Навсегда. Но так не бывает. Наши демоны всегда рядом, они притаились в темноте. И упорно ждут, что мы потеряем бдительность. И когда любовь уходит… * * * Вернувшись домой, Элиот взбежал по лестнице, перепрыгивая через четыре ступени, и бросился в ванную. Обрадовавшись хозяину, малыш лабрадор прибежал его встречать, но… – Пошел вон! – крикнул доктор и попытался пнуть щенка, но промахнулся. Прохвост тоненько взвизгнул, но, несмотря на суровый прием, побежал вслед за Элиотом. Но не тут-то было: Элиот ухватил его за шкирку и бесцеремонно выставил в холл. Оставшись один, врач открыл аптечный шкафчик и достал из него шприц с иглой. Дрожа, он вынул из кармана героиновые шарики, купленные у Ямды. Скорее впрыснуть себе что-нибудь, лишь бы отключилась голова. Ему не нужны были ни кайф, ни освобождение сознания, как этим придуркам хиппи. Он хотел просто отключить голову. Все равно как, лишь бы забыть и обрести покой. Там, где не будет ни двойника, ни воспоминаний об Илене. Там, где он не будет прежним. Элиот впрыснул наркотик в вену. Горячая волна разлилась по телу, он вскрикнул от восторга и почувствовал, как погружается в самые темные глубины своего существа… Сан-Франциско 1976 год, несколько часов спустя… Мэтту 30 лет В этот рождественский день Мэтт хандрил. Последние недели он работал не покладая рук, налаживая виноградарское хозяйство, и теперь дело было на ходу. Однако сегодня утром Мэтт подумал, что жизнь его пуста и никчемна. Забыв о гордости, он сделал то, что все время откладывал на потом: позвонил Тиффани, чтобы извиниться за свое поведение. Увы, телефон, который она дала, не отвечал. Скорее всего девушка уехала из города, не предупредив его и не желая больше видеть. Вот что бывает, когда откладываешь все на потом. В полдень Мэтт поехал к океану. Элиот должен был уже улететь на Гавайи, и француз решил зайти покормить Прохвоста и погулять с ним по пляжу. Остановившись на бульваре у дома Элиота, он увидел «жука», брошенного посреди тротуара. «Странно…» – подумал Мэтт. Он вышел из машины, поднялся на крыльцо и позвонил. Никто не открывал. У Мэтта были с собой ключи, которые Элиот оставил ему на случай своего отъезда. Он вставил ключ в замочную скважину, но обнаружил, что дверь не заперта. – Эй! – крикнул он, чтобы обозначить свое присутствие. – Есть кто-нибудь? Войдя в гостиную и обнаружив в ней испуганного лабрадора, Мэтт понял: что-то случилось. – Ты один, Прохвост? В ответ щенок залаял и повернулся к лестнице, по которой, пошатываясь, спускался Элиот. – Что ты здесь делаешь? – изумился Мэтт. – Разве ты не улетел на Гавайи? – Это я тебя должен спросить: какого черта ты делаешь в моем доме? – Ого! Вид у тебя неважный, – заметил Мэтт, словно не замечая грубого выпада. – Что случилось? – Тебе не понять, – ответил Элиот, спускаясь на несколько ступенек. – Это почему же? Я слишком глуп? – Может быть. На этот раз Мэтт был уязвлен. Элиот никогда не вел себя так агрессивно, с ним явно что-то происходило. – Где Илена? – Нет никакой Илены, все кончено! – Что ты несешь? – Я ее бросил. Мэтт не поверил своим ушам. Такого он не ожидал. Элиот бросился на диван. Действие наркотика еще не закончилось. Кружилась голова, его тошнило, и как будто сотня буравов сверлила ему мозг. – Послушай, Элиот, ты не можешь бросить Илену. – Еще как могу. – Но Илена – вся твоя жизнь… Это лучшее, что у тебя есть. – Хватит нести чушь! – Ты это сам говорил. А еще говорил, что благодаря Илене ты нашел свое место в жизни. Если ты дашь ей сейчас уйти, то всю жизнь будешь страдать и жалеть об этом! – Сделай милость, отвяжись! – Вы поссорились? – Не твое дело. – Это мое дело, потому что я твой друг и не позволю тебе разрушить свою жизнь! – Слушай, возвращайся к своим шлюхам и оставь меня в покое! Элиот тут же пожалел о сказанном. Он не хотел оскорблять друга. Надо рассказать Мэтту все, что с ним произошло в последнее время. Но он не имеет права: это было условием договора. Мэтт был глубоко уязвлен, но сделал еще одну попытку примирения: – Я не понимаю, что с тобой творится, Элиот, но, наверное, ты очень страдаешь, если говоришь такие ужасные вещи. И думаю, одному тебе с этим не справиться. Элиот дрогнул. Больше всего на свете он дорожил любовью Илены и дружбой Мэтта. Десять лет они понимали и поддерживали друг друга, но сейчас Элиоту никто не мог помочь. Ему придется отказаться от друга, как он отказался от Илены. – Не окажешь мне услугу, Мэтт? – Да? – Убирайся из моей жизни! Француз помолчал, сначала не поверив тому, что услышал. Наконец, взяв себя в руки, он спокойно сказал: – Как хочешь. Опустив голову, Мэтт пошел к двери. На пороге он обернулся в надежде, что еще не все потеряно. Но Элиот коротко заметил: