48 Холодный воздух коснулся обнаженного почти до талии тела, кожа мгновенно покрылась мурашками. Маг со свистом втянул носом воздух, глаза его странно блеснули. – Неплохо… – сипло сказал он, протянул руки и жадно стиснул мои груди, впившись ногтями в соски. От боли я закричала, но вместо крика из скованного ужасом горла вырвался слабый писк. Зрачки мага расширились, подернулись пьяной мутью, словно мои страх и боль доставляли ему немыслимое удовольствие. А может, так оно и было?.. – Тебе нравится… – прохрипел он, с силой вдавив меня в стену, так, что дыхание перехватило, в ушах раздался противный звон. Даже через несколько нижних юбок я чувствовала, как он возбужден. – Шлюха… Его лицо было лицом безумца. Страшное, перекошенное от похоти и предвкушения, с налитыми кровью глазами, с раздувающимися ноздрями и оскаленным ртом. Ничего человеческого… Зверь… Чудовище из моего сна… О боги… Тело покрылось липкой испариной, спину обжег леденящий холод. Страх, дикий страх заглушил все мысли и чувства, разросся, заполняя душу, и… Лопнул, как натянутая до предела струна, исчез, оставив после себя пустоту и отупение. Будто со стороны я равнодушно наблюдала, как насильник задрал подол моего платья и жадно щупает между ног. Как он прижался мокрыми губами к моей груди, кусая сосок и от этого распаляясь еще больше… А в это время на полу лежит мертвая, убитая им женщина, и в соседней комнате на кровати – холодное тело моего жениха… Что-то странное и неизведанное просыпалось внутри, заполняя пустоту, проясняя сознание, отрезвляя, вытесняя покорность. Темный маг терзал мое тело, лапал, кусал, рыча от похоти и удовольствия. Точь-в-точь как те разбойники из таверны. Смердящие, грязные, пьяные, они были лучше него. Они не врали, не изображали из себя благородных. А этот? Чистенький и надушенный, вкусно кушающий и спящий на мягкой постели. Благородный и знатный. Честнее было бы просто убить меня. Но не-е-ет… Он знал, что безнаказанно может делать со мной все, что захочет. Изнасиловать, пытать, причиняя дикую боль… Потому что сильнее. Как может от него защититься слабая женщина? Трус! Внутри закипал гнев. Я чувствовала, как он разливался по венам, словно смертоносная лава, заполнял мысли и чувства. Маг напрягся, настороженно принюхиваясь… Но почему-то я точно знала, что нужно делать. Я всхлипнула и обмякла в его руках, бессильно сползла по стене и распласталась на холодном каменном полу. Маг выругался, отступив на шаг. – Безднова сука, – разочарованно протянул он и брезгливо потыкал меня в бок носком сапога. – А ну, поднимайся. Я еще с тобой не закончил. Я тихо лежала, едва дыша, и представляла тот обманчивый холодный покой, из которого меня вырвал король. Вспоминала, что я тогда чувствовала, как наслаждалась безмятежной тишиной, блаженным бесчувствием… Темный склонился надо мной, спины между лопатками коснулся холод металла и через секунду ткань лифа, туго прижимавшая локти к бокам, лопнула до самой талии. Спину кольнуло, потекло что-то теплое. Кровь?! Но я не шевельнулась. Маг отступил на шаг, видимо, раздумывая, что делать, я тут же вскочила на ноги и метнулась прочь, на ходу высвобождая руки. Забежав за массивный стол, я перевела дыхание, не спуская глаз с мага. Тот небрежно облокотился о стену и, прищурившись, смотрел на меня. – Хочешь поиграть? – процедил он. – Иди сюда. Вот уж нет. Измываться над собой я не позволю. Не на ту напал. В кошки-мышки пусть играет с изнеженными темными дамочками. И если уж мне суждено умереть, то сразу! Маг нахмурился, злобно играя желваками. Да, именно то, что мне нужно. Чтобы он потерял самообладание, взбесился, перестал