1990 год К кинотеатру выстроились длинные очереди. Элиот с Энджи терпеливо стояли за билетами на «Русалочку» – последний фильм Уолта Диснея, а рядом продавали билеты на «Когда Гарри встретил Салли» с Мэг Райан в главной роли. Энджи устала и тянула отца за рукав, чтобы он взял ее на руки. – Внимание, взлетаем! – крикнул Элиот, обняв дочь. Подняв ее, он повернул голову и увидел… Мэтта и Тиффани, стоявших в соседней очереди. Их взгляды встретились и замерли, словно в замедленной съемке. Элиот почувствовал, как похолодело у него сердце. За эти пятнадцать лет они не обменялись с Мэттом ни единым словом. Тиффани с грустной улыбкой посмотрела на Энджи и отвернулась. Они разошлись по разным кинозалам. Время для объяснений еще не пришло. Но когда-нибудь… 1991 год Элиот с Энджи, вооружившись рецептом, собирались печь блинчики. Лицо девочки сияло, перемазанное кленовым сиропом. День клонился к вечеру, было прохладно, и закатное солнце освещало кухню красивым оранжевым светом. Стоявший рядом с микроволновкой телевизор работал без звука. На экране возникли размытые кадры документальной съемки в Кувейте: это была военная операция «Буря в пустыне» – первое вторжение в Ирак. По радио звучала песня Mysterious Ways группы U2, а Энджи аккомпанировала солисту, энергично стуча в такт деревянной лопаткой. Элиот снял это на видеокамеру. Он старался как можно больше времени проводить с дочкой, даже в ущерб карьере. Он по-прежнему любил свою профессию, но отказался от всяческих компромиссов, которые бы позволили ему быстрее продвинуться по службе. Коллеги его давно обогнали, а он был вполне доволен тем, что пациенты считали его хорошим хирургом. К тому же для него не было никого важнее Энджи. Теперь он понимал своего двойника и его усилия спасти Илену, не жертвуя дочерью. Но радость, которую он испытывал, глядя на ребенка, иногда омрачалась безотчетной тревогой. Жизнь показала, что за минуты счастья приходится иногда расплачиваться дорогой ценой, и он отлично усвоил этот урок. Эти шесть лет ему было хорошо, но он знал, что в любую минуту все может закончиться. Коварство счастья в том, что к нему быстро привыкаешь… 1992 год Шесть лет, выпадают молочные зубы… Очаровательно улыбаясь беззубой улыбкой, Энджи делала уроки за стеклянным столом в гостиной. Вошедший Элиот нахмурил брови и строго сказал дочке: – Я же сказал тебе выключать телевизор, когда ты занимаешься! – Почему? – Потому что надо сосредоточиться, чтобы хорошо выполнить свою работу. – Я сосредоточилась! – Не хитри! Он забрал пульт, который Энджи прятала под подушкой, и уже собрался выключить телевизор, но его палец так и замер на кнопке, не нажав ее. На экране журналист сообщил о встрече мировых держав в Рио-де-Жанейро, где обсуждались проблемы окружающей среды, а затем дал слово представителю «Гринписа». Элиот увидел Илену. Ярко и убедительно она рассказывала об изменении климата и уничтожении многих видов животных. У нее были огромные грустные глаза. – Папа, почему ты плачешь? 1993 год Часы показывали почти полседьмого. Элиот выскользнул из постели, чтобы успеть выключить будильник. Рядом лежала стюардесса, которую он встретил накануне в аэропорту, когда провожал Энджи в Италию, к матери. Элиот осторожно вышел из спальни, принял душ и быстро оделся. На кухне он взял блокнот и уже собрался черкнуть пару слов, как вдруг обнаружил, что забыл имя девушки. Решив, что без него можно обойтись, он написал следующее: «Когда будешь уходить, положи, пожалуйста, ключи в почтовый ящик. Спасибо за эту ночь! Как-нибудь встретимся». Он понимал, что это оскорбительно, но ничего менять не стал. Его отношения редко длились больше недели. Он сам так решил: быстро расставаться с женщинами, которых не любил. По крайней мере, так было честнее. К тому же таким образом он оставался верен Илене. Элиот быстро выпил кофе, проглотил черствый пончик и вышел из дома. По дороге он захватил только что доставленную газету. На первой странице была огромная фотография: Ицхак Рабин и Ясир Арафат пожимают друг другу руки под пристальным взглядом Билла Клинтона. 1994 год Стоял конец лета, день близился к вечеру. Небо отливало фиолетовым, закат добавлял красные отблески. Элиот припарковал у дома своего верного «жука». Ему всегда удавалось возвращаться довольно рано, но он знал, что Тереза – няня, которая присматривала за Энджи, – ушла час назад. – Энджи! – крикнул он, открывая дверь. – Это я! Ей было восемь лет, но каждый раз, оставляя ее одну, он не мог справиться с беспокойством. – Энджи! Дорогая, все в порядке? Он услышал ее легкие шажки на лестнице, но подняв голову, увидел, что ее милое личико залито слезами. – Что случилось, малыш? – воскликнул он, бросаясь к дочери. Энджи упала в его объятия, убитая горем. – Про-о-о… хвост! – с трудом выговорила она, рыдая. – Что он натворил? – Он… умер. Элиот взял ее на руки и поднялся в спальню. Старый пес лежал на ковре, как обычно, и выглядел спящим. – Ты ведь его вылечишь? – пролепетала девочка. Пока Элиот осматривал бедное животное, рыдания Энджи превратились в заклинания: – Пожалуйста, папа! Вылечи его! – Он умер, малыш, его нельзя вылечить. – Прошу тебя! – Плача навзрыд, она упала на колени. Элиот поднял дочку и отвел в ее комнату. – Понимаешь, Энджи, Прохвост был очень старым. Чудо, что он прожил так долго. Но девочка плохо слушала эти разумные доводы. Горе было слишком тяжело. Она легла на кровать и зарылась лицом в подушку. Элиот сел рядом, всеми силами стараясь ее утешить. Завтра ей станет легче. На следующий день они сели в машину и отправились в сторону небольшого леса на севере Сан-Франциско. Через час они добрались до цели. Элиот нашел укромное место недалеко от большого дерева и лопатой, которую предусмотрительно захватил с собой, вырыл глубокую яму. Опустив туда лабрадора, он засыпал яму землей. – Папа, а у собак тоже есть рай? – спросила девочка. – Я не знаю, – ответил Элиот, прикрывая могилу листьями и ветками. – Но если он есть, Прохвост обязательно туда попадет. Она молча кивнула, и из ее глаз снова полились слезы. Прохвост был частью ее жизни. – Не могу поверить, что больше никогда его не увижу. – Я знаю, дорогая, как больно терять того, кого любишь. Нет в жизни ничего тяжелее. Элиот убедился, что все сделал, как надо, и предложил дочке: