- 9 Май 2015 года. г. Идлиб Сирийская Арабская Республика В скудно обставленной комнате сидели двое. Один — пожилой, но еще крепкий араб с густой черной бородой, в которой еще даже не начала пробиваться седина. Но лицо со шрамом и проницательные умные глаза свидетельствовали, что за его плечами осталось много суровых лет. Некоторые считали чудом, что этот человек до сих пор жив. Он же считал это милостью Аллаха. Все его уважительно звали шейх Амин. За спиной его собеседника в стене зияла дыра от снаряда, через которую били лучи весеннего яркого солнца, в результате чего Амин видел только силуэт человека, сидящего на коленях в ореоле вальсирующей в солнечных лучах пыли. На пледе, заменявшем скатерть, стояли две кружки, изрядно закопченный чайник и небольшие пиалы с восточными сладостями и засахаренными фруктами, хумус, размазанный по тарелке, с налитым в середину оливковым маслом, сыр, маслины, лаваш. Но ни один из этих двоих не притронулся ни к чаю, ни к еде. Тишину в комнате нарушала далекая трескотня перестрелок. — Ты знаешь, Удей, как устроен этот мир. Чтобы жил лев, должна умереть антилопа. — Да, таким этот мир создал Аллах, свят Он и велик, — спокойно ответил Удей. — Чтобы существовал Халифат, кто–то должен жертвовать жизнью. Это конвейер — если он остановится, остановится всё. Мы постоянно испытываем потребность в людях, готовых отдать жизнь ради нас. Очень сильно верующих и очень наивных. Средняя Азия дает нам неплохой приток, но эти народы не только глупы, но и трусливы. Трусов нам тут и без них хватает. А вот кавказцы — идеальные воины. Они верят нам безоглядно и умирают безропотно. — Я знаю. Я ведь и сам с Кавказа. — Да. Но ты отличаешься от них. Ты не только храбр, но и умен. Умные люди нужны халифату. Потому что они останутся в нем жить. Но для этого много глупых должно умереть. Они должны приходить, умирать и снова приходить для того, чтобы умереть. Это их судьба — умереть для Халифата. — Это называется «пушечное мясо». Амин поморщился. — Можно и так назвать. Но это было бы слишком грубо. Они не должны знать о своей судьбе. Их вера и надежда на то, что они будут жить в Халифате — вот то, что позволяет им встречать смерть без упреков. Они — наши антилопы. Если не будут умирать они — нас не станет. — Я очень уважаю тебя, Амин, но ты позвал меня для того, чтобы обсудить очевидные вещи? — Конечно, нет. После смерти Доку Умарова, амиром на Кавказе стал Кебеков. Этот сын ослицы и шакала представляет угрозу для Халифата. Он отказался дать байат халифу и хочет сам возглавить все силы Кавказа. — Нужно позаботиться о нем? — О, нет. О нем позаботятся сами русские. А мы облегчим им эту задачу. Но мало устранить Кебекова. Мы должны обеспечить бесперебойный поток людей, совершающих хиджру с Кавказа. Мурад нарушил байат халифу. Он говорит, что Вагиз так и не встретился с ним, но мы точно знаем, что он лжет. Вагиз был ограблен ими и убит. Теперь Мурад хочет еще денег. Он предан не нам, а деньгам. Вот с ним нужно решить проблему. — Хорошо, я займусь этим лично. — Мы очень много вкладываем в пропаганду. И не потерпим конкуренции. Ничто не должно мешать русским мусульманам, а особенно мусульманам Кавказа совершать хиджру. И верить в свое будущее в Халифате. Мы видим снижение потока людей и нас это очень беспокоит. Это сковывает нас. И может обернуться бедой. — В России, говорят, две беды — дураки и дороги. — Как не парадоксально, но нам нужны их дураки. Русские не умеют их правильно использовать. Мы умеем. В руках мудрого дурак становится очень полезным ресурсом. — Ты прав, Амин. Впрочем, как всегда. — Это наш преданный брат в Москве, — Амин протянул клочок бумаги. — Русский? — удивленно вскинул брови Удей. — Я лично ручаюсь за него. Он специалист по компьютерам и ведет работу в интернете. Добился немалых успехов. Поможет с информацией и окажет любую другую помощь. — Хорошо. — О том, что ты отправляешься в Россию, знают только четыре человека: ты, я, Самир и сам Халиф, да будет доволен им Аллах. Больше никто не должен знать. Всем говори, что отправляешься в Ирак. — Я понял тебя. — Теперь о деньгах… — Деньги не нужны. — Ты уверен? — Да. У меня там есть должники. Пора собрать долги. — Как скажешь. Вся казна Халифата к твоим услугам. Удей встал, коротко попрощался и отправился домой. Он понимал, что информация о том, что Халифат отправляет своего эмиссара в Россию, уже есть в ФСБ и они будут очень тщательно проверять всех на границе. Слова Амина о том, что о его поездке в Россию знают только четыре человека — полная чушь. Он был уверен, что об этом знают гораздо больше людей, в том числе и российские спецслужбы. Они его будут ждать. Что ж… пусть они дождутся. У него уже созрел план. Он шел по разрушенным улицам города, уверенно ориентируясь в развалинах и руинах, кивком приветствуя встречных вооруженных людей. Удей выделялся среди них. Не только дорогой полевой формой, чистота которой свидетельствовала о штабной работе. Удей был высок, хорошо сложен и в каждом его движении сквозила спокойная уверенность. На вид ему было около 40 лет. Тонкие губы, узкий нос, высокий лоб, аккуратно подстриженная бородка, широкие скулы и волевой подбородок. Он был красивым и видным мужчиной, к тому же он занимал довольно высокий пост в Халифате. Многие женщины не устояли бы перед таким красавцем, но последние два года сердце этого мужчины принадлежало только одной женщине. Когда он думал о ней, суровые черты его лица смягчались. Асии было 18 лет. Он выкупил её два года назад за хорошие деньги. И долго хранил тайну, что Асия была езидкой, стараясь не показывать посторонним своей привязанности к ней. Яркие голубые глаза сразу выдавали её, поэтому даже никаб не мог уберечь Асию от беды, когда дела требовали его долгого отсутствия. Но год назад она приняла ислам, и Удею больше не приходилось скрывать, что это его женщина. С тех пор она стала неприкосновенной для всех. Все знали его как очень серьезного и опасного человека. Как только Удей вошел в дом, Асия бросилась ему на шею. Она прижалась к нему, дрожа всем телом. — Я боялась, что ты уже не вернешься. — Ты каждый день это говоришь, — с улыбкой ответил Удей. — А я каждый день боюсь… Удей вдыхал запах её волос и чувствовал головокружение. Дело было не в красоте Асии, хотя она была прекраснее всех дев, что он встречал. В ней был какой–то мистический магнетизм, вызывающая и дерзкая женственность. Удей никогда не сталкивался ни с чем подобным. Он чувствовал, что попал под власть каких–то сладостных чар, и черные длинные волосы Асии казались ему сетью, искусно сплетенной для того, чтобы поймать и лишить свободы его сердце. — Я люблю тебя больше жизни, ты знаешь об этом? — спросил он нежно. — Скажи еще раз, — попросила она, прижимаясь к его груди. — Я люблю тебя больше жизни, — покорно повторил он. — А я так сильно тебя люблю, что не переживу, если с тобой что–то случится. Я молю Аллаха, чтобы он даровал мне смерть раньше, чем тебе, потому что я всё равно умру, если тебя не будет, но перед этим ослепну, потому что слезы выжгут мне глаза… — Хватит о смерти, — рассмеялся Удей, — давай лучше о любви. Он поднял её на руки и понес к постели, на которой они проводили всё свободное время. Она помогла ему снять рубаху и стала целовать шрамы, покрывавшие его мускулистое тело. Удей вдыхал её запах, и ему хотелось плакать от счастья. Потом они лежали нагие и Асия шептала ему в ухо нежные слова. Она приподнялась на локте и потрогала пулю, которую Удей носил на плетеном кожаном ремешке. — Зачем ты её носишь? Она символизирует смерть, — спросила она.