– Так, бери быстро куртку, пока не простыл… Непослушными пальцами я начинаю ее расстегивать. А еще замечаю чуть вдали упорно сражающихся с непогодой Деда Мороза и Снегурочку. До утренников и заказных домашних поздравлений еще рано, но, может, у них свидание или репетиция. – Смотри, Дед Мороз! – хихикаю я. – Сбегай, попроси у дедушки-волшебника себе мозгов, Лукин. – Ага, а ты – у бабушки пощады. – Чего? – Я хмурюсь и отдаю ему куртку. – У какой бабушки? – У твоей! – раздается из-за спины. От неожиданности я подскакиваю, оступаюсь – и падаю прямо в свеженасыпанный сугроб. А Лукин, гад такой, начинает громко смеяться. – Что, снова доклад по биологии? – мрачно спрашивает ба. – Что на этот раз проходите? Учти, Алька, начнете проходить размножение – никого, кроме Ритки, в дом не пущу! Я отчаянно краснею. Бабушка умеет уколоть так, что тебе мгновенно становится стыдно. Тут ее удивление от созерцания Лукина проходит, и ба замечает главную странность в нашем виде. – Где куртка?! Альбина, ты с ума сошла?! Где куртка?! – Да вы не волнуйтесь так, – с улыбкой говорит Андрей. Ха, на ба его улыбки мальчика-обаяшки не подействуют, это точно. – У Альбины произошла неприятность, и я с ней поделился курткой. – Это какая такая неприятность? Я кое-как поднимаюсь (хоть бы кто помог!) и отряхиваю налипший на джинсы снег. – Порвалась. – Как так порвалась? Что, так сильно, что надо бежать домой раздетой? – Ну… может, ее порвали. Или порезали. – О, Матерь Божья, Аля, ну что опять?! С кем ты чего не поделила? – Не со мной! – Андрей поднимает руки в знак полной капитуляции. – Видите, я ее даже до дома проводил и куртку одолжил, чтобы отвести все подозрения! – Зачем? – в голосе бабушки звучит неподдельный интерес. Кажется, я знаю, что сейчас будет. Хоть бы не узнала Рита. Пожалуйста, мироздание! – Так я вас знаю, – смеется Лукин, – вы меня снова из школы выгоните. – А что, не заслужил, думаешь? – Заслужил. Но сейчас-то невиновен! Ба поджимает губы, и со стороны кажется, словно она злится, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять: гроза миновала, мы оба оправданы. Правда, из этого следует… – Быстро в дом! Оба! Иначе ремня получите! Бегом, я сказала! Лукин смотрит на меня огромными глазами, но я только мотаю головой и быстро ныряю в подъезд. За ту минуту, что я провела на улице без куртки, продрогла насквозь. Не представляю, как он дошел раздетым от школы! Зима, кажется, решила как следует разгуляться перед Новым годом. Я грустно думаю, что в «Магии кофе» наверняка сейчас почти нет выручки. В ураган за чашечкой капучино не заходят. Дома вкусно пахнет какой-то выпечкой. Ба, оказывается, напекла беляшей и выскочила за молоком. Я никогда не понимала этой ее страсти запивать горячие треугольники с мясом холодным молоком, но ба говорит, так делали в ее юности. Беляши – это наша новогодняя традиция. Бабушка всегда хранила в морозильнике пару лотков фарша. На всякий случай, эдакий неприкосновенный запас на случай проблем с деньгами. И если вдруг в размеренный быт вклинивалась крупная трата: порвались ботинки, срочно нужно сдать денег в школе, понадобились лекарства, а до пенсии оставалось долго, ба делала беляши. Вместе с тестом фарш становился сытнее, и того количества, которого хватило бы всего на десяток котлет, бабушка растягивала на две огромные миски беляшей. Лично я любила их чуть остывшими, хотя ба всегда сокрушалась, что приходится кормить ребенка холодными булками. В последние годы стало проще. Я подрабатывала, да и уже не росла так быстро, чтобы была необходимость менять обувь трижды за сезон. Сейчас, насколько я знаю, глобальных проблем с деньгами у нас нет, но почему-то ба вдруг вспомнила старые времена. Конечно, чаще всего мы делали беляши перед Новым годом. Перед ним всегда много трат. Удивительно, что ей вдруг пришло это в голову сегодня, когда я лишилась куртки. – У меня есть деньги, – говорю я, пока Лукин в ванной сушит