– Уничтожение машин со снарядами вместе с самими «Градами». Как можно в большем количестве. – Но «Грады» прошли раньше. И мы не знаем, где они встали в боевое положение. – Отследить, товарищ подполковник… – А как отследить? – раздался голос за спиной. Бармалеев обернулся. За его спиной стоял майор Кологривский. – Просто, – ответил Соловейчиков. – По транспортировочно-заряжающим машинам. Они к объектам только в полной темноте поедут. До этого где-то концентрируются. А у меня во взводе все школу «зацеперов[32]» прошли. Кто, как я, например, на электричках ездил, некоторые – на метро или на трамваях. Но большинство – на грузовых автомобилях. Отследим, не волнуйтесь. – Бери свой взвод – и вперед! Данные пересылаешь мне на планшетник. Каждую отметку. Гони! – поторопил старшего лейтенанта Бармалеев. Соловейчиков погнал. Но Бармалеев не приказывал же ему бежать. А он побежал к своему взводу, вместо того чтобы приказать своим бойцам бегом направиться в его сторону. Замысел Соловейчикова подполковник понял позднее, когда уже отдал приказания другим офицерам своего батальона и командирам взводов морской пехоты. Тогда же он увидел, что взвод саперов уходит куда-то в сторону. Но не в обратном направлении относительно движения двух батальонов, а в сторону фронта. Подполковник вытащил из нагрудного кармана свой планшетник, сдвинул в сторону карту и, слегка уменьшив ее, увидел, что дальше дорога сворачивает вправо и ведет к какой-то площадке, где, очевидно, и паркуются в ожидании полной темноты транспортировочно-заряжающие машины. Должно быть, Соловейчиков рассмотрел карту раньше Бармалеева, определил единственное место, пригодное для стоянки длинных, почти как большегрузные фуры, грузовиков, и направился туда прямым путем. Свой планшетник из рук в ожидании первых сигналов Бармалеев не выпускал и потому сразу услышал сигнал о пришедшем СМС-сообщении и открыл его. Послание было от полковника Скорокосова. Валерий Николаевич спрашивал, как прошел переход на территорию противника. – Нормально, – последовал лаконичный ответ. – Без потерь с нашей стороны. Бармалеев, в свою очередь, поинтересовался, следует ли передавать координаты скопления транспортировочно-заряжающих машин для «Градов». – Да уже сколько об этом говорили. Только передашь координаты для авиации, а ее уже ждут средства ПВО… Потому лучше без этого обходиться. Без планшетника то есть. Намек был понятен. Обходиться без планшетника – значит действовать своими силами. Только вот «бармалеи» взяли моду – резиновые макеты целей выставлять. Только вблизи и можно понять, настоящая это ракета или резиновая. А с самолета-то уж точно не разберешь. И непонятно было, принял полковник заказ на авиацию или отказался. Скорее всего, отказался, поскольку не затребовал координаты. Но важной информацией он все же поделился. И Бармалеев послал по внутрибатальонной системе связи прямой вызов Соловейчикову. – Внимательно слушаю вас, Вилен Александрович. – Ты далеко от площадки с машинами? – Уже на ней… – Мне только что сообщили, что часть ракет представляют собой резиновые макеты для авиации. Авиаудара следовательно не будет. Нерентабельно это. А майор Кологривский еще возмущался: где, дескать, «бармалеи» столько зарядов нашли… Я предположил, что из Ирака подогнали. Но ты аккуратнее будь. Не спутай… Жду твоих сообщений. – Больше половины ракет – резиновые. Настоящие только отдельной группой стоят. Не спутаю. Все… Настоящие – выезжают… Мои парни готовы к поездке. Первые шесть машин поехали. Боец за последней. Катается… Бармалеев отключился от разговора и стал снова следить за монитором планшетника. Скоро на нем появилась красная точка. А это значило, что в том месте стоят «Грады» и к ним прибыли транспортировочно-заряжающие машины. Пока машины зарядят «Грады», пока операторы выверят прицелы… В любом случае если не было ночного наступления, значит, его следует ждать только утром, перед рассветом. Именно в это время противник и думает нанести залповый удар. Но он нанесет его, только если сможет. Время еще есть, и подполковник направил к нужному месту разведывательную роту во главе со старшим лейтенантом Яценко. Для разведроты выполнять такое задание не впервой. А сам Яценко надеется после этой операции избавиться от обидной для него приставки «врио» перед