Скиф поднес мобильный телефон к уху. Звонил начальник Управления. — Скиф! Что у тебя там происходит? — Виноват, товарищ генерал, ситуация развивалась очень быстро… — Дети? — Вытащили до штурма. — Скиф? — Да? — Они целы? — Ни царапины. — Молодец. Просто молодец. — Ну, товарищ генерал, вы же сами сказали, решать. Мы и решили. Правда никого взять живым не удалось… — Да и черт с ними. Молоток. Готовь дырочку под орден. Заслужил. Позвони Шерифу, введи в курс дела, а я доложу в Центр и в НАК, которые мне уже все телефоны оборвали, да Евкурова успокою, он там тоже как на иголках сидит. Вадим с Яковом поднялись на второй этаж. — Ну, судя по всему, теперь он уже не воскреснет, — задумчиво сказал Вадим, рассматривая пулевые отверстия на лбу эмиссара. — Есть короткое стихотворение, подходящее случаю, — усмехнулся Яков. — Какое? — Не уверен, что помню точно, но что–то вроде: К себе домой из дальних стран Спешила эта птица Через пески и океан, Чтоб дома расшибиться. — Подходит, — улыбнулся Вадим. — Шел по трупам. И вот итог — сам труп. Что, впрочем, даже хорошо. Меньше бумажной возни. — Хорошо бы было с ним пообщаться, но, в принципе, согласен, и так сойдет. Поехали билеты покупать. Можем еще на самолет успеть. 9.10 Приехала оперативно–следственная группа, прокуратура, следственный комитет, полиция. Началась обычная суета следственных действий. Бойцы ФСБ грузились в «Газели». Спасенные дети стояли, прижавшись к Адаму. Мать за оцепление не пропустили. — Тетя Фатима хотела нас застрелить, — рассказывала Лейла отцу, — но нас спас тот мужчина, которого ты к нам послал. Он нас закрыл собой. Ему пуля попала прямо в грудь, в бронежилет, представляешь? — Какой мужчина? — спросил отец. Лейла показала пальцем в сторону рассаживавшихся в «Газели» бойцов ФСБ. Все они были в масках и одинаковых черных комбинезонах. Девочка пожала плечами: — Кто–то из них… — Это не я вам его послал. Это Аллах вам его послал… — Правда? — изумленно спросил маленький Магомед. — Правда, — ответил отец. Внутри «Газели» бойцы стаскивали с себя надоевшие шлемы. Немец похлопал Левшу по плечу: — Правда, что тебя баба подстрелила? — Да, в броню попала… — Тю… Позорище! Все засмеялись. Левша раздраженно дернул плечом. — А ты там геморрой не насидел в блокировании? — Ух ты! Левша попытался пошутить. Пусть шутка и несмешная, но давайте все же поддержим этот стендап аплодисментами! — предложил Немец. Все стали аплодировать, Левша усмехнулся и посмотрел в окно. «Газель» выезжала за пределы оцепления. У серебристой «Приоры» стояла женщина в косынке, рядом с ней Магомед и Лейла. Лейла помахала рукой. Она не могла видеть Левши за тонированными стеклами, но он тоже помахал ей в ответ. — Левша, она тебя не видит, — снова съязвил Немец. — Знаю, — ответил Левша и устало откинулся на борт. Адреналин схлынул, уступив место усталости. И снова пред ним проплыла всё та же картина — три фигуры, удаляющиеся в сторону здания аэропорта. И еще одна: девочка, машущая вслед тонированной «Газели». Левша был уверен, что она знает о том, что он помахал ей в ответ, хоть и не видела этого… 21 Перед Новым годом Горец заехал к Луизе. На её заборе он обнаружил написанное мелом слово «къахп». Горец достал телефон и набрал номер. — Амир, Салам алейкум! — Салам, брат. — Слушай, можешь перевести мне кое–что с ингушского? — Конечно, брат. Диктуй. — Да тут одно слово. Кахп или как–то так. — Это плохое слово, брат. Оно означает женщину, которая… ну сам понимаешь. Не проститутка, а такая… — Баркал, брат. Я понял. Горец стер надпись рукавом. Оглянулся на окна соседних домов. После этого, нахмурившись, зашел во двор. Луиза уже ждала его на пороге. — Чего ты там застрял у ворот? Сомневался? — Да ну тебя. Просто позвонить надо был. По работе. Достав из пакета коробку, он протянул ей: — С наступающим…