себя контролировать. – Благородный маг Бриан… – сказала я. – Королевский друг, чистокровный темный… Слова приходили сами, вставали одно за другим. Откуда они брались, я не понимала. Просто произносила их, словно слыша себя со стороны. Странно, но я точно знала, что чувствует маг. Я ощущала его эмоции так, будто они плавали в воздухе. Каждая имела свой запах и вкус. Кисловатая, немного затхлая зависть… Тяжелая мускусная злость… Пряный горьковатый страх… Острая, словно пучок жгучего перца, ненависть… – … Тот, что подбирает объедки с королевского стола… Живет в его дворце и даже нож таскает, совсем как король. Только пользоваться им не умеет. Резал платье и спину рассек. Ай-ай-ай… Бледная копия с великолепной картины, всегда второй… Завистливое ничтожество, предающее друга. В воздухе словно взорвался целый коктейль из эмоций, тут же в два прыжка маг долетел до стола и, едва коснувшись ногой столешницы, перепрыгнул его. Я отпрянула, но он схватил меня за волосы и рванул к себе. От дикой боли слезы брызнули из глаз, но мне было наплевать. Я жадно вдыхала эмоции, чувствуя, как наливается внутри меня что-то неведомое… Первобытное, чистое, мощное. Течет по венам вместе с кровью, бурлит, подпитываясь выплеснутыми магом эмоциями. – Нарвалась… – побелевшими губами прошипел Бриан и со всей силы ударил меня по лицу. В ушах зазвенело, во рту появился привкус крови. – Ты еще будешь умолять меня о смерти… – Правда глаза колет… – упрямо прошептала я. В воздух взметнулось столько ненависти, что он стал густым и тягучим. Я с наслаждением выпила ее всю, до капли. Жадно, уже не скрываясь. Изнутри рвалась сила, необыкновенно мощная, сметающая все на своем пути. Перед глазами все плыло, а в груди бешено стучало сердце. Что это? Маг отшатнулся, попятился, в ужасе глядя на меня. От него летели сгустки тьмы, щекотно касались меня. Пряные, острые, безумно вкусные. И я глотала их и его страх, и его удивление… Глотала до тех пор, пока они не иссякли. Глаза королевского мага остекленели, и он упал на пол. Мертв. Странно, но это не вызвало во мне никаких эмоций. Я вздохнула, облизала губы. Не слишком сытно… Но это явно придало мне сил. 49 Я поднялась и поправила платье. Хотя – что там было уже поправлять! Да и зачем – никого живого в комнате уже не осталось. Почему-то теперь я точно знала, что нужно делать, словно только что произошло какое-то невероятное изменение. Все стало другим, и я сама стала другой. Я подошла к Аманде, вгляделась в неживые черты лица с надеждой. Мне хотелось, чтобы она была жива, впрочем, я понимала, что это вряд ли возможно. И помочь ей я уже ничем не могла. Аманда была уже мертва. Маг хорошо постарался, разорви его бездна! Не испытывая ни страха, ни брезгливости я обыскала женщину и почти сразу нашла то, что искала: холщовую куколку, которую пронзила булавка с синим камнем. Я взяла ее в руки и тут же почувствовала леденящий мертвенный холод. Душу сковало ужасом, и даже дыхание стало болезненным, колючим. Я вырвала булавку из холщового тела и бросила ее на пол, словно она была пропитана ядом. Бездна побери эту ведьму! Она, кажется, все сделала, чтобы усложнить мне задачу. Платье висело на мне лохмотьями, обнажая всё, что находилось выше талии. Если у меня получится, и Саймор все-таки придет в себя, не хотелось бы предстать перед ним в таком виде. И снова я знала как действовать. Ведьма собиралась оставить меня здесь, чтобы учить. А она предусмотрительна. Наверняка тут есть все, что необходимо для жизни. Комнату, предназначавшуюся мне, я нашла почти сразу, и даже успела отметить, что обставлена она довольно миленько. Похоже, Аманда