обозначением должности. И все зависит от того, как старший лейтенант себя проявит, – и избавление от обидной приставки, и капитанское звание, что тоже немаловажно для семейного бюджета. Короче говоря, надеяться на Яценко было можно. Старлей сам понимал, что вся его дальнейшая карьера во многом решается сегодняшней ночью. Ведь подполковник Бармалеев капитана Труфанова на самостоятельную операцию не отпускал, всегда проводил ее лично, а его, старшего лейтенанта, отправил без своего присмотра. Яценко отлично понимал, почему ему оказано такое доверие. Ведь очередное звание и утверждение в должности требовалось именно ему. На планшетнике Бармалеева загорелась следующая красная точка. Отправив первую в разведывательную роту к Яценко, Бармалеев отправил вторую на приемоиндикатор майору Кологривскому, который уже выступил вперед со своим батальоном и даже уже дорогу перешел, хотя на ней время от времени начиналось интенсивное движение. Но все же выбрать коридор в движении было можно. И Кологривский с задачей справился, как справился и с уничтожением «Градов» и транспортировочно-заряжающих машин. И даже сделал это раньше старшего лейтенанта Яценко, о чем говорили яркие в ночи взрывы на месте, обозначенном точкой на карте. Едва стихли все взрывы, как до ушей Бармалеева донеслись звуки нескольких автоматных очередей. Пришлось даже снять свой шлем с плотно прилегающими наушниками, чтобы лучше слышать. Но это прояснения не принесло. – Кологривский! У тебя стреляют? – Никак нет. Это где-то в расположении разведроты. Они, я видел, в ту сторону пошли. Автоматная стрельба внезапно прекратилась, и установилась тишина, особенно звонкая в это время года. Но послушать тишину Бармалееву не дали – на связь вышел сам старший лейтенант Яценко. – Что там у тебя? – Взрываем! Сейчас жахнет! В самом деле, двенадцать взрывов яркой вспышкой осветили ночное небо. И только после этого, с небольшим отставанием, прошел звук взрывов. – Слышали, как шандарахнуло? – А что за стрельба была? – Это «бармалеи»… – Я догадываюсь, что не вы глушители сняли… – «Бармалеи» поймали сапера, что на машине висел, – ремень автомата у него за фаркоп зацепился, мы его выручили, раненого… Спасли, по сути дела. Бандиты со всех машин в кучу собрались, и с РСЗО, и с транспортировочно-заряжающих к ним примкнули. И каждый хотел сапера ударить. А когда нож достали, я приказал стрелять. Не бросать же парня этим волкам на съедение. Тем более мы все равно стрелять собирались. Только чуть раньше получилось. Но это дело не испортило. – Кто из саперов пострадал? – спросил подполковник. – Этот… Молдаванин, кажется. Рядовой Кичогло. – Он не молдаванин, а гагауз, – поправил Бармалеев старшего лейтенанта. – Но хорошо то, что хорошо кончается… Спасли рядового, вам все три гагаузских рыбацких села, вернее одно село и две деревни, спасибо скажут. И я скажу дополнительно. Своих надо выручать! Молодец, старлей! Одним словом, быть тебе капитаном и разведротой командовать… Если, конечно, Труфанов не вернется. А если вернется, мы его на инвалидность спровадим… Планшетник подполковника подал очередной сигнал. Определилась новая точка работы. Подполковник отправил изображение карты с точкой на планшетник командиру линейной роты капитану Соломатину, а бойцам линейной роты – на приемоиндикаторы. – Линейная рота, вперед! Рота бегом удалилась. Торопились быстрее завершить дело, чтобы не пришлось потом догонять батальон, как это обычно происходит. Но на связь вышел старший лейтенант Соловейчиков. – Командир, одна бригада осталась с настоящими ракетами. Все остальные – резиновые. – И что ты предлагаешь? Резиновые проколоть? – Я предлагаю последние настоящие ракеты взорвать к чертовой матери на месте. А осколки поразят резиновые копии. – А сами «Грады» оставить для новых зарядов. И пускай постреливают… А тебя поставим шапкой ракеты сшибать. – Да, об этом я не подумал, – легко согласился старший лейтенант. Бармалеев услышал в наушниках голос Кологривского. – Товарищ подполковник, – сказал комбат морских пехотинцев. – Тут мне вот сообщил мой начальник штаба капитан Валерьянов. Он сам у нас родом с Северного Кавказа, арабский язык немного знает. Переводчиком он быть не может, но общий смысл сказанного уловить в состоянии. Говорит, через переговорное устройство