Черт, с чего же начать? Если он поцелует Ханну, то не сможет остановиться, пока не съест ее полностью. Фокс начал с шеи, потом за волосы отвел голову в сторону, освободив путь к розовому ушку. Провел носом по маленькой ушной раковине, втягивая в себя ее нежность, и выдохнул, замерев у мочки. Он жадно смаковал тихий стон Ханны, с удовольствием ощущая, как расслабилось ее тело. Девушка вцепилась в его рубашку. Еще опасаясь непроизвольного внутреннего взрыва, Фокс все же позволил себе отведать особенный аромат приоткрытых, зовущих губ и заворчал от наслаждения, когда ее вкус проник в самое сердце. Голова вдруг закружилась. О боже, боже… Он обхватил ее язык своим и потянул – раз, другой. Ханна была готова; она ждала Фокса, покачивая бедрами и касаясь его восставшей плоти, от чего он возбуждался все больше. Такого страстного желания сблизиться он не испытывал еще никогда и ни с кем. Миг проникновения станет настоящим катарсисом. Не счесть, сколько раз у него это случалось, однако каким же обыденным казался теперь тот случайный секс… Сегодня предыдущий опыт не имел никакого значения. Сегодня случился настоящий взрыв телесных ощущений и эмоций, которые он так долго подавлял, а все остальное ушло на второй план. Сейчас, здесь… Она нужна ему сию минуту. Фокс еще чуть приподнял девушку, открыв доступ к ее лону. Она закрыла глаза и притянула его ближе. Их языки двигались в бешеном танце, его руки скользили по ее бедрам и, проникнув под блузку, повторяли изгибы изящной фигуры. Фокс чувствовал ее с закрытыми глазами, намокшую, податливую, словно глина в руках гончара, словно океан, подвластный воле моряка. – Ханна… ты девственница? – хрипло выдохнул он, нежно покусывая ее шею. – Нет, – прошептала она, не отрывая от него затуманенного взгляда. – Слава богу… Как только я в тебя войду, то забуду о всякой осторожности. Фокс запоминал каждый миг: и ее мелкое прерывистое дыхание, и свободное колыхание грудей под блузкой, и стоящие торчком соски. Боже, какая она сладкая, какая страстная… Сейчас он сорвет с нее лифчик и трусики, распластает по стене, чтобы ничего не мешало его языку, его пальцам, его члену… Она будет кричать на весь квартал… В мысли ворвался резкий звук. Звонил телефон. Нет, о нет… Никаких телефонов сейчас просто быть не может! Он и она – вот и вся реальность, лучшая реальность на свете. В этой реальности нет места притворству, игре. Нет места телефонам… Громкость звонка все нарастала; аппарат вибрировал где-то между их бедер. Они расцепили объятия и, упершись лбами, посмотрели на источник звука. – Это м-мой… – тяжело дыша, сказала Ханна. – Нет… Господи, как я люблю твой развратный рот… Их губы вновь соединились, и лишь целую вечность спустя Ханна отвернула голову и обмякла, словно из нее вынули стержень. – Нельзя здесь, нельзя… Ее глаза смотрели в одну точку, и все же Ханна пыталась взять себя в руки, а Фокс… Мысли путались, здравый смысл куда-то улетучился. – Твоя мама еще не ушла, нам следует к ней подойти, пообщаться… – Пообщаться, – хрипло повторил он, приподняв подбородок девушки. Вгляделся в ее прекрасные глаза. – Я ни с кем не общался так много, как с тобой, Ханна. Она моргнула и расслабилась. – И прекрасно. Люблю, когда ты со мной разговариваешь. – Правда? – Правда, но… Снова ожил телефон, и Фокс заскрежетал зубами. Интересно, что творится в ее голове? Если понять, легче будет разобраться в себе. Выбор невелик: либо он исключительно близок к тому, чтобы разрушить дружбу с Ханной, либо… либо к очередному отказу. И тот и другой вариант были ему ненавистны. Переспать с Ханной значило нанести ей серьезный моральный ущерб, поскольку ничего, кроме плотской любви, Фокс ей дать не мог. Уговорить ее общаться ради дружеского секса? Ни за что! Посмей кто-нибудь предложить Ханне подобную дружбу, Фокс уложил бы засранца на месте. Допустим, Веснушка и в самом деле не способна перед ним устоять; тем не менее такой сценарий она наверняка отвергнет. Какую бы страсть Ханна к нему ни испытывала, все равно найдет силы ее преодолеть. В конечном итоге любит-то она другого. – Ответь уже, – пробормотал Фокс, наконец опустив Ханну на землю. Если Веснушка собирается нанести ему сокрушительный удар, то пусть сначала поговорит по телефону. – Шона… – тяжело выдохнула в трубку Ханна. – Пожалуйста, скажи, что у тебя хорошие новости. Она надолго замолчала, прижав телефон к уху, затем перевела дух и закрутилась, хлопая себя по карманам. Похоже, ищет ручку… Фокс сунул ей свой смартфон, открыв приложение для