– За что обиделась? Нехотя я пересказываю всю историю с попыткой порекламироваться у Мег. – Но хуже всего, что она – знакомая Риты. И теперь Рита на меня злится из-за того, что я кинула ее подругу. Вот так. Прости. – За что? – Не знаю. Кофейня ведь твоя. А теперь о ней напишут гадости. У нас не было ни одного плохого отзыва. И Рита будет злиться. Я испортила твой бизнес. И твои отношения. – И даже не специально, – фыркает Лукин. А потом мы смеемся от осознания абсурдности ситуации. И продолжаем стоять слишком близко, хотя песня давно закончилась, сменилась новой, совсем не подходящей для танца. – А когда ты перестала верить в Деда Мороза, Тыква? Я хмурюсь, пытаясь вспомнить. Но или я и не верила в него никогда, или это событие не оставило в памяти хоть сколь-нибудь значимый след. – Не помню. Совсем. А ты? – А я, – Лукин задумчиво смотрит на мои губы, – только начал. За окном раздается грохот: народ тренируется пускать салюты. Отрезвленная, я отступаю на несколько шагов, запинаюсь о ножку стола и падаю на мягкий диван, с которого совершенно не хочется вставать. – Пять минут. Полежу пять минут, – говорю я скорее себе, чем Андрею. Краем глаза вижу, как он ложится на соседний диван, через столик. Наши взгляды встречаются, когда мы смотрим друг на друга под столом. – Скоро Новый год, – зеваю я. – Что хочешь в подарок? – Чудо. Как всегда. – Вот они, голубчики! – Ремня им надо! – Ну что же вы так, Наталья Васильевна. Зачем сразу ремня? В наш век телесные наказания – пережиток прошлого. Лишить интернета и гаджетов на месяц. Вот это страшное наказание. – Не надо нас наказывать, – сквозь сон бурчит Андрей. И я понимаю, что голоса бабушки и Марии Январовны мне не приснились. А еще что я уснула на диване в кофейне и даже не заметила этого. Так вымоталась, что сон на крошечном сидении показался самым сладким в жизни. – Вы хоть представляете, как мы волновались?! Время одиннадцать вечера, вас дома нет! – возмущенно говорит Мария Январовна. – Хорошо, что догадались позвонить Маргарите. У меня вырывается горестный всхлип. Завтра Ритка убьет нас обоих. – Что, позвольте поинтересоваться, вы тут делали? – поджимает губы бабушка. – Устраивали праздник для детей. Потом убирались после школьников. Потом танцевали – этого я не говорю. – И как-то присели отдохнуть… уснули. Одно точно знаю: никогда в жизни не пойду учиться на педагога! Ба едва заметно улыбается. Теперь, когда опасность миновала, нахлынуло облегчение. Деточка не потерялась, не заблудилась, не попала в больницу. Не гуляет с сомнительными парнями (точнее, один сомнительный все же есть – Лукин явно не вызывает у бабушки доверия, но все могло быть значительно хуже). Можно выдохнуть. Ребенок всего лишь устал, играя в Снегурочку. – Собирайтесь давайте. – Мария Январовна приходит примерно к тем же выводам. – Артисты погорелого театра. – Между прочим, нам обещали благодарность, – бурчит Андрей. Мы оба сонные, взлохмаченные и уставшие. От сна на неудобном диванчике у меня ломит спину и шею. Завтра я пожалею о том, что так беспечно уснула. Втроем – я, ба и Лукин – мы выходим на улицу, пока Мария Январовна закрывает кофейню. Снег закончился совсем недавно: нетронутые сугробы искрятся в свете фонарей. Ярко мигает вдали городская елка, установленная в самом начале улицы. Воздух чистый, морозный, вкусный. – Хорошо, – улыбаюсь я. – Скоро Новый год. – Да, Алька, уже две четверти прошло. Совсем немного осталось учиться. Андрей, – бабушка поворачивается к нему, – какая оценка за доклад? Лукин и в бодром состоянии не всегда соображает, а уж в сонном… – Какой доклад? Нам ничего не задавали. Я пихаю его под ребра и шиплю: – Наш доклад! Ты что, забыл его сдать? Он спохватывается: – А, точно. Забыл. Завтра сдам. Но вряд ли ба верит этой сценке. Потому что, когда Мария Январовна и Лукин уходят, укоризненно качает головой. – Что? – не выдерживаю я. – Ты же знаешь, что этот мальчик тебе не пара? Мне хочется сказать «не говори глупостей, Лукин не будет моей парой, даже если останется последним парнем в мире», но почему-то вместо этого удивленно спрашиваю: – Почему? Бабушка тяжело вздыхает. – Потому что он другой, Альбина. Потому что вырос в достатке. Не питай иллюзий, пусть сейчас он учится с вами, это лишь потому, что так распорядилась судьба и опекуном стала тетка. Он может играть роль простого парня, даже наслаждаться ей, но против правды не попрешь: этот мальчик не нашего круга. Такие, как он, не считаются с чувствами таких, как ты. Юных, наивных и добрых девочек. Мне казалось, ты это понимаешь. – А мне казалось, ты не судишь людей по их достатку. – Не сужу, – соглашается бабушка. – Я сужу по поступкам. Или ты обо всех его поступках уже забыла? Я молчу, рассматривая засыпающий зимний город. – Не забыла. Но сегодня я видела и другой поступок. И еще раньше. Лукин весь состоит из противоречивых слов и поступков. – Запретить тебе я ничего не могу, ты уже взрослая. Но прежде, чем вступать в отношения с этим молодым человеком, хорошенько подумай, Аля. – Нет у нас никаких отношений. И не может быть. После Нового года закончится спор, а вместе с ним и все противоречия. Глава 10. Имбирно-лимонный чай – Как дела? – спрашивает Кир. Он нагоняет меня у крыльца школы, перехватывает поудобнее сумку и зевает. Сегодня особенно холодно. Малышня не учится, и школьный двор кажется пустым. Никто не бесится на горке, не бегает вокруг елок на разминке физ-ры, не опаздывает, поскальзываясь и спотыкаясь. Только уныло бредут старшеклассники. До конца года остается меньше недели, и мы так надеялись на актировку! – Тебе честно или вежливо? – Так, я уже понял. Что случилось? – Блогерша случилась. Помнишь, я писала про Мег? И про то, что она обиделась на отказ? – И?