случайно подслушал разговор. На нашем пути стоит батарея РСЗО. Видимо, та самая, которую Соловейчиков не учел в своих расчетах. Вопрос вот какой… Ничего, если мы на месте уничтожим «Грады», а старший лейтенант – запас ракет для них? Что машины понапрасну туда-сюда гонять? Только «горючку» жечь… Она нынче дорогая даже у «бармалеев». – Слышал, везунчик наш кровожадный? Взрывай свои машины, а майор обеспечит похороны установкам… – обратился Бармалеев к Соловейчикову. – Работай… – Есть работать, товарищ подполковник. – Соловейчиков всегда, как малый ребенок, радовался любой работе, которую ему доверяют. И снова загремели взрывы, которые были обязаны насторожить «бармалеев» и призвать их к принятию мер безопасности. Они насторожились и эти меры приняли. Но было уже поздно. – Со стороны линии фронта в вашу сторону движется танковая рота «Оплотов» в сопровождении двух БМП-3, – доложил Соловейчиков. – Я их ждал и заранее на дороге выставил мины. У меня только пара противотанковых и была. На оба направления поставить приказал. И к вам, и от вас… и десяток «противопехоток» натяжного действия. Они друг от друга детонируют. К тому же противопехотки в состоянии остановить БМП. Фугас узкие траки рвет. – Молодец. Предусмотрительный! – отреагировал на сообщение Бармалеев, рассматривая противника в бинокль. Два взрыва прогремели один за другим. Сначала подорвался один танк, идущий по своей полосе. Второй желал его объехать по «встречке», но тоже подорвался. Таким образом, тяжелые «Оплоты» перекрыли дорогу в обе стороны. – Капитан Соломатин! – Я! – Выставляй свою треногу. Значит, не зря Бармалеев приказал линейной роте тащить этот неудобный для переноски груз – треногу и корпус противотанкового реактивного комплекса «Корнет». Конечно, хорошо бы было иметь «Корнеты», скажем, на бронеавтомобиле «Тигр» или на БМП, но бронеавтомобили, что колесный, что гусеничный, при всей своей проходимости не сумели бы взобраться на излишне крутой для них обрыв, тем более не смогли бы сделать это неслышно. Двигатели выдали бы машины и оба батальона и сделали бы бронеавтомобили мишенями для гранатометчиков. Да и доставка броневиков к месту высадки вызывала много вопросов. Значит, этот вариант отпадал. Оставалась только тренога, которую бойцы могли нести на руках. Хотя штатный боевой расчет «Корнета» на треноге составлял всего два человека, тем не менее масса пусковой установки составляла двадцать шесть килограммов, а масса транспортно-пускового контейнера с ракетой – на три килограмма больше. Если учесть, что большую часть пути рота вместе с остальным батальоном преодолевала бегом, то становится понятным, почему капитан Соломатин выставил в группу еще две пары бойцов, которые в основном и были заняты переноской. – Мне нужна прямая видимость, чтобы использовать лазерный луч. А ее нет, – сообщил Соломатин, как обычно излишне осторожный. – Я, что ли, ее тебе принесу на блюдечке с голубой каемочкой? – сердито отреагировал на препятствие подполковник. – Выдвигайся ближе. – Есть выдвигаться ближе! Но излишнее сокращение дистанции было тоже опасным. «Корнет» могли заметить с танков или с БМП. Особенно после первого же пуска ракеты, которая покажет, откуда стреляли. Уже заметно светало, и подполковник вспомнил, как он всего-то сутки назад лежал спокойно за барханом вместе с майором Кологривским, наблюдал за дорогой и размышлял, откуда «бармалеи» взяли столько вооружений. Это спокойное время было своего рода раем в сравнении с тем, что происходило сейчас. «Корнет» наконец послал ракету, и она подожгла танк, стоящий вплотную к двум подорвавшимся на минах. Ракета угодила в заднюю часть башни. В танке сдетонировал боезапас, и сорванная башня накрыла пехотинцев из БМП, которые подтягивали к танку сорванную взрывом мины гусеницу. Полетела, оставляя уже в полусветлом небе черный след, очередная ракета. Загорелся еще один «Оплот», а бойцы роты капитана Соломатина не стали разбирать свой «Корнет», но, ухватив его с двух сторон, целиком, вместе с направляющей, перенесли на полста метров влево. Рядом с тем местом, где «Корнет» стоял ранее, разорвался снаряд танковой пушки. А подлетающие вверх пучки травы и песка говорили о том, что по тому же месту работает и автоматическая тридцатимиллиметровая пушка БМП-3 вместе со спаренным с ней пