Но и сам подполковник, как и его бойцы, знали, что проверять он не будет. Солдаты спецназа относятся к своей службе крайне серьезно и тщательно следят за состоянием доверенной им техники. Бармалеев в своих бойцах не сомневался. Кологривский тем временем отправил БТРы своего батальона заправляться топливом и пополнять боезапас. В минувшую ночь и топливо было израсходовано, и боезапас основательно расстрелян. Бармалеев повел свой батальон в подземелье, удивился узости прохода, но все же заставил своих бойцов перешагивать через тела убитых в проходе саперов-«бармалеев». Их расстреляли из темноты коллеги – саперы спецназа, воспользовавшись своим преимуществом, с помощью тепловизионных прицелов. – Вам самим не понравилось бы, если по вам, убитым, кто-то ходить будет. Потому попрошу на тела не наступать. Перешагивайте или уж перепрыгивайте, если перешагнуть трудно – Бармалеев всегда старался с уважением относиться к телам убитых, даже не надеясь на то, что противник будет с уважением относиться к его телу. Понимал, что над его телом противник будет глумиться, радуясь гибели старшего офицера. Но ничего поделать с собой не мог. Так был воспитан и не равнял себя с «бармалеями». До бетонной дороги Бармалеев добрался одним из первых в своем батальоне. А уж грузовик он осмотрел точно первым. Причем начал с кузова, где нашел еще с десяток мин с растяжками для взрывателей. Убитых водителя и офицера с помощью одного из своих бойцов Бармалеев оттащил в сторону и уложил в середине гряды камней, языком идущей от входа в подземелье. После чего вызвал на связь Соловейчикова. – Слушай, старлей, ты кузов грузовика, который расстрелял, осматривал? – Нет. Но там же никого не было. – Зато под брезентовым пологом есть десять мин с натяжными взрывателями. Когда вернешься, установи их в проходе. – Понял, командир. Сделаю. А вы с двумя батальонами уже выступили? – Только со своим. Морскую пехоту отправил поверху на БТРах искать выход. Будь готов, они могут остатки батальона «бармалеев» загнать назад под землю, а там ты их атакуешь. И я подойду, запрем голубчиков с двух сторон, так чтобы не выбрались. У нас же сил в два с лишним раза больше. Главное – друг друга не перестрелять. Потому не забудь дать команду на исключительно прицельный огонь. Бармалеев выстроил свой батальон в повзводную колонну и приказал двигаться вперед по дороге. Местами дорогу перегораживали мощные двутавровые балки, поддерживающие свод, который в целом не казался опасным и не грозил обрушением. Тем не менее подполковник дал команду идти не в ногу, как обычно ходит колонна, а вразнобой, как по мосту. Так меньше возможность сотрясания почвы. – И еще… – добавил он. – Впереди может показаться как взвод Соловейчикова, так и противник. Потому при появлении света впереди всем настоятельно рекомендую занять боевую позицию и быть готовыми к любой встрече. Соловейчиков оказался легок на помине и тут же вышел на связь. – Я здесь, командир. Пока еще слышу вас отлично, но нашел тут боковую комнатку, а внутри мертвяк, похоже из последних раненых, и три старых, давно без смазки, велосипеда. Попробую их освоить и тогда с двумя помощниками вперед отправлюсь, узнаю, что там и как. Допускаю, что из-за расстояния связь прекратится. Не теряйте меня и без тела похороны не устраивайте. Намек подполковником был понят и принят. Несколько месяцев назад один из командиров взводов разведывательной роты получил в бою ранение, и кто-то из солдат видел, как он упал, и подумал, что офицер погиб. Однако каково же было офицеру, который вернулся в штабной блиндаж, несмотря на ранение, узнать, что присутствует на собственных «поминках»… – Относительно связи не переживай и относительно «поминок» тоже. Все по-нормальному сделаем… – отшутился Бармалеев. – Выпьем за помин твоей души. – Сгодятся велосипеды, – прокомментировал старший лейтенант свою находку. – Мы поехали, командир. – Со взводом остается, как всегда… – начал было подполковник. – Да, как обычно – Крендель, – ответил, перебивая командира батальона, Соловейчиков. И, судя по всему, уехал. – Шире шаг, – распорядился комбат. Так уже вскоре батальон догнал взвод саперов. Дальше двинулись вместе, только теперь уже батальонную колонну возглавлял не отдельный взвод старшего