Но теперь я была вооружена. Да только та сила, которую дала мне ведьма, кажется, будет играть против меня. Теперь уж я точно не смогу доказать, что мы с ней не заодно и что я не одна из них. А следующая догадка пронзила мое сердце острой болью. Я не в королевском дворце, а в тюрьме. И у этого может быть только одна причина: так решил король. Я крутила эту мысль в голове долго, придумывая все новые и новые возможности: королю не доложили, он не знает, что я здесь, это все заговор… Но ни одна из них не была правдоподобной. Гибель Бриана, королевского мага и главного соратника, вряд ли могла пройти мимо его внимания. Значит, он точно знает, что я здесь. Этот вывод словно лишил меня сил бороться и сопротивляться. А может, и не он, возможно, дело было в заклинаниях, обильно вплетенных в серебряную цепочку. Я, звякнув ею, улеглась на кровать и прикрыла глаза. Сил не так уж много, чтобы я могла расходовать их бездумно и бесполезно. * * * Дверь лязгнула, и я была вынуждена открыть глаза. Но на этот раз она со скрипом отворилась, и я подскочила на своей лежанке. Вдруг это все-таки король? И тут же ответила сама себе: нет, не он. Его бы я почувствовала. Мужчина, который вошел в дверь, был темный. Он был немолод и суров – именно так и должен выглядеть королевский маг… Новый королевский маг. Он уселся рядом, и я поняла, что меня он не опасается. Уверен в своих заклинаниях, которые сдерживают меня. Впрочем, приходится признать, он правильно уверен. Я не могу ничего ему сделать. Это понимание пришло изнутри. Значит, не стоит и пытаться. – Вы догадываетесь, в чем вас обвиняют? Я мотнула головой. Он мог обвинять меня в чем угодно. – Вы и ваша сообщница обманным способом завладели магией. Я усмехнулась. – Родиться с магией – это и есть обманный способ? – Настоящая чистая магия может быть только у темных. То же, чем пользуетесь вы – порождение бездны. Я не стала ничего на это отвечать. «Порождение бездны» – глупая отговорка. Но тому, кто хочет себя оправдать – сойдет и эта. – Вы со своей сообщницей обманом заманили Бриана, королевского мага, в свое логово и убили. В неравной борьбе он смог победить старую ведьму, но погиб от ваших рук. – Все было не так, – сказала я, даже не сомневаясь, что никто не станет меня слушать. Здесь уже придумали историю, которая устроит всех. Больнее всего, что она, кажется, устроила и короля. Или все-таки не устроила? Надежда никак не хотела умирать. Глупая-глупая надежда умрет вместе со мной. – Мне нужно поговорить с королем, – сказала я. Маг презрительно усмехнулся. – Чтобы вы могли убить и его? Нет. На рассвете вас казнят, и точно вы не увидитесь до этого времени с королем. – А моя семья, сестра? Я хочу с ними попрощаться. – Не советовал бы вам этого делать, – отозвался маг. – Таким образом вы лишите их всякой возможности отречься от вас, и их судьба будет плачевна. Не исключено, что они окажутся здесь, камер в королевской тюрьме хватает, а их имение перейдет в казну. Впрочем, никто не даст им совершить такой ошибки! Я молчала, понимая, что загнана в угол и выхода у меня нет. А он заключил торжественно и заунывно: – Подумайте о своих преступлениях этой ночью, прежде чем предстать перед лицом бездны. Потому что другого времени для этого не будет. Он встал и вышел, оставив меня разбитой и раздавленной. Теперь сомнений не оставалось. Тогда на балу я увидела то, что было чистой правдой: король от меня отрекся. 51 Разумеется, я не собиралась следовать совету мага и размышлять хорошенько о своих преступлениях. Во-первых, никаких таких злодейств за собой я припомнить не могла, а во-вторых, если это моя последняя ночь перед шагом в бездну – глупо тратить ее на такую ерунду. Я не сдамся! Они ведь не будут убивать меня прямо в камере. Нет, скорее всего казнь обставят как-нибудь поторжественнее. Это и есть мой шанс – сбежать по пути. Я сделаю все, что только в моих силах, да только этих сил надо набраться. Пока же я чувствовала невероятную слабость, словно два месяца отлежала с лихорадкой и только начала приходить в себя. Что было тому причиной, я не сомневалась. Цепочка, которая приковывала меня к стене камеры. Что-то из заклинаний неумолимо тянуло из меня силы. Не слишком активно, каплю за каплей, но все же. Силы, которых и без того мало, вряд ли сейчас стоило тратить на размышления. Я закрыла глаза, попыталась уснуть и даже преуспела в этом – мало-помалу опустилась в тягучую полудрему. Из этого состояния меня вышвырнуло резко и в одну секунду. Я мигом села на узкой лежанке и вслушалась. По коридору раздавались шаги, тихие осторожные, и все же каким-то невероятным образом я знала, кто это. Тот, из-за кого мое сердце начинает стучать громко, как сумасшедшее. Король. Я вскочила с лежанки и оправила складки платья. Глупо, неужели я все еще хочу быть для него красивой? И неужели здесь, в этом подземелье, дурацкие тряпки могут сыграть хоть какую-то роль? Дверь открылась, на этот раз тихо и бесшумно. В полумраке камеры я все-таки смогла рассмотреть королевский профиль. Красив. Даже здесь, даже сейчас красив, хоть эта красота и отзывается болью в сердце. – Зачем вы пришли? Посмотреть на меня, перед тем как меня не станет? Вам мало того, что я умру? Вам нужно заставить меня страдать еще больше? Мне не следовало заговаривать с ним первой, мне вообще не следовало говорить, нужно было беречь силы. Кто знает, вдруг и вправду завтра представится счастливый случай и я смогу сбежать. Повисла долгая пауза, словно бы король и сам не знал ответа на этот вопрос. – Ты убила Бриана. – Он напал на меня! Он хотел меня убить одним, знаете ли, довольно привлекательным для темных способом… И у него почти получилось. Мне удалось справиться с ним, когда уже разорвал на мне одежду. Король вздрогнул, будто я дала ему пощечину. – Бриан бы не посмел, и ваша одежда в полном порядке. Что удивительно, – хмыкнул он, и глаза его еще больше налились гневом. – Ведь люди Бриана, когда ворвались в дом, нашли вас в объятиях жениха. Последние слово он произнес брезгливо, практически выплюнул. Ах вот оно что! Наверное, следовало рассказать ему, что я сменила платье. Как раз для того, чтобы мой жених не увидел лишнего. Но оправдываться сейчас было выше моих сил. Мне хотелось вернуть королю всю боль, что он причинил мне. – Разве не для того вы отправили меня из дворца? – спросила я. – Я отправил вас из дворца, чтобы вернуть вас семье, и очень был удивлен, на следующий же день узнав о грядущей свадьбе. Боюсь, вы слишком быстро забываете своих мужчин. А теперь словно от пощечины вздрогнула я. Это он сейчас намекает на то, что я слишком быстро забыла Гильома в его же объятиях? Негодяй! – Что поделать, я плохо разбираюсь в мужчинах… Каждый из них меня предал. Но только один решил казнить. Я слушала обидные слова, выкрикивала обидные слова и с ужасом понимала, что не могу ни одной секунды злиться на этого мужчину. Даже сейчас, когда он показал своее истинное отношение ко мне, когда он согласился с моей смертью, да что там согласился, сам же и подписал указ (такие вещи не решаются без королевского росчерка), даже сейчас больше всего на свете я хотела коснуться его, закрыть ему рот поцелуем, потребовать, получить от него все то, что мог дать только он. – Ненавижу вас! – почти крикнула я, зачем-то сделав шаг навстречу и оказавшись уже слишком близко к королю. Запах яблок… Едва уловимый, неясный, всколыхнул в душе целую бурю упоительно сладких воспоминаний… Нет! Не поддамся. Хватит! Я прищурилась и выпалила, четко выговаривая каждое слово, словно выплевывая их в такое знакомое лицо: – Вы мне отвратительны! Король побелел. Глаза его метали молнии. – Отвратителен? – прорычал он, сжав мои плечи, и так встряхнул, что лязгнули зубы. – Отвратительны! – с яростью отчеканила я. И через секунду оказалась зажата между холодной шершавой стеной камеры и горячим телом короля. Он навалился на меня с такой силой, что спиной я ощущала каждый камень, каждую трещинку старинной кладки, а животом все пуговицы его камзола, все его тело, будто оно тоже было моим. Мои груди вмялись в его грудь, его сердце тяжело бухало под моей щекой. Я чувствовала, как двигаются, перекатываясь, его мышцы, как расширяется и сужается от дыхания его грудь, как вдавливается между бедер сквозь два слоя ткани его возбужденный член. Стальные пальцы стиснули подбородок, заставив запрокинуть лицо, и жадный мужской рот впился в мои губы. О боги… Я уже привыкла к тому странному умопомешательству, которое всегда накатывало на меня, стоило королю только оказаться рядом, но к тому, что случилось сейчас, я была не готова. Совсем не готова. Словно жаркая волна накрыла с головой, закружила, потащила за собой в клокочущий омут. В голове зашумело, по телу мгновенно растеклась лихорадочная слабость, будто король выпил из меня весь гнев. На какое-то мгновение всплыла в голове мысль, что я не должна… Всплыла и исчезла, так и не додумавшись до конца. Должна, не должна… Какая разница, когда его губы так сладко терзают мой рот. По-хозяйски, бесстыдно, порочно, будто овладевая мной. Будто он имеет на это полное право. Только он один, и больше никто… – И теперь… – король на миг оторвался от поцелуя, и я едва не застонала от острого чувства потери. – И теперь отвратителен? – Да! – упрямо прошептала я и помотала головой, чтобы избавиться от невыносимого возбуждения. Даже щеку прикусила. Рот тут же наполнился привкусом крови, но желание нисколько не ослабло. Как можно сопротивляться этому безумию? Да и нужно ли? Будь, что будет. Пусть хоть так, но я получу его… Я потянулась к упругим горячим губам: – Ненавижу-у-у…. – Ведьма, – хрипло выдохнул король, и в следующее мгновение жарким ураганом обрушился на меня. 52 В этом не было ласки и нежности, только дикая первобытная страсть, желание лавой кипящее в крови. Ненасытное, жгучее, почти болезненное.