– Этой новости миллион лет, – отвечаю ей в тон. – Еще выпей. – Зачем? – приподнимает идеальную бровь Каринка. Ого, мне удалось ее озадачить эту ледяную суку. – Ты хочешь сообщить мне новость о том, что ты смертельно болен и я скоро стану очень богатой вдовой? – Почти. Я хочу развод, – морщусь, ожидая истерики. Но Карка молчит. Ошарашена, не меньше меня Еще одна порция виски исчезает в ее жадном ротике, только тогда до нее начинает доходить, что я ляпнул. Ляпнул, тоже, кстати, с бухты барахты. Словно черт меня дернул за язык. – Это из-за той сучки малолетней? Чем она тебя так приворожила? – голос Каринки спокоен, но я вижу, что она в бешенстве. Слишком хорошо я ее изучил за годы нашего мучительного брака, разрушающего нас обоих. – Нет, девка ни при чем. Просто я устал. И я предупреждал тебя о синьке. Неоднократно. Я взрослый мужик с потребностями. Время идет, ты стареешь, наследника у нас так и не случилось. Чего ты ждала, Карина? Что я продолжу закрывать глаза на твои закидоны из благодарности за бездарно прожитую нами совместную жизнь? – Демьянов, я тебя не отдам никому. Ты мой, – голос Карки звенит. – Я всю свою жизнь положила вот на это вот все, чтобы отдать какой-то потаскушке? Нет, дорогой, развод ты не получишь. – Я лягу в кабинете. Как протрезвеешь, вернемся к разговору, – говорю спокойно, раскрывая противную устрицу, которые я терпеть не могу. Но сегодня хочу именно этих мерзких морских гадов. – Свободна. И еще, Карина, я не разрешаю отпускать прислугу вне выходных дней. Это мой дом и мои порядки. – А трахнул ты меня, чтобы пилюлю подсластить, порадовать жену? Долг супружеский отдать, так сказать. Чтобы на свободу с чистой совестью. Молодец, Петя. Ну и как? Сравнил кто из нас горячее? Точно не амеба та ресторанная, – издевательский смех жены меня раздражает. – Шлюшке твоей приятно после жены тебя ублажать? Знать, что она просто дыра для развлечений? Я твоя жена, Демьянов. И ею останусь. Запомни мои слова. И я не дам спокойной жизни вам. И девке твоей… Я ее уничтожу. Сотру св порошок. – Рот иди вымой с мылом. И не смей обзывать девчонку. Она вообще ни при чем в нашем с тобой разладе. И у нас не может с ней ничего быть, потому что она слишком чистая для таких, как я. Так что успокойся. Я ей не нужен. Просто мне с тобой тесно. – Боишься, Демьянов? Правильно. Не проверяй на что способна брошенная женщина, не стоит. Тебе не понравится. Каринка уходит, подняв вверх руку с поднятым к потолку средним пальцем. В этом все она, пошлая и злая. Как раз такая, какой должна быть жена беспринципного дельца. Дробь ее каблучков кажется оглушительной. Виски пьется как вода. Устрицы падают в желудок омерзительные и склизкие. С силой бросаю стакан в стену. Вздрагиваю от телефонного звонка. Блядь, только его сейчас не хватало. – Петя, ты как там, готов документы подписывать? Глава 25 Лилия – Мамочка, вы меня слышите? – женщина-директор детского сада, в который предстоит ходить Петюше очень красивая и очень строгая. Наверное такой она и должна быть, но меня от чего-то царапает ее ледяной тон, в котором я слышу легкие нотки жалости, смешанной с интересом. Так обычно на животных в зоопарке смотрят. Плевать, главное, чтобы Петьке было хорошо. – Вы должны подписать вот эти документы. Наш детский сад элитный, с отличной репутацией. В группе по пять человек, так воспитателям удобнее мониторить здоровье деток. Они у нас все с особыми потребностями. К каждому ребенку используется индивидуальный подход, для каждого разрабатывается отдельное меню, соответно заболеванию. Поэтому формальности, вы же понимаете? – Да, конечно, – растерянно киваю я. Беру лежащую передо мной дорогую ручку. Надо бы прочесть документ внимательно, но у меня от чего-то нет сил на это. Просто пробегаю глазами по миллиону строчек. Стандартный договор, ничего необычного. Ставлю подписи и наконец выдыхаю, все еще не веря, что нам с моим мальчиком так повезло. Мне понравилось детское заведение, расположенное в красивом особняке всего в пяти кварталах от моей работы. Центр города, но место тихое. Словно спрятанное в каком-то волшебном кармане. Двор для игр кажется мне настоящей сказкой. Я бы с удовольствием и сама скатилась с яркой горки, похожей на замок принцессы. И качели в форме веселых бегемотов определенно порадуют моего непоседливого мальчика. И я почти счастлива сегодня. Почти… Потому что отчетливо осознаю, что все, что вокруг меня