лейтенанта Волокушина, а взвод старлея Соловейчикова под руководством старшего сержанта Кренделя. И саперный взвод первым заметил впереди три огня подствольных фонарей. Это могли возвращаться велосипедисты, но могли быть и «бармалеи», которых велосипедисты просто не заметили, а те, сами находясь в разведке, предпочли не стрелять, чтобы себя не выдать, и потому в батальоне не слышали автоматные очереди. – Занять боевую позицию, – дал команду Бармалеев. Батальон быстро распределился от стены к стене и залег. Однако, как оказалось, напрасно. Соловейчиков сам вышел на связь. – Командир, мы возвращаемся… – Три «подствольника» – ваши огни? – А что делать, если велосипедные фары не работают… Вернее, одна из трех работает, но свет такой слабый, что приходится «подствольником» подсвечивать. Короче, мы это. Подъедем ближе, я все расскажу… Ждать пришлось недолго. Через полторы с небольшим минуты велосипедисты оказались рядом. – Товарищ подполковник, можете предложить майору Кологривскому, чтобы возвращался. Ушли «бармалеи». В море ушли, на лодках рыбаков. А вдалеке их сухогруз дожидается. Ближе не подходит, здесь, похоже, мелко. На него пересядут и уйдут. В другое место их перебросят. – Надо сообщить генерал-полковнику. Может, сухогруз ракетой достанут. Или летчики разбомбят… Радист! – Подполковник воспользовался тем, что после сообщения Соловейчикова об уходе «бармалеев» почти все бойцы батальона включили подствольные фонари, и отыскал радиста взглядом. Тот тоже высматривал его. Комбат поднял руку, показывая, где он. Радист уловил движение и двинулся вперед, рюкзаком задевая зазевавшихся бойцов. – Свяжи меня с генералом Сумароковым, – потребовал подполковник, когда младший сержант приблизился. – Товарищ подполковник, здесь место такое – связи нет. – Как только появится, сообщи… А пока иди… Всем! Возвращаемся, подземелье покидаем повзводно. Батальон двинулся в обратный путь той же колонной, только в обратном порядке. Теперь саперный взвод замыкал строй. Но ему еще предстояло выполнить минирование прохода минами из кузова грузовика. Соловейчиков тем временем докладывал командиру батальона: – Значит, сам выход я солидно заминировал запасом мин «бармалеев» от минометов. Весь проход рухнет и всех засыплет. Заминировал и все машины, что там брошены. На них свой запас ВВ[23] потратил. Обратно уже налегке возвращался. Но тоже – шандарахнет так, что никому мало не покажется. Надеюсь, что и обвал свода гарантирован. Но одна машина у нас еще есть. Ее тоже заминировать? – Не надо. Пусть на ней кто-нибудь уехать попытается. Только вопрос в том – куда ехать. Взрываться? Желающие, я думаю, еще будут. Туда им и дорога… Батальон уже приближался к выходу из подземелья, когда Бармалеева взял за рукав младший сержант взвода связи. – Товарищ подполковник, есть связь с радиоузлом штаба соединения. – Соединяй. И генерал-полковника требуй… Радист присел за камень, на который поставил свой рюкзак с рацией, начал настройку. Бармалеев остановился рядом. Через три минуты радист протянул подполковнику свои наушники с микрофоном: – Генерал Сумароков ждет вас, товарищ подполковник. Бармалеев поднес к одному уху наушник радиста, одновременно поднимая вторую руку, в которой держал автомат, таким образом призывая своих бойцов соблюдать тишину, и сказал в микрофон: – Товарищ генерал… – Слушаю тебя, Вилен Александрович. Давно уже дожидаюсь сеанса связи. – В другом конце подземного хода связи не было. Только сейчас восстановилась. Короче говоря, ситуация такая… – И подполковник рассказал все, что ему самому сообщил Соловейчиков, и про сухогруз в открытом море, и про рыбацкие лодки… – Это хорошо, что они на одном судне собрались, – решил генерал. – Лодки вовремя покинули. Там, на сухогрузе, их всех вместе и накроем. А ты пока из-под земли выбирайся и к себе в бункер отправляйся. Кологривский прибудет с минуты на минуту. Он по-прежнему у тебя в подчинении. Тебе позвонит Скорокосов и поставит новую задачу. Жди звонка по телефону ЗАС[24]. Я тебе в открытом эфире ничего сказать не имею права. На выходе батальон встретил майор Лаптев. Бармалеев поспешил, подогнал своих бойцов и отдал им приказ сразу после выхода направляться каждому в свой блиндаж, где он предложил бойцам дожидаться нового