У него был тяжелый день, который еще не закончился. Однако Элиот теперь чувствовал себя на удивление спокойным. Как человек, который начинает свой последний бой. 19 Седьмая и восьмая встречи Если бы юность знала… Если бы старость могла… Сан-Франциско 26 декабря 1976 года, 02.01 Элиоту 30 лет В больнице было тихо. Только за окнами шумел дождь. Илена, опутанная трубками и проводами, лежала с закрытыми глазами в темной палате. Сидя рядом, Элиот осторожно подоткнул ей одеяло, словно опасаясь, что она замерзнет. Дрожащей рукой он коснулся ее щеки – сердце сжалось от боли. У Илены опухло лицо и посинели губы, но он почувствовал, что она борется за жизнь. Эта жизнь висела на волоске. И волосок мог вот-вот оборваться. Дверь в палату приоткрылась. Элиот обернулся, ожидая увидеть дежурную медсестру. – Илену надо немедленно оперировать! – объявил двойник тоном, не допускающим возражений. Элиот вскочил. – Зачем? – Чтобы удалить гематому в мозге. Элиот с волнением приподнял Илене веки, чтобы увидеть зрачки. Однако он не заметил, чтобы один был больше другого – верный признак гематомы. – С чего ты это взял? – Это написано в отчете о ее смерти. А если бы ты сделал томографию, то уже знал бы об этом… – Подождите, – возразил Элиот, – мы ведь еще в 1976 году. Аппараты постоянно ломаются, программы зависают… Вы что, не помните? Пожилой врач не ответил, погруженный в изучение кардиограммы. – Скажи, чтобы готовили операционную, и поскорее! – сказал он, показывая на телефон. – Подождите! У нее серьезная травма грудной клетки – она может умереть во время операции! – Да, а без операции она умрет наверняка! Элиот обдумал этот аргумент и выдвинул свой: – Митчелл никогда не согласится оперировать Илену на основании наших предположений. Двойник пожал плечами: – Если ты думаешь, что я доверю операцию Митчеллу… – Тогда кто? – Я. Элиот не возражал, но оставалась еще одна проблема. – Мы не можем оперировать вдвоем! Нам нужны анестезиолог и медсестра. – Кто сегодня дежурит? – Думаю, Саманта Райан. Старый доктор кивнул и посмотрел на настенные часы. – Встречаемся в операционной через десять минут! – сказал он уже в дверях. – Ты готовишь Илену к операции, а я поговорю с Райан. * * * Шестидесятилетний Элиот быстро шел по просторному холлу, который в этот час был почти пуст. Сильно пахло эфиром. Чтобы не привлекать к себе внимания, он надел белый халат. Он знал больницу как свои пять пальцев, поэтому без труда нашел комнату отдыха, где в полумраке дремала Саманта. – Привет, Саманта! – сказал он, зажигая свет. Привыкнув за время ночных дежурств спать урывками, анестезиолог сразу вскочила, прикрывая глаза рукой от слишком яркого света. Лицо мужчины показалось ей знакомым, но она не смогла вспомнить, кто это. Элиот протянул ей стаканчик кофе. Она взяла его, откидывая непослушные пряди волос со лба. Тридцатилетняя Саманта была необычной девушкой: лесбиянкой и ревностной католичкой с ирландскими корнями. Она работала в больнице уже два года, полностью оборвав связи с семьей, которая жила в Нью-Йорке. Ее отец и братья были частыми гостями в полицейском участке. В ближайшие несколько лет Элиот и Саманта станут хорошими друзьями, но сейчас она была замкнута и одинока. В больнице никто не видел, чтобы она с кем-то дружила. Коллеги за глаза называли ее аутисткой. – Вы нужны мне в операционной, Саманта. – Прямо сейчас? – Прямо сейчас. Я буду удалять гематому у пациентки с дыхательной недостаточностью. – Эта та женщина, что пыталась покончить с собой? – уточнила Саманта, прихлебывая из стаканчика. – Та самая. – Она не выживет, – спокойно объявила медсестра. – Будущее покажет, – парировал Элиот. Саманта достался из пачки печенье и, обмакивая его в кофе, поинтересовалась: – Кто будет оперировать? – Я. – А вы кто? – Тот, кто хорошо вас знает. Их взгляды встретились, и Саманте вдруг стало не по себе – этот человек как будто читал ее, как раскрытую книгу… – Больше нельзя ждать, – предупредил Элиот. Саманта покачала головой: