Она распрямилась и обвела нас всех взглядом, в котором был такой коктейль эмоций, что разобрать, какая из них превалирует, было невозможно. – Даш… Не надо, – тихо попросил Лев, и наша дочь взорвалась: – Что-о-о? Это ты мне будешь говорить, что надо и не надо! Подлетев к отцу, она замолотила его в грудь кулачками. – Ты предатель! Ты изменщик! Ты испортил мне жизнь! Я ненавижу тебя! Ты мне больше не отец, ненавижу! Первое время все настолько растерялись от того, что творилось, что превратились в застывшие каменные глыбы. Первым опомнился Антон. Обхватив Дашу поперёк талии, оттащил её в сторону. Дочь разрыдалась – так надрывно, горько, отчаянно… Я не удержалась, и из моей груди вырвался судорожный всхлип. – Доча… дочь, прости меня… прости! За всё прости! – взмолился Лев, делая шаг к Даше. – За то, что наговорил на тебя… за то, что вообще всё это скрывал! Его остановил Герман – выставил руку, помотал головой, мол, сейчас не стоит. Тоша был рядом с моей девочкой, но мне так хотелось быть на его месте. Обнять, успокоить, прижать к себе. Сказать, как в детстве, когда Дашка стёсывала об асфальт коленки, что всё пройдёт. Что мама сейчас подует, поцелует и боли не будет, но я не могла… Разбитые коленки – не разбитые чувства и мечты… – Дашунь… прости нас, пожалуйста, – проговорила я, поднимаясь из-за стола на неслушающихся ногах. – Я не знаю, что ещё сказать… Она, наконец, отняла руки от заплаканного лица. Обвела нас всех взглядом, в котором сквозила неприкрытая ненависть. – Я не хочу здесь больше оставаться! Голос дочери был больше похож на душераздирающий крик. – Тоша, пожалуйста, давай уйдём. Сын Аллы снова сцепил челюсти. Окинул взглядом, по которому ничего невозможно было понять, Льва. Задержался глазами на Германе. – Давай, – согласно кивнул он, взяв Дашу за руку. И они вышли – сначала из кухни, потом из квартиры. Первый порыв остановить их, выставить за дверь Льва и попытаться поговорить вчетвером я отбросила. Пусть пройдёт хоть немного времени. Даша и Антон обсудят это… А потом мы снова соберёмся для беседы, коих, как я предполагала, нас впереди ждёт ещё много. – Не представляю, чем всё это закончится, – сказал Лев, тяжело опускаясь на стул. Я хмыкнула, мысленно приказав себе собраться. – Ничем хорошим – это я тебе точно могу сказать. Но дети хотя бы теперь не сделают тех шагов, которых не должно происходить между братом и сестрой. Отойдя к окну, я обняла себя руками. Скосила взгляд на мужа – он выглядел жалко. Сгорбленный, поникший, какой-то бесцветный. Было ли это достаточным наказанием за то, что Лев творил? За то, что флиртовал, позволял себе больше, чем полагается, в сторону Аллы. За то, что в итоге у них всё дошло до постели? На это мне сейчас, по сути, было плевать – всё заместила собой тревога за дочь. Но я знала, за что хочу видеть его наказанным – за ложь, которую он, прикрывая свои грешки, обрушил на голову моей девочки. – Иди домой, Лев, – сказала я мужу. – Сейчас я не в силах обсуждать развод, который нам предстоит. Сначала Даша, а потом уже всё остальное. Лёва поднял на меня взгляд. Затравленный и тоже жалкий. Я видела – он хочет что-то сказать, но, видимо, поняв по моему лицу, что сейчас лучше промолчать, всё же поднялся и, ни слова не говоря, вышел. А мы с Германом остались. И я пока не знала, что уже через несколько часов будем оба судорожно звонить знакомым, потому что Даша и Антон перестанут выходить на связь. Когда все ушли, я испытала чувство, что на меня надвигается какая-то катастрофа вселенского масштаба. Я была в самом её центре, а вокруг меня виднелись очертания водоворота, стенки которого всё сильнее сжимались и вскоре должны были меня поглотить. Куда ни кинула бы мысленно взор – всюду были лишь обломки той прошлой жизни, что совсем недавно мне казалась нерушимой крепостью. Липкое ощущение мерзости не удалось смыть даже в душе, куда я отправилась, чтобы немного прийти в себя. В ушах всё ещё стоял крик дочери: «Как ты это допустила?» И не было в нём никакой