приказа о новой операции и по возможности отдыхать. Что новая операция начнется уже вскоре, Бармалеев понял со слов генерала, и потому, чтобы лучше подготовиться к ней, в спешном порядке покинул свой батальон и отправился в свой штабной блиндаж, куда вскоре прибыл и начальник штаба батальона майор Лаптев, доложивший подполковнику, что батальон подземелье покинул, а внизу остался только взвод саперов, который минирует вход, чтобы никто больше не пожелал туда углубиться. Руководит минированием, естественно, командир саперного взвода старший лейтенант Соловейчиков. Бармалеев сразу уселся на раскладной брезентовый стульчик майора Лаптева рядом со столом связиста, только-только заступившего на свой пост, и ждал звонка. Наконец телефон ЗАС зазвонил, и подполковник, схватив трубку, рявкнул в нее: – Здравия желаю, Валерий Николаевич. – А ты как догадался, что это я тебе звоню? – спросил полковник Скорокосов. – Меня генерал Сумароков предупредил, что вы должны позвонить… – слегка смутился Бармалеев неизвестно отчего. – Ладно. Не в этом сейчас суть вопроса. Короче говоря, еще один батальон противника снялся с места и, преследуемый батальоном майора Огнева, движется в вашу сторону. Твоя новая задача – по возможности максимально сократить количественный состав батальона противника, принудить оставшихся к сдаче в плен, пригрозив им полным уничтожением. С этим батальоном ты уже встречался на поле боя, как и майор Кологривский. Он изначально против тебя стоял, а теперь против Огнева. Не самые упертые парни. Батальон «Фронта ан-Нусра» духом покрепче будет. Но ты, я надеюсь, все понял. Поставь свой батальон и батальон морской пехоты так, чтобы «бармалеям» пришлось между вами проходить. И с двух сторон их расстреливайте. Только уж постарайтесь друг другу не навредить. Выбери подходящую дистанцию. Подполковник попытался было рассказать Скорокосову про подземный ход и про события, с ним связанные, но Валерий Николаевич остановил его: – Это мне все известно со слов генерала. Кстати, генерал послал звено штурмовиков уничтожить сухогруз. Будь готов к тому, что они попытаются высадиться на берег. – Там берег крутой – не подняться. – А возле рыбацких деревень? – Они много западнее. Туда еще добраться надо. Вплавь они дистанцию не осилят. Ладно, товарищ полковник. Кологривский прибыл. Мы с ним ситуацию обсудим. Майор в самом деле только что вошел в блиндаж и остановился рядом с подполковником. – Новая вводная? – спросил он. – Старые друзья выдвигаются в нашу сторону. Тот батальон, через окопы которого мы совершали прорыв, решил пойти по стопам первого. А первый уже на сухогруз сел, и его, наверное, наши штурмовики топят. Мало кто, думаю, выплыть сможет. У сухогруза невысокая скорость, маневренности, по сути дела, никакой… Идеальная ловушка для батальона. Ладно, давай позицию выбирать… – Бармалеев расстелил большую, во весь свой рабочий стол, карту, которую любезно подсунул ему майор Лаптев. * * * Издали слышалось не слишком активное постреливание. Причем, судя по звуку, откуда раздавалась стрельба, с двух сторон. В спину отступающему батальону ИГИЛ стреляли наступающие бойцы майора Огнева, а «бармалеи» лишь изредка отстреливались, причем отстреливались редко, но массированно. Похоже было, что батальон ИГИЛ выставил в арьергард какой-то взвод, который и сдерживал активных и назойливых преследователей. Давал залп, потом догонял своих, потом или опять застревал, чтобы дать новый залп, или его сменял другой взвод – по звуку определить это было сложно. А вот определить направление перемещения батальона ИГИЛ было можно – двигался он в сторону заброшенного стекольного завода. В один из моментов майору Кологривскому, должно быть, показалось, что «игиловский» батальон смещается левее отведенного ему коридора, и он выслал взвод морских пехотинцев, чтобы подкорректировать направление движения. Взвод со своей задачей справился на отлично и погнал «бармалеев» в подготовленную для них ловушку. А Бармалеев все медлил и не давал приказ на открытие огня. Понять действия подполковника было несложно: если он раньше времени начнет стрельбу, «бармалеи» будут в состоянии понять, что их попросту загоняют в «коридор» между двух сил, каждая из которых превышает силы батальона ИГИЛ. И тогда