действительно возлагала на меня большие надежды. Платье нашлось тут же. Неудобное, пышное, с чересчур глубоким декольте… Но остальные были не лучше, да и времени на выбор не оставалось. Оно хотя бы не разорвано до самого пупа, значит, уже лучше того, что сейчас на мне. Я нацепила платье и побежала в комнату, где оставила Саймора. Он был бледен, но дышал. Если сравнивать с тем, каким я его оставила здесь, он был значительно менее мертв, если так можно выразиться… Все-таки выдернуть булавку оказалось правильной идеей. Да, я все делала правильно – это я чувствовала кожей или чем-то еще. Но этого все еще было недостаточно. Я запустила пальцы в темную густую шевелюру Саймора. И сразу почувствовала боль. Но не отдернула руки, понимая, что на правильном пути. Чтобы помочь больному, от этой боли надо было не бежать – напротив, следовало вобрать ее в себя, всю до конца, до капли. Не оставив ему ничего. И я на каком-то интуитивном уровне знала, как это сделать. Я шевелила пальцами, вбирая в себя смертельную ледяную черноту. Та поддалась, стала медленно перетекать из бездыханного тела ко мне, в меня. И это тоже было правильно, хоть и очень страшно и очень болезненно. Когда я пила мага, я становилась сильнее – я выпивала из него жизнь. Но теперь все было наоборот: бедняга Саймор источал смерть. Я не знаю, сколько я так просидела над ним. Время замедлило свой ход, или ускорило, или вовсе пропало. Я лишь видела, как розовеют щеки Саймора, как глубже становится его дыхание. Определенно, у меня получается! Но в то же время, сама я с каждой секундой слабела и надеялась лишь на то, что сумею, успею – должна суметь. – Риаса? – Саймор открыл глаза и даже смог оглядеться по сторонам. – Что это за место? Но вряд ли я могла бы дать ему какие-то ответы. Перед глазами потемнело, и я почувствовала, что проваливаюсь в пустоту. Что ж, во всяком случае, я сделала все, что могла. 50 Я пришла в себя в темном и сыром помещении, подскочила и уже, подобно Саймору, была готова спрашивать, где я. Только ответить на этот вопрос было некому. В помещении я была одна. А вот его предназначение угадала сразу. Маленькая комнатка без окон, твердая лежанка, а главное – цепь, которой я была прикована к стене. Серебряная цепь с десятком наложенных заклинаний – их я чувствовала кожей. Я в тюрьме. И кто-то приложил много усилий, чтобы я отсюда не сбежала. – Эй! – крикнула я, – Есть тут кто-нибудь? Дверь лязгнула, но не отворилась, лишь открылось решетчатое окошко, куда просунулась любопытная физиономия незнакомого мужчины, явно не из благородных. – С тобой разговаривать не велено! Так что не шуми тут! – торопливо пробормотал он и захлопнул окошко, словно я могла сквозь него просочиться. За дверью эхом разнесся голос: – Эта пришла в себя! Надо доложить кому следует. – Надо – значит, доложим, – ответил другой голос. Я подергала цепь, и откуда-то изнутри пришло понимание: не получится. Я могла бы разорвать серебро, будь я в лучшей форме, да и большинство заклинаний, которые наложены на цепочку, слабенькие, их с трудом, но все же можно разрушить. Но два из них были такие, что справиться с ними не представлялось возможным. Откуда, бездна побери, я все это знаю? Что произошло? Догадка пришла сама собой, как будто бы я получила ответ от невидимого собеседника. Аманда! Это она, умирая, успела сотворить свое последнее колдовство и каким-то образом отдала мне часть умений. Я вспомнила гребень, касающийся моих волос, и вспомнила то, чего тогда не видела, не умела видеть – мягкий свет, который исходил от него. Понимала ли Аманда, что у нее мало времени, или просто так случайно совпало? Не знаю.