Сон свалил его, когда он был на самом верху Русского холма – там, где улица серпантином сбегает вниз. Затылок пронзила острая боль, и в висках застучала кровь. Мэтт потерял сознание и уронил голову на руль, не успев остановить машину. Джип въехал на тротуар, раздавил два куста гортензий и врезался в металлическое ограждение. 1977 год Мэтт открыл глаза и обнаружил, что лежит на земле посреди Ломбард-стрит. Стояла непроглядная ночь, шел дождь. Насквозь промокший, Мэтт с трудом поднялся на ноги. Сколько же он здесь пролежал? Он посмотрел на часы: они остановились, поискал глазами джип – тот как сквозь землю провалился. Выше, на Хайд-стрит, он увидел светящуюся вывеску аптеки и бросился туда. Внутри было пусто, только служащий с азиатской внешностью расставлял на полках банки с содовой. На стойке лежали журналы, Мэтт с волнением схватил «Ньюсуик» – с обложки натянуто улыбался Джимми Картер. В углу стояла дата: 6 февраля 1977 года. Мэтт выбежал из аптеки. Таблетка подействовала! Он тоже вернулся в прошлое, на тридцать лет назад! Но Мэтт знал, что эти прыжки в прошлое длятся недолго. У него было лишь несколько минут, чтобы найти Элиота. Его первой мыслью было поехать к нему домой, но, судя по записям в блокноте, в последнее время Элиот чаще оставался в больнице на ночные дежурства. Через несколько секунд он принял решение. Больница «Ленокс» находилась в километре отсюда. На автомобиле – совсем рядом, и другое дело – идти пешком. Он встал посреди дороги, пытаясь остановить машину, но ему только сердито сигналили и несколько раз окатили брызгами с ног до головы. Выход оставался один: бежать до самой больницы. Собрав волю в кулак, Мэтт побежал. На Калифорния-стрит он начал задыхаться и остановился. Сейчас он горько жалел о том, что пропускал мимо ушей слова Тиффани о том, что бег трусцой избавит его от лишних килограммов. Он скинул тяжелое пальто, и оно огромной половой тряпкой осталось лежать на тротуаре. Сбросив груз, Мэтт побежал дальше под проливным дождем. Уж лучше сдохнуть от сердечного приступа, чем сдаться, когда он так близок к цели! Сорок лет ждал он этого дня – когда сможет отплатить Элиоту и тоже спасти его от смерти. Наконец впереди замигали огни больницы. Из последних сил он пробежал оставшиеся сто метров и распахнул дверь. – Яищудоктораэлиотакупера! – выпалил Мэтт на одном дыхании, как будто от этого зависела его жизнь. – Что вы сказали? – переспросила медсестра. – Я ищу доктора Элиота Купера! – повторил Мэтт. Молодая женщина заботливо протянула ему полотенце, а потом взглянула на график дежурств. Она уже собиралась ответить, но ее опередил вошедший санитар: – Элиот в кафетерии, – объяснил он, жуя шоколадку. – Но только… Мэтт уже бежал по коридору, когда санитар закончил: – …посторонним туда вход запрещен. * * * Мэтт толкнул дверь и вошел. В кафе было пусто и довольно темно. Часы на стене показывали два часа ночи. По радио тихо пела Нина Симон. Он пошел вперед, пробираясь сквозь ряды столов. В глубине зала, прислонившись к стене и вытянув ноги на скамейке, сидел Элиот. Он курил и что-то записывал в медицинских картах. – Ну что, старина, все работаешь? Элиот вздрогнул и посмотрел на вошедшего. Сначала он его не узнал – морщины, погрузневшая фигура, намечающаяся лысина… – Тридцать лет сильно меняют человека, правда? – спросил Мэтт. – Это… это ты? – с трудом выговорил Элиот, поднимаясь. – Собственной персоной. После минутного колебания они обнялись. – Черт возьми, ты откуда? – Из 2007 года от Рождества Христова. – Как тебе это удалось? – Осталась одна таблетка. – Значит, ты все знаешь? – Да. – Прости, что так получилось. – За это не волнуйся. Они глядели друг на друга, взволнованные и смущенные. – Как ты там живешь, в две тысячи седьмом? – спросил Элиот, которого всегда интересовало будущее. – Старею потихоньку, – улыбнулся Мэтт. – Мы все еще в ссоре? Мэтт помолчал и посмотрел другу прямо в глаза: – Ты умер. Наступила тишина. Дождь полил с новой силой, и сладостно-горький голос Нины Симон потонул в его шуме. Мэтт хотел что-то добавить, как вдруг у него из носа брызнул фонтан крови, залив всю рубашку, а тело сотрясли первые судороги. – Я ухожу! – крикнул он, хватаясь за Элиота. От конвульсий он согнулся пополам, словно пораженный током. – Я ведь пришел тебя спасти, – с трудом выговорил француз. Мэтта била сильная дрожь, и Элиот помог ему сесть на пол. – Как ты собирался это сделать? – спросил он, опустившись на колени рядом с ним. – Вот так, – ответил Мэтт и, выдернув у него изо рта сигарету, раздавил ее на каменном полу. Элиот с беспокойством смотрел на друга. Конвульсии не прекращались. – Не ты один можешь спасать людей, – пробормотал Мэтт, пытаясь улыбнуться. – Если я еще буду к тому времени жив, встретимся в 2007-м, – предложил Элиот. – Остаться в живых – это в твоих интересах, мой милый. – Тридцать лет – это долго, – заметил Элиот, беря друга за руку. – Не волнуйся, они быстро пройдут. Через несколько секунд дыхание Мэтта стало хриплым и прерывистым. Его взгляд остекленел, а лицо исказила судорога. Перед тем как исчезнуть, он успел сказать: – Жизнь вообще проходит слишком быстро… Элиот встал. Его пожирала тревога. Возвращение Мэтта в будущее прошло более болезненно, чем возвращение двойника. Вернулся ли его друг благополучно назад? И если да, то в каком состоянии? Как всегда, когда он нервничал, Элиот достал сигарету и закурил. Несмотря на ливень, он открыл окно и зачарованно смотрел, как с неба низвергаются потоки воды. Эту сигарету Элиот курил не спеша. Он прекрасно понял, что хотел сказать ему Мэтт. Глядя невидящим взглядом на завесу дождя, он снова подумал о том, на какой риск пошел его друг, чтобы спасти ему жизнь. – Ты спас меня, дружище! – сказал он тихо, надеясь, что Мэтт услышит эти слова. Он затушил окурок, выбросил в корзину почти полную пачку сигарет и вышел из кафетерия.