь казнил себя за ее смерть. И поверь мне, это большая разница… – Иди к черту! «Да, нелегко общаться с самим собой», – подумал старый врач, исчезая в потоке времени. Последнее, что он увидел, – неприличный жест, который Элиот послал ему вслед. 16 У людей уже не хватает времени что-либо узнавать. Они покупают вещи готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы друзьями, и потому люди больше не имеют друзей. Антуан де Сент-Экзюпери[28] Сан-Франциско 1976 год Элиоту 30 лет Элиот вышел из туалета вне себя от горя и бешенства. Чем он заслужил такое? Он не мог забыть, как посмотрела на него Илена, когда он сказал, что не любит ее. Сколько отчаяния и тоски было в ее глазах! Конечно, он солгал, чтобы спасти ей жизнь. Но она об этом никогда не узнает и всю оставшуюся жизнь будет его ненавидеть… Правда, сейчас он испытывал то же самое: ненавидел себя всей душой. Мрачный и усталый, он сел за стойку бара и заказал стакан рисовой водки, который выпил залпом. Ему хотелось умереть. Он закурил сигарету, заказал второй стакан, а за ним и третий. Отлично! Он напьется вдребезги, как напивался отец. Обычно Элиот выпивал бокал-другой вина, и лишь для того, чтобы порадовать Мэтта, который был истинным знатоком вин. Как сын алкоголика, Элиот хорошо знал разрушительные последствия спиртного. В его памяти они были неразрывно связаны с побоями, которыми награждал его отец, когда терял над собой контроль. Но сегодня он этого и добивался: потерять контроль и забыться. Когда Купер попросил у бармена очередной стакан, китаец замешкался, видя, что клиент хочет напиться. – А ну, дай сюда! – заорал Элиот, вырывая бутылку у того из рук и бросая на стойку десятидолларовую купюру. Он вышел на улицу, прижимая бутылку к себе. Вернувшись к машине, он сел за руль и сделал еще один глоток. – Смотри, папа, я теперь как ты! Весь в тебя! – крикнул он и включил зажигание. Все только начиналось… * * * Найти в Сан-Франциско наркотики – задача нетрудная. Среди пациентов Элиота было немало наркоманов; он хорошо знал их образ жизни и места, где они разживаются дозой. Поэтому он отправился в Тендерлойн – район с плохой репутацией, но где можно было без труда раздобыть то, что он искал. Минут десять он бродил по зловещим грязным улицам и наконец увидел знакомого дилера: ямайского негра, который отзывался на имя «Ямда». Элиот уже дважды подавал на него жалобу: тот пытался пристраивать товар пациентам в бесплатной больнице, где наркоманы проходили курс реабилитации. Несколько раз Элиот выгонял его, а однажды они даже серьезно подрались. Конечно, Элиот мог найти другого продавца – в этой клоаке их хватало, но ему хотелось унизить самого себя. Увидев его, Ямда занервничал, но быстро понял, что Элиот пришел как клиент. – Что, док, ищем, что бы посильнее вставило? – спросил он, ухмыляясь. – Что у тебя есть? – Сколько дашь? Элиот порылся в бумажнике: нашлось семьдесят долларов – на эти деньги можно было купить достаточное количество любой дряни. – Выбирай отраву, – предложил Ямда и широким жестом обвел товар: – Гашиш, амфетамин, ЛСД, героин… * * * В периоды затишья кажется, что мы их победили. Мы воображаем, что уничтожили их. Что изгнали их навеки.