Он тронулся в путь рано утром. Еще не рассвело, но после прошедшей накануне грозы небо отливало металлическим блеском. Элиот выехал из Сан-Франциско по шоссе 101 и легко преодолел первые две сотни километров. Вскоре после Леггетта он покинул автостраду и свернул на живописную дорогу, которая извивалась вдоль побережья до самого Ферндейла, а потом огибала мыс Мендоцино. Разрушенная океанскими приливами дорога становилась все уже – ее теснили прибрежные скалы. Наконец Элиот выехал на шоссе 299, пересекающее горы с востока на запад. Местность с ее великанскими секвойями и бескрайними пихтовыми лесами сохранила первозданный вид. Через пять часов он приехал в Уэвервилл – городок в горах. Он остановился на главной улице и зашел в аптеку, чтобы узнать адрес Илены Круз. Ему указали на лесную тропинку, ведущую из городка. Он решил идти пешком и через двадцать минут увидел стоящий на обочине небольшой деревянный дом. Совсем близко доносился шум водопада. Элиот остановился и спрятался за секвойю, пережившую жестокую вырубку прошлого столетия. Она сидела на скамейке и смотрела на заснеженные горы. Элиот видел ее только со спины, но он ни секунды не сомневался – это была Илена. Он не видел ее тридцать лет, а сейчас их разделяло всего тридцать метров. Какое-то мгновение он думал, что преодолеет это расстояние – как ему хотелось все ей рассказать, сжать в объятиях, почувствовать запах ее волос. Но было слишком поздно. Последние перемещения во времени лишили его сил. С необыкновенной ясностью Элиот понял, что жизнь закончилась и в этой схватке с болезнью он – проигравший. Он сидел, прислонившись к стволу вековой секвойи, и не отрываясь смотрел на Илену. В этом месте, далеком от остального мира, он почувствовал себя освобожденным от тяжести и горя прожитых лет. Впервые в жизни ему стало хорошо и спокойно. Сан-Франциско 1976 год, 09.00 Элиоту 30 лет После операции Илены прошло два дня. Молодая женщина вышла из комы немного раньше, чем ожидалось, но говорить о том, что она выживет, было еще рано. Обстоятельства, в которых проходила операция, вызвали в больнице много слухов и разговоров. В течение нескольких часов начальство думало, как разрешить неординарную ситуацию. Сообщить о случившемся в полицию означало поставить под угрозу престиж «Ленокс». Директор больницы и заведующий хирургическим отделением слишком дорожили репутацией, чтобы писать в отчете о человеке, «возникшем ниоткуда» и «бесследно исчезнувшем посреди операционной». Поэтому решено было ограничиться наказанием – отстранением от работы на два месяца Элиота и Саманты. Элиот, только что узнав о своем временном отстранении, уже собирался уходить из больницы, когда его окликнула медсестра: – Доктор, вас к телефону! – Алло? – Я здесь рядом, – раздался в трубке голос двойника. – Приходи, поговорим. – Рядом? – У Гарри. Заказать тебе что-нибудь? Элиот молча повесил трубку и вышел на улицу. Плотная пелена тумана окутывала фонари и машины – уже в трех метрах ничего не было видно. Кафе «Обеды у Гарри», оформленное в стиле пятидесятых годов в виде вагона-ресторана, находилось напротив входа в больницу. Элиот толкнул дверь и увидел нескольких знакомых врачей и медсестер, торопливо завтракающих перед началом смены. В помещении было сильно накурено, и он с трудом разглядел сквозь клубы дыма двойника, сидящего за столиком с кружкой кофе. – Ну что? – спросил с волнением Элиот. – Она выжила! – Ты видел ее в будущем? Старый врач кивнул. Еще до конца не веря, Элиот спросил снова: – А осложнения? Но двойник предпочел не отвечать на этот вопрос: – Послушай, парень, она жива, и это главное. Мы ее спасли! Элиот, наконец, поверил, и несколько минут, счастливые, они сидели друг против друга, не произнося ни слова. У обоих осунулись лица, и под глазами синели круги. Мужчины были измучены недосыпанием и нервным напряжением последних дней. Они бросили все силы на борьбу с судьбой и, кажется, победили. Элиот не выдержал, и глаза его заблестели от слез – то ли радости, то ли усталости. Он потер веки и отвернулся к окну. Снаружи туман становился все гуще, скрывая тротуары и дорожные знаки. – Все образуется, парень… – Нет, не образуется! Я потерял всех, кого любил: Мэтта! Илену! И все это из-за вас! – Может, и так, но ты должен сдержать слово, как держу его я… – Вам легко говорить! – Мы уже это обсуждали. Послушай, я не знаю, каким чудом нам удалось спасти Илену, но теперь не вздумай все испортить. Живи своей жизнью, как обещал, потому что, если в чем-то я и уверен, так это в том, что чудеса не случаются дважды. – Жить так – слишком тяжело… – Первые годы будет трудно, – согласился двойник. – Потом станет легче. Ты выдержишь, но тебе придется справляться самому. – И добавил: – Сегодня наша встреча – последняя. Элиот пожал плечами: – Вы говорите это каждый раз. – Теперь это правда. Я не смогу вернуться, даже если захочу. И он коротко рассказал о таблетках: как они ему достались, какой неожиданный эффект на него оказали и как он смог благодаря им перемещаться во времени… Он еще не успел закончить рассказ, а Элиоту уже не терпелось засыпать двойника вопросами, но тот собрался уходить. Молодой врач понял, что больше ничего не узнает и они на самом деле видятся в последний раз. И когда до расставания осталось всего несколько секунд, он неожиданно почувствовал волнение. Две ночи назад, во время операции, двойник поразил его мастерством и блестящими решениями. И сейчас он жалел, что не успел узнать его лучше. Старый врач застегнул пуговицы на пальто. Он чувствовал, что скоро исчезнет, но по опыту знал: у него еще осталась одна-две минуты. – Мне бы очень не хотелось исчезнуть прямо здесь… – Действительно, мне было бы трудно это объяснить. Прежде чем уйти, шестидесятилетний Элиот положил руку на плечо тридцатилетнему. Он уже почти достиг порога, когда обернулся и кивнул своему двойнику. Их взгляды встретились, и он увидел в глазах младшего Элиота глубокую грусть. Такие же глаза были у некоторых его пациентов, чье детство оставило в их душах незаживающие раны. И вместо того, чтобы уйти из кафе, он вернулся. Ему надо было кое-что сказать: слова, которые он сам мечтал услышать много лет, но так и не дождался. Простые слова, но ему потребовалась целая жизнь, чтобы их понять. – Ты ни в чем не виноват… Сначала молодой врач не понял, что имеет в виду двойник. Но тот повторил: – Ты ни в чем не виноват… – Что? – Ни в самоубийстве мамы, ни в оплеухах, которые тебе отвешивал отец… Старый Элиот замолчал, почувствовав, как дрожит его голос. А потом снова повторил, как литанию: – Ты ни в чем не виноват. – Я знаю, – солгал Элиот, взволнованный этим разговором. – Нет, ты еще не знаешь, – мягко возразил тот, кто знал Элиота лучше, чем он сам. – Ты еще не знаешь… Они вдруг почувствовали, как сильна между ними связь, но уже через мгновение у старого врача начались судороги, а это значило, что пришло время возвращаться в будущее.