происходит, началось именно тогда, когда в наши с Петюшей жизни ворвался чертов флибусьер. И никуда не могу деться от предчувствия надвигающейся катастрофы и от чертова желания видеть Демьянова. Абсолютно иррационального, но ломающего меня изнутри. Ведь именно он скорее всего меня и сломает. Отберет самое ценное. – Здесь у нас спальня. Матрасики все ортопедические. С детьми работает дипломированный психолог. Игрушки у нас развивающие. А вот телевизоры хоть и висят в группах мы не очень одобряем. Детям этого добра хватает и дома. Чаще всего плазмы мы используем во время занятий, чтобы заинтересовать ребят развивающими мультфильмами. Занятия длятся по пятнадцать минут, с перерывом в час примерно. В день около трех коротких уроков: этикет, язык на выбор и математика, бальные танцы. Ну и еда… Ее мы, как вы уже поняли получаем из ресторана, где вы трудитесь. – Да, все прекрасно. Мне все нравится, – словно болванчик мотаю я головой. Садик и вправду – мечта. Только вот… Послушайте, сумма которую вы озвучили слишком маленькая и я не понимаю… – Это тоже прописано в договоре, только не с вами, а с рестораном. Иногда мы берем детей и совсем бесплатно. Благотворительность. И уход от налогов. Но, какая мне разница, главное, чтобы Петюше было хорошо. – Но в вашем случае это просто выгодная сделка, – улыбается директриса. И мое сердце начинает сбиваться с ритма. Неужели я не ошиблась? – В смысле? – В смысле, что ваш ресторан позволяет нам экономить на оплате дорогих поваров, способных обеспечить потребности наших маленьких клиентов. Ваш директор сказал, что вы будете заниматься технологией и разработкой детского меню. Поэтому вам и сделали такую скидку. Боже, я снова выгляжу дурой. Все же просто. Так вот зачем Абрамычу технолог. – Спасибо вам, – шепчу я, теребя пальцами ремешок сумочки, которая в этом царстве детской роскоши выглядит совсем убого. – Ну и прекрасно, тогда завтра ждем Петю, – улыбка на лице строгой руководительницы, становится мягкой. Видимо это действительно ее призвание – работа с детьми. – Но, как же? Обычно для сада надо пройти медкомиссию, анализы… – Лилия, вы меня не слышали? У нас другой формат. Все медицинские обследования дети проходят прямо здесь. Это прописано в договоре, который вы подписали. У нас прекрасные специалисты из дорогой частной клиники, с которой у сада многогодичный контракт. Все будет хорошо, не переживайте. Мне бы радоваться, но в сердце впивается странная игла страха. И я не могу объяснить себе, что же так меня настораживает и пугает. Видимо Демьянов просто сломал какие-то настройки во мне, отвечающие за спокойствие и размеренность жизни. Выхожу из тепла особняка, довольная увиденным, но не собой. Выглядела я наверное в глазах этой холёной женщины дурочкой, не ценящей того счастья, что свалилось мне на голову незаслуженно. И да, я сомневаюсь. Петька не привык к роскоши, и дети с ним будут общаться не простые. Не сможет простой обыватель оплатить этот детский рай. И теперь мне страшно, что он будет чувствовать себя тут не в своей тарелке. Хотя, дети маленькие, и я наверняка надумываю проблемы. Вываливаюсь я из красивого особняка, похожая на взъерошенного воробья. Иду по улице не замечая холода, тут же запускающего свои щупальца в мои сапожки не по сезону и под тонкую куртку, благо идти недалеко. Еще пару кварталов и я на месте. Пальцев на руках уже не чувствую – заледенели. Зато улавливаю оглушающий запах лилий, тяжелой волной заполняющий собой ледяное пространство улицы. Единственные цветы, которые я не выношу. Так пахло мое прощание с мамой. – А я заждался. Где ты шлялась, снегурочка? – тихий голос за моей спиной заставляет подскочить на месте от неожиданности. Запах цветов становится удушающим. Ноги скользят по льду и я, взмахнув руками, начинаю заваливаться назад. Мне кажется, что я взлетаю, по крайней мере мои дурацкие сапоги с закрашенными черным фломастером царапинами на носках влетают в воздух. И я наверное сейчас отобью свой приключенческий зад… – Еще никогда оленихи не падали вот так прямо в мои жадные руки, – смеется мой мучитель. Мурлычет. А я замираю в сильных руках этого несносного нахала, потому что не могу пошевелиться. Потому что я… – Поставьте меня на место, – хриплю, борясь со страшным желанием снова попробовать на вкус его губы. Чувствую земную твердь под ногами. Поворачиваюсь к нему и… Теперь я его вижу. И осознаю, что вот именно сейчас