Спасибо музыке, иначе связь не наладилась бы никогда. Давным-давно отец любил Ханну. Вынес ее на руках из роддома, учил ходить, вставал к ней по ночам… Ушел в море, надеясь, что вскоре снова увидит дочь. Ханне нравилось думать, что она встретила отца в его песнях, и эта долгожданная встреча сделала их ближе. Не исключено, что отец даже дал ей совет; иначе с чего бы сегодня пришла в голову блестящая идея? Понедельник, последний день съемок, и Ханна знает, что будет делать дальше. Найдет место в жизни, которое позволит ей связать свою работу с музыкой и… и остаться с Фоксом. Если он этого хочет. Кажется, она сможет сегодня разрубить тот узел, что последние пять дней затягивался в душе. Если Ханна уедет в Лос-Анджелес, как и планировалось с самого начала, – ее сердце разорвется, не склеишь. Проведя эти дни без Фокса, она только укрепилась в своей уверенности. Ханна скучала по нему, испытывая едва ли не физическую боль. Вспоминала, как он слегка хмурился и приоткрывал рот, прислушиваясь к ее словам. Как сосредотачивался. Тосковала по его привычным жестам, например на холоде он машинально засовывал ладони в подмышки. Ей недоставало его демонического смеха и теплой мужской руки в ее волосах. А как мило Фокс запинался, когда начинал откровенный разговор! Ханна гордилась, что он научился быть с ней предельно честным. Закрывая глаза, она то и дело представляла, как Фокс бежит по причалу, как распахивает объятия. Решился, и все написано у него на лице: он готов строить крепкие отношения. А если нет? Если пять дней в море убедят его в том, что пора для ответственного шага еще не пришла? Или подобный шаг потребует от него слишком много усилий… На этом, собственно, можно будет поставить точку. Не слишком ли импульсивно она поступила, предложив переехать к Фоксу из своего Лос-Анджелеса? Может, и следовало бы вернуться, пожить некоторое время раздельно? Нет, такой сценарий не сделает ее счастливой. Только не сейчас, когда она поняла, как ей хорошо с этим мужчиной. Как это правильно, когда он рядом… Неужели Фокс думает иначе? Нет. Он разделял ее мнение, и Ханна должна ему верить. Должна. Наконец дверь открылась, и на пороге возникла Опал с бигуди на макушке. – Ой, Ханна! Не успела привести себя в порядок, знаю, что выгляжу страшилищем. Заходи, заходи! Ладно уж, все свои, какая разница. Ханна со смехом прошла в прихожую, по пути, на всякий случай, сунув палец в задний карман джинсов. Конверт на месте – уже сто раз проверила по пути со съемочной площадки. – Какими судьбами? Хотя вряд ли внучке нужна особая причина, чтобы навестить бабушку… Они направились в ванную, где совместными усилиями сняли остатки бигуди. – Наверное, следовало предупредить, но я слишком волновалась, – начала Ханна, облизав губы. – Помнишь, я спрашивала у тебя, нельзя ли использовать в фильме папины песни? – А как же! Ты еще сказала, что ставка на них может и не сыграть. – Опал уставилась на Ханну и вдруг просияла. – Хочешь сказать, что все получилось? Господи, даже не верится… Но как? К ним ведь и музыки нет, стихи и стихи. – А вот и есть, – улыбнулась Ханна. – Одну песню я даже закачала в телефон, сейчас послушаешь. Подхватив бабушку под руку, она отвела ее в гостиную и усадила на диван. Вытащила телефон и, глубоко вздохнув, открыла аудиофайл. Музыка заполнила комнату. Короткая увертюра – скрипка и бас-гитара, за которой последовали вокальная партия Аланы Уайлдер и наложенный в студии приглушенный рокот барабанов. Ханне вспомнилось, как она подошла сегодня к Сергею прямо на съемочной площадке. Не говоря ни слова, вручила ему пару беспроводных наушников и нажала на кнопку воспроизведения. Глаза режиссера расширились от удивления, пальцы невольно забарабанили по коленям. Итак, дело сделано… Не важно, что он решит: Ханне удалось создать нечто из ряда вон. Она двигала кусочки мозаики, пока те не сошлись воедино, боролась с сомнениями – и победила. Вот она – ее первая главная роль. Наверняка не последняя. Опал изумленно прикрыла рот ладошкой. – Господи, как же мне хорошо! Как будто первый раз говорю с сыном за последнюю четверть века… Фантастика! В груди у Ханны разлилось тепло. – Это не единственная песня, мы записали еще две. Сейчас работаем над остальными. Вытащив из кармана джинсов конверт, она вручила его бабушке и, волнуясь, объяснила: – Авторское право на песни принадлежит тебе, Опал. Получишь определенный процент от выручки, которую принесет саундтрек, а еще я выбила подписной бонус за использование песен в «Оглушенной славой». Если песни прозвучат в рекламных роликах, ты получишь отчисления. – Ханна! – Опал разинула рот, глядя на извлеченный из конверта чек – тот самый, что выписал сегодня утром Сергей. – Это мне? – Ну да. – Нет, я не могу его принять, – забормотала бабушка, пытаясь втиснуть чек в ладонь внучки. – Можешь, – заявила Ханна, отведя ее руку. – Этого хотел бы твой сын. Знаешь, раньше я сомневалась, но теперь… Песни помогли мне лучше понять отца, узнать его. Он жил своей семьей, и это здорово. Бабушка вздохнула и расслабилась. – Боже, как он гордился бы своей дочкой… – Надеюсь, – шмыгнув носом, отозвалась Ханна и сняла пару забытых бигуди с головы Опал. – Кстати, денежки уже можно тратить. Через полчаса она вновь появилась на съемочной площадке. На душе было по-прежнему тепло. Сжимая в руках верную планшетку, Ханна наслаждалась творческой атмосферой. Последний день работы в качестве ассистента… Все же идея начать карьеру с самых низов оказалась весьма разумной. Она поняла, что к чему в этом бизнесе, однако теперь стартовый этап подошел к концу. Ей всегда нравилось помогать людям, поэтому в роли ассистента Ханна чувствовала себя как рыба в воде, но пора помочь самой себе, пора ставить перед собой новые цели. Приняв непосредственное участие в создании шедевра, она пережила незабываемые ощущения. Съемочная группа и актеры столпились у стены в баре «Кросс и дочери». На площадке, освободившейся перед стойкой, которую они восстанавливали вместе с Пайпер, в свете софитов красовались Кристиан и Максин – шла съемка финала. Сергей и тут остался верен себе: сцену в баре он придумал едва ли не в последнюю минуту, решив усилить волшебный эффект нового саундтрека. Хотя, по счастью, формально Ханна являлась владелицей половины паба, все же ей пришлось запросить разрешение у Пайпер. Сестра обещала подъехать с минуты на минуту – сказала, что поможет организовать напитки после окончания съемок. Сцена подошла к кульминации: Максин и Кристиан, взявшись за руки, танцевали посреди зала, и сиявшая в глазах актеров надежда чудесно преображала их лица. Постепенно надежда сменялась радостью, движения их становились все более раскованными. Последние кадры пойдут в замедленной съемке – отличный прием, позволяющий удержать внимание зрителей. – Снято! – крикнул Сергей, выпрыгнул из кресла и хлопнул подставленную ладонь одного из звукорежиссеров. – Все, шабаш! Актеры и операторы дружно зааплодировали. Кристиан, моментально выйдя из образа, обернулся: – Где мой кофе? Ханна! Она махнула рукой и, дождавшись, когда Кристиан расслабится, показала ему средний палец. Ведущий актер расхохотался. Все же Ханна над ним сжалилась, решив напоследок по традиции поднести ему холодный кофе, однако дорогу ей заступил режиссер. Интересно… Никак нервничает? – Ханна… Еще раз хотел сказать, что новый саундтрек добавил колорита нашему фильму. Без матросских песен было бы совсем не то. Да, собственно, и без Уэстпорта… – Он хмыкнул. – Пожалуй, твой вклад в фильм не уступает моему – а ведь я и сценарий написал, и режиссировал. Лицо Ханны осветила добрая, слегка ностальгическая улыбка. – Режиссерская работа просто потрясающая, Сергей! – Спасибо. – Он замялся. – Конечно, ты предупредила, что уходишь, и я твое решение уважаю. Понятно, что ты созрела для более важных проектов, и все же спрошу еще раз: не согласишься на повышение? Похоже, Бринли намерена сдержать свое слово, так что кресло музыкального директора вакантно. Еще месяц назад Ханна ущипнула бы себя, решив, что спит и видит сон. Сегодня же ее переполняла гордость: проявила себя, заслужила лестное предложение! Другое дело, что принять его она не могла – и не только потому, что собиралась строить отношения с Фоксом. Ей понравилось работать самостоятельно. Искать подходящих музыкантов, участвовать в творческом процессе, отстаивать собственное ви́дение и доводить задуманное до конца. Она открыла в себе способность быть первой скрипкой и останавливаться не планировала. – Спасибо, но этот проект станет для меня последним, – ответила Ханна. – Без «Рожденной бурей» я никогда не поняла бы, что мне нужно. Это был неоценимый опыт, и все же я настроена двигаться дальше. – Полагаю, ты уедешь из Лос-Анджелеса? – печально спросил Сергей, опустив уголки губ. – Уедешь к своему рыбаку… – Да, – подтвердила она, решительно подавив заползшее в сердце страшное сомнение. – Уеду к Фоксу. Режиссер огорченно вздохнул. – Если что-то изменится – дай мне знать. Не важно – в карьерном плане или в личном. Не изменится… Если даже случится худшее и у них с Фоксом ничего не выйдет, Ханна поняла, что такое настоящая любовь, что такое дикая, подчас животная страсть, не ведающая ограничений, не признающая доводов разума. Влюбленность в режиссера теперь казалась ей глупым, несерьезным увлечением. – Конечно, – ответила Ханна, дружески пожав Сергею руку. – Ну что, красавцы? Кто готов к празднику? Ханна фыркнула, услышав голос сестры, и, обернувшись, получила поцелуй в щеку, оставивший на ее лице узнаваемый отпечаток губ Пайпер. Зал дружно вздохнул. Бывшая королева вечеринок из Лос-Анджелеса аккуратно положила сумочку под стойку бара и под изумленными взглядами собравшихся предложила ближайшему из членов съемочной группы: – Что желаете выпить? Подошел Кристиан с отвалившейся от удивления челюстью. – Неужели Пайпер Беллинджер? – Она самая! – отозвалась Ханна, с любовью посмотрев на сестру. – Влюбилась в местного морского капитана и переехала сюда прошлым летом. Романтика, правда? – Пожалуй. Откуда ты ее знаешь? – Пайпер – моя сестренка, и этот бар у нас в совместной собственности. – Ханна мотнула головой в сторону стойки. – Как насчет чего-нибудь покрепче, чем кофе? Кристиан пошлепал губами и наконец пробормотал: – Да, наверное, не помешает… Они направились сквозь гудящую толпу к стойке, и вдруг Ханна встала как вкопанная. На пороге возник силуэт Брендана. Но как? Едва перевалило за полдень, а возвращения «Деллы Рэй» ждали не раньше вечера. Неужто обернулись быстрее? То есть вот-вот появится Фокс? Ханна замерла в нетерпении и в то же время слегка занервничала. Выражение лица Брендана заставило ее встревожиться.