несправедливости. Это я была слепой все эти годы. Ведь не могло же всё происходить бесследно! Не могли Алла и Лев настолько виртуозно скрывать все свои тайны. Антон… Сейчас он мне казался едва ли не копией Льва. Иногда, правда, просыпался внутренний критик, который спрашивал меня: не придумала ли я это сходство, просто опираясь на знание, что Лёва – отец Тоши? И единственное, что мне оставалось – растерянно разводить руками, потому что ответа на этот вопрос у меня не имелось. – Алло, Олесь, извини, что я тебя снова тревожу, – сказал мне Герман, который позвонил в тот момент, когда я уже собиралась набрать номер Даши и попросить её вернуться или домой, или к бабушке. У последней её не оказалось, недавно я позвонила матери и аккуратно спросила не забегала ли к ней Дашка. На что получила ожидаемо-встревоженное: нет, а что случилось? Пришлось изворачиваться и врать, что ничего не стряслось. Волновать маму, которая и без того переживала до сих пор наш с Лёвой разлад, я не хотела. – Не извиняйся, – откликнулась я. – Что-то произошло? Я спросила об этом и почувствовала, что сердце моё уже не на месте. Дашка была самостоятельной девочкой, я ей полностью доверяла. К тому же, с нею был Антон. Да, ещё вчера я бы минимум пару раз за три часа её отсутствия поинтересовалась бы где она и всё ли у неё хорошо, но сейчас ситуация была совершенно иная. – Уже вечер… и я не могу дозвониться до Антона, – сказал Герман, и меня охватила паника. Прямо сразу, после тех слов, что он мне сказал. – Ты не можешь дозвониться до Антона? – тупо переспросила я, начиная метаться по квартире в попытке сообразить, что же делать. Перво-наперво – набрать номер Даши. Да! Именно этим мне и нужно было заняться. – Я сейчас же звоню дочери! – не дожидаясь ответа Германа, заявила я и положила трубку. Нажала кнопку вызова трясущимися пальцами. В голове со скоростью света пролетали мысли. Что делать, если они оба не ответят? Куда звонить и кого вызывать? Господи! Почему я такая дура? Почему не набрала номер Даши уже давно? Три часа! Мы потеряли три часа! Когда в ответ на мой звонок раздался равнодушный голос, сообщивший, что абонент в виде моей дочери находится вне зоны действия сети, я потерянно опустилась на первый попавшийся стул и со стоном выдохнула. – Герман? – вновь набрав номер бывшего мужа Аллы, прошептала я в трубку, когда тот мгновенно ответил. – Она вне сети! Что нам делать? – Буду через двадцать минут, – сказал тот и отключил связь. А я осталась одна. Ещё через полчаса на уши были подняты Лев и Алла, а следом – Кременский. Последний сказал не терять времени даром и звонить в полицию, а сам связался с Артуром, о котором из-за всех этих перипетий я совершенно забыла. Иван пообещал передать ему всю информацию, что имелась в нашем распоряжении и заверил, что это просто своего рода демонстрация, и с Дашей и Антоном ничего не случилось. Как же мне хотелось ему верить! Алла и Лев приехали вместе. Это я отметила краем сознания и невольно отметила, что сей факт не вызывает у меня никаких чувств. Бывшая подруга вела себя тихо, что меня устраивало целиком и полностью. – Куда они могли поехать? – начав маршировать по квартире, словно по плацу, стала сыпать я вопросами, пока мы ждали приезда полиции. – К друзьям? Лучшая подруга Дашки сейчас вообще в другом городе! У них же нет денег на билеты, да? – У Тохи только карманные имеются, – кивнул Герман. – У Даши тоже, – продолжала я, чтобы хоть чем-то занять свои мысли и не сойти с ума. – Что у Антона за друзья? Может, свяжешься с ними? – спросила я у Германа. – Сейчас он в основном с деревенскими общался. Я говорил, они с бабушкой уезжали, потом он вернулся в город… Погодите. Он отошёл в сторону и начал кому-то звонить, а я опять заметалась под взглядами двух пар глаз. Лев и Алла сидели и ничего не говорили. Никакого от них толку! – Что мы молчите? – не сдержалась я, пока Герман с кем-то общался. – Лёва, ты можешь хоть что-то начать делать? Пропали оба твоих ребёнка! Мой голос сорвался на противный взвизг, но мне было на это решительно плевать. Пусть эти двое хоть чем-то помогут и поучаствуют в судьбах детей, ведь важнее этого нет ничего на свете! – А я говорила, что не нужно этого делать. Посмотрите, до чего довели ваши признания, – поджав губы, вдруг выдала Алла. Это было так неожиданно, что я на мгновение застыла на месте. Что она только что сказала? Какую неимоверную чушь выдала? Злость обуяла меня столь внезапно, что совладать с ней было попросту невозможно, даже если бы я этого захотела. Но я не желала запихивать свои чувства куда подальше. Только не сейчас. Подлетев к Алле, я схватила её за грудки и рывком подняла на ноги. Откуда во мне взялась недюжинная сила, с которой я встряхнула бывшую подругу, словно пушинку, я не знала. Голова Алки мотнулась, её глаза расширились и в зрачках заполыхал священный ужас. – Молчать! – рявкнула я в лицо, которое стало ненавистным. – Молчать и больше ни слова не смей говорить про твоё удобство, сука! Иначе я тебя просто убью! Кажется, меня попытались оттащить от Аллы, но пока я не тряхнула её снова и не услышала, как клацнули друг о друга Алкины зубы, я не успокоилась. Какая же она дрянь! Какая сволочь, на которую потрачено столько душевных сил! Ноги Аллы подкосились, стоило мне разжать хватку. Она буквально упала на кушетку, на которой сидела, и по телу её прошла судорога. На бледном лице – такой страх, как будто Алла только что повстречалась лицом к лицу с собственной смертью. Что, в принципе, было не столь далеко от правды. Казалось, скажи она ещё хоть слово про Антона и Дашу, а у меня под рукой окажись пистолет, я спущу курок не задумываясь. – Олесь… – обратился ко мне Герман. Я немного пришла в себя и обернулась. Взглянула на белого, словно мел, Льва, потом перевела глаза на бывшего мужа Аллы. Тот был спокоен и отстранён, словно то, что я совершила, мне привиделось. – Мама сказала, что Тоха и Дашка у неё не появлялись… – сказал Герман. Я прикрыла глаза и досчитала до пяти. Нужно было взять себя в руки и продолжать поиски. И где эта чёртова полиция, когда она так отчаянно нужна? – Что же нам делать? – задала я вопрос в никуда, но ответить на него никто не успел. В дверь позвонили. Я бросилась открывать с отчаянной надеждой на то, что это вернулись дети. Даже ругать их язык не повернётся за то, что пропали и дело дошло до вызова полиции. Но на пороге обнаружились именно представители охраны правопорядка. Я едва не застонала, когда увидела их, и пока они представлялись и заходили в квартиру, успела сотню раз пожалеть о том, что мы всё ещё теряем время. Хотя и не могла даже предположить, где именно искать Антона и Дашу, промедление было смерти подобно. Казалось, что бегать бесцельно хоть где-то – это гораздо более полезно, чем вот так сидеть и выдавать скупые знания и примерные представления о том, куда могли направиться двое несчастных детей. – Присядь и успокойся, – положив руку мне на плечо, сказал Герман. – Я поговорю с полицией. И Лев тоже… – с нажимом сказал он, обращаясь к моему мужу. Во всём этом безумстве Герман был для меня единственным оплотом здравомыслия. Я видела, как сильно он переживает, но держался бывший супруг Аллы гораздо лучше, чем я. Герман, Лев и двое прибывших полицейских удалились на кухню, а я не могла оставаться наедине с Алкой. Вышла на балкон и плотно прикрыла за собой дверь. Особо верующей не была, но сейчас стала припоминать те молитвы, которые знала или когда-то слышала. Вся эта возня с изменой мужа сейчас казалась такой никчёмной! Сколько я так провела, глядя на вечер за окном и умоляя Господа помочь мне и вернуть дочь и Антона домой целыми и невредимыми, я не знала. А спустил меня с небес на землю окрик Германа: – Олесь! Скорее! Даша звонит! Сердце моё перестало биться на несколько бесконечных мгновений. Я ринулась к телефону, на экране которого действительно отображалось имя дочери. – Алло! Даша! Где вы? Скажи адрес! Мы немедленно приедем! – завопила я в трубку, продолжая молиться.