заметок. Кивнул в ответ на ее благодарный взгляд. Ханна застыла на месте, и включенные экраны телефонов осветили ее лицо с двух сторон. – Завтра? – Она покачала головой. – Нет, они не справятся! Нет, невозможно… Что случилось? – беззвучно спросил Фокс. Ханна молча подняла вверх указательный палец. Подожди. – Ладно. Можешь прислать мне их контакты и адрес студии звукозаписи? Спасибо, спасибо большое, Шона! Я у тебя в долгу. Она опустила руку с телефоном, и ее глаза вновь заволокла дымка, совсем как во время поцелуя. – Да что случилось, Веснушка? – Помнишь, я говорила про группу, которая могла бы положить песни отца на музыку? Через два дня эти ребята уезжают в турне. На полгода. Завтра они планируют записать в студии несколько роликов для Инстаграма[39] и… – Ролики? Что за ролики? – Не важно. – Ханна взмахнула обоими телефонами. – Им понравился материал с матросскими песнями, и они готовы за сегодняшнюю ночь подготовить аранжировки. Демоверсию треков планируют записать завтра. Гонорар, который я им предложила, – немаленькие деньги для группы, работающей в жанре инди-рок. Упускать его музыканты не хотят. А уж возможность засветиться с саундтреком к фильму – тем более. Если Сергею понравится их работа, ребята прервут турне специально для чистовой записи. Нет, разумеется, можно поискать другую группу из Лос-Анджелеса, но я знаю Сергея: если тянуть время, он просто остынет к моей идее. Ханна провела пальцем по дисплею телефона и прикрыла глаза, когда хрипловатый женский голос зазвучал у входа в церковь; к вокалу присоединились две скрипки и малый барабан. Ее губы, опухшие от страстного поцелуя, сложились в улыбку. – Вот их музыка. Я точно еду в Сиэтл. Фокс поймал себя на том, что улыбается в ответ. Иначе среагировать он и не мог, настолько Ханна лучилась радостью. – Мы едем вместе, Веснушка. Она просияла. Неужто думала, что Фокс позволит ей поехать в одиночку? – Но… ты ведь уходишь в рейс… – В среду утром, у нас есть целый завтрашний день. – Отлично! – выдохнула Ханна и протянула ему руку. У Фокса перехватило горло; он чуть помедлил, однако, глядя в ее беззащитные, словно у новорожденного олененка, глаза, открыл свою ладонь, и Ханна после секундного колебания повела его обратно в церковь. Им еще предстояло обсудить то, что случилось сегодня вечером. Бывает, что на закате небо окрашивается багровым – значит, жди дождя. Вот и по лицу Ханны Фокс видел: продолжение следует. Она не успокоится, пока между ними не останется недомолвок. Проблема ведь в нем, Фоксе. Ханна будет грызть его, пока не вытащит проблему наружу. В глубине души он радовался ее настойчивости. И все же… Еще со времен учебы в колледже он выработал защитный рефлекс: ни в коем случае не дожидаться, пока девушка решит наладить с ним прочные отношения или, наоборот, цинично напомнит, исключительно для чего он годен. До этого доводить нельзя – сниматься с якоря нужно вовремя. С Ханной подобный вариант не пройдет. От Ханны не сбежишь, да Фокс и не хотел сбегать. Ожидание неизбежной сексуальной связи между ними набирало ход, словно локомотив, и надо успеть перевести стрелку. Причем до того, как Ханна лишит его подобной возможности. На этот раз поезд его жизни крушения не переживет. Глава 18 Домой они ехали в молчании. Вернувшись в церковь, наспех попрощались с Чарлин, и всю дорогу до парковки Фокс держал Ханну за руку. Соблюдая формальную вежливость, открыл ей дверцу, будто они на обычном свидании, хотя лицо по-прежнему подергивал нервный тик, начавшийся во время звонка Шоны. На шоссе выехали, не решаясь произнести ни слова. О чем он думал? О чем думала сама Ханна? Ее мысли путались и цеплялись друг за друга, словно их взбудоражил ураган. Поцелуй. Господи боже мой… Они уже целовались на актерской вечеринке, но то были лишь первые такты «Божественного концерта на небесах»[40]. Поцелуй у церкви напоминал пронзительное гитарное соло, проходившее лейтмотивом по всей песне, как у группы «Куин». Это соло рождало в сердце Ханны удивительную поэзию, воспевая сложность женской натуры и неспокойное женское сердце. Сердце Ханны было и впрямь неспокойно; она осознала это в полной мере во время поцелуя. Ее тело раскрылось навстречу Фоксу, словно цветок, поймавший рассветный луч солнца, цветок, испытывающий отчаянную, неутолимую жажду. Прошел почти час, однако Ханна до сих пор чувствовала что-то вроде электрических разрядов, покалывающих кончики пальцев, а джинсы еще были влажными в промежности. Как только я в тебя войду, то забуду об осторожности.