пустую голову моим феном. – Куплю новую куртку. Тем более что я все равно на нее копила. Хочу овечью шубу, как все сейчас носят. Говорят, очень теплая. Это ложь, но почему она не может стать правдой? – Дело-то, Аль, не в куртке, – качает головой ба. – Ну купишь новую. А ее завтра снова порежут? Молчу. А что здесь скажешь? – Не хочу разбираться у директора. Не хочу снова быть героиней всех чатов. – И что это такого страшного в ваших чатах происходит? Ба далека от реалий современного мира. Для нее школа – это школа, и то, что происходит там, остается в ее стенах. А на деле мир давно разросся за пределы рекреаций и кабинетов. Из школы можно уйти, перевестись, заставить обидчиков сменить класс. А вот из Сети уйти сложнее. То, что мне испортили куртку, будут обсуждать. То, что я нажаловалась директору, – тоже. Совсем не факт, что не испортят что-то еще, а вот соцсети «Магии кофе» придется закрыть почти наверняка. Все знают, что я там работаю. И если появится повод поиздеваться, некоторые его не упустят. От необходимости отвечать меня спасает Лукин. Ба не дает ему сказать ни слова, кивает на стол и в приказном, типично учительском тоне командует: – Садись. Ставит перед ним кружку с чаем, затем еще одну рядом – для меня. – Садись, – это уже мне. – Ешьте! Я с любопытством наблюдаю за ошалевшим от такого приема Андреем. Кажется, он не до конца доверяет бабушке и побаивается, что та его отравит. Впрочем, понаблюдав, как ба деловито наливает себе в кружку молоко, подает голос: – А можно мне тоже? Чем сразу завоевывает симпатии ба. Даже если она в этом и не признается. Нет, какова наглость? Уволить меня, принять обратно с обещанием вскоре уволить снова, сломать кофемашину, нахамить клиентке – и спокойно уплетать беляши, толкаясь со мной локтями в крохотной кухоньке? Лукин не подходит мне. Ба, этой квартире в старой высотке. Крошечной кухне со столом, на котором нет ничего, кроме беляшей и бутылки холодного молока. Он из другого мира. В нем парни носят модные куртки, покупают дорогие телефоны, в нем часы – это гаджеты, а вызвать такси не составляет труда. Неясно, как вообще этот мальчик с обложки романа о мажоре оказался у меня в квартире. Зато ясно, что ему следует ее как можно скорее покинуть. – Вкуфно, – говорит Лукин, пытаясь справиться с особенно большим откушенным куском, – спасибо. Прожевав, он добавляет: – Как у мамы. И на несколько секунд смотрит куда-то в пустоту. В воспоминания. Глава 7. Шокочино с двойным шоколадом – Бр-р-р, – Ритка ежится и крепче сжимает чашку с кофе, – как представлю, что ты в мороз и метель шла без куртки. Я отчаянно краснею. Нас с Лукиным вроде бы никто не видел. К счастью, Андрею хватило ума не делиться подробностями обеда, на который он случайно попал. Так что для ревнивой подруги у меня версия простая: увидела в раздевалке порезанную куртку, дошла до дома как была, в спортивной форме, а на следующий день надела весеннюю и поехала в ТЦ за модной шубкой из овчины. И хоть я не собиралась ее покупать изначально, все же радовалась обновке. Симпатичного нюдового цвета (ба назвала ее «пыльной розой» и снова умилилась тому, как я выросла) шуба радует ничуть не меньше, чем новое платье и новогодняя дискотека. – Зря ты не нажаловалась директору, – подает голос Кир. Он как раз расставляет столы для рождественского маркета. Сегодня мы все – ранние пташки. Я не просила друзей помочь, они вызвались сами. Кир занимается тяжестями, я выкладываю на витрину десерты, Ритка… вдохновляет нас на подвиги. У нас сложилась неплохая команда. Даже порой жаль, что Лукин такой гад. Мы могли бы дружить вчетвером. И Рита бы не скучала. Она явно ожидала от романа с Андреем чего-то большего. – Ни подарков, ни нормальных ресторанов. Причем деньги же есть, я знаю! – жаловалась она как-то раз на большой перемене. – Дело только в деньгах? И он тебе совсем не нравится? – Не только. Но подарки – показатель серьезности намерений.