мне страшно хорошо. Ну как когда фильм ужасов смотришь – страшно, мерзко, но оторваться невозможно. И это пугает еще больше. До дрожи в коленях и слабости в ногах. Не убежать. И лилии чертовы на снегу выглядят трогательно и жалко. – Да, пожалуйста. Слушай, я хотел кофе попить, может… – Не может. Вы следили за мной? – Ну… Знаешь, за тобой нужен глаз да глаз. Вот сейчас бы ты свалилась на землю, сломала бы копчик. И синяк бы на попу огребла. А твоя попа в синем виде… – Что вы несете? – морщусь я. Стараюсь не смотреть в его насмешливые глаза, в которых пляшут самые злые адские бесы. Бесы обмана и похоти. – Я несу тебе цветы. Как в песне, я в окошко Лилии, бросал под вечер Лилии. – Это старая песня, я такие не слушала, – зачем я злю его? Ну зачем…? – Ты права, я старый, – он больше не улыбается и не смеется. Подбирает с земли букет и ловко закидывает его в стоящую рядом урну. Я даже не успеваю звука издать. Но чувствую, как из глаз брызжут слезы. Черт, да что происходит? – Не знаю, что со мной, Лилия. Я не знаю, что это такое. И почему я как пацан тут сопли морожу, рискуя своей дедовской простатой. И цветы эти тупорылые. И ты… – Вы дурак, – всхлипываю я, делаю шаг вперед. Пар из его рта касается моих губ. А потом… – Дурак, – шепчет он в мой рот. – Сумасшедший старик. Но, твою мать, Бэмби. – Я опоздаю на работу, – борясь с головокружением выдыхаю я. – У тебя сегодня выходной. Я снова взлетаю. Глава 26 Петр Демьянов Я тону в чертовых медовых омутах, засасывающих меня в смертоносную топь. В ее глазах этих ведьминских страх, смешанный с обреченностью. Сидит рядом, на пассажирском сиденьи, прикусив губу и не сводит с меня взгляда. Я так и не завел машину и не знаю, что делать. Тащить ее в гостиницу – невозможно. Она чистая и какая-то непорочная, настолько, насколько может быть непорочной женщина, родившая прекрасного ребенка. В свою городскую квартиру – тоже нет. Боюсь замарать ее дурацкую добродетель своими грязными мыслями и прикосновениями. Брюки кажется вот-вот лопнут по швам от тяжелого желания обладать этой женщиной. – Ты права, я дурак, – хриплю я. Она вскидывает ресницы, похожие на крылья райской птицы, на них блестят слезинки, словно капельки росы повисшие на самых кончиках. И я снова смотрюсь в бездну. И эти коричневые точечки по радужке ее глаз, кажутся мне черными дырами, в которых легко может пропасть старый флибустьер, тот у кого напрочь снесло крышу. – Лилия, я знаю тебя? Скажи честно. Мне кажется, что мы с тобой… – Нет. Не знаете. И тем более, у нас ничего не было никогда. Слушайте, я зря… – А слезы откуда. Ты меня боишься? – Нет, мне жалко цветы, – выдыхает она с облачком пара. И я вижу что Бэмби дрожит. Замерзла? Я забыл включить обогрев салона. Черт, меня самого трясет всего, как пацана. Сто лет не чувствовал себя так идиотски. – Они совершенно зря умерли. Хрупкой красоте не место в мусорке, они не заслуживают… Я откидываюсь на сиденьи, и трясусь от хохота, которым пытаюсь скрыть рвущее тело и мозг возбуждение. Осталось только мне пойти и достать из помойки проклятый букет, чтобы совсем уж рехнуться. Окончательно и бесповоротно. Член гудит от напряжения, в голове творится такое, что если бы эта чертова девка умела читать мысли, то наверняка бы уже сбежала в ужасах, посчитав меня маньяком. А она сидит и сожалеет о гребаных вонючих цветах, от аромата которых у меня началась адская мигрень. – Я сказала что-то смешное? – идеальная бровка ползет вверх. И губа… Я умираю от желания взять эту чертовку прямо здесь и сейчас. Распаковать, вытряхнуть из дешевых тряпок, сдохнуть от удовольствия. Смять ее тело и… – Нет, прости. Просто… Я хочу тебя… – Что? – ее голос полон острых стекол. Звенит, переливается всеми оттенками презрения и ярости. – Пригласить на свидание, – да, я дурак. Даже не дурак, а дурачина в квадрате. Что я несу? Какие свидания? Может еще за руку ее по пляжу прогулять и стихи прочесть под луной? Между нами пропасть. Она совсем еще девчонка. Я ее старше насколько…? На десять-пятнадцать лет? И мне не нужны эти романтичные потягушки. Я точно знаю, чего хочу. Я хочу эту неприступную птичку. Полностью, в единоличное пользование. – Я не хожу на свидания с женатыми мужчинами, – равнодушно и бесцветно. Так правильно. Она дает мне возможность сбежать не оглядываясь. А я не могу, хоть и желаю всей душой избавиться от этого оголтелого наваждения. – Ты все еще его любишь? – Кого?