они будут в состоянии остановиться и повернуть назад, на батальон майора Огнева, который в живой силе и в опыте уступал не только спецназу или морской пехоте, но и противнику, воюющему уже давно, как говорили данные, полученные от «языков». «Бармалеи» перешли мысленно прочерченную комбатом Бармалеевым черту, после которой им будет невозможно повернуть назад – слишком велики будут потери; даже до батальона Огнева дошла бы только четверть личного состава. И только тогда Бармалеев дал команду майору Лаптеву: – Красную ракету… Майор поднял над головой ракетницу и произвел выстрел. Вообще-то это была осветительная ракета, и потому она долго наворачивала круги над песчаным полем, которое и пересекал батальон ИГИЛ. Но цвет ракеты значил больше, нежели ее исходное предназначение и наименование, вместе взятые. И тут же разведывательная рота спецназа военной разведки начала обстрел. Довольно скоро, как подсказали подполковнику звуки в наушниках, к ней присоединился и весь спецназ. Бармалеи падали целыми рядами, как шли вперед. И только их командование, идущее впереди колонны вместе со своими охранниками и самыми верными бойцами, Бармалеев расстреливать запретил, решив применить собственную маленькую хитрость. Обстрел продолжался, казалось тем, в кого стреляли, вечность. Но так кажется любому попавшему в подобную ситуацию. В реальности Бармалеев, даже не глянув на часы, определил время обстрела как семь минут. А в подсчете времени он не ошибался практически никогда. В результате в живых осталось не более четверти батальона, но и эта цифра составляла двести пятьдесят – триста человек, у большинства из которых руки были по локоть в крови. По замыслу Бармалеева, это число следовало уменьшить хотя бы наполовину. Но подполковник надеялся на свою маленькую хитрость и считал, что многие бандиты перестреляют друг друга из-за машины, стоящей рядом с входом в подземелье, но изнутри. Батальон ИГИЛ тем временем подошел ко входу. То есть обогнул стену с двух сторон. Но с левой стороны территория простреливалась батальоном морской пехоты, а с правой – батальоном спецназа военной разведки. Но пока по «бармалеям» никто не стрелял. Все ждали сигнала, а пока перегруппировывались, выбирая для себя наилучшую позицию. Сигнал наконец-то прозвучал. Им стал взрыв мины, установленной взводом Соловейчикова. Однако бандиты приняли этот взрыв за взрыв мины, установленной тем батальоном, что шел первым. Но при этом взрыв был еще и сигналом к открытию огня на уничтожение. И такой огонь был открыт. Сразу два залпа, раздавшиеся с двух сторон, значительно проредили ряды батальона «бармалеев». Убитые и раненые падали рядом с еще живыми. Глушители снова скрывали огонь, идущий со стороны спецназовцев. А люди падали и с одной, и с другой стороны. Столпотворение началось у входа в подземелье. Все «бармалеи» стремились побыстрее найти спасение под землей и не замечали растяжки мин, установленные среди камней. Следовательно, рвались на них. А осколки поражали всех, кто пытался валить вперед толпой. Началась паника. Командование батальона попыталось было прекратить панику, но это было невозможно. Особенно после того, как бандиты обнаружили при свете фонарей только одну-единственную машину, хотя командование раньше уверяло своих бойцов, что грузовиков должно быть много, что их должно хватить на всех. Кто-то умный предположил, что идущий впереди батальон просто бросил грузовики у другого выхода. Значит, следует первым рейсом отправить тех, кто умеет водить грузовики, а не эмиров, которые поторопились занять места в кузове. Эмиров вытаскивали из кузова без всякого уважения, порой просто ухватив за шиворот камуфлированной куртки или рубахи, а кое-кого и просто за бороду с проседью. И тут же вдруг оказалось, что водить грузовики умеют практически все «бармалеи». И каждый из них кричал, что он когда-то в молодости был дальнобойщиком и еще помнит свою прежнюю работу. Но тут пришли в себя и эмиры, возмущенные поведением простых бойцов, так нагло поступивших с ними, до этого уважаемыми людьми. И эмиры открыли огонь по кузову грузовика. Однако те из простых моджахедов, что стояли у эмиров за спиной, тоже уже вышли из привычного повиновения и с дистанции в несколько метров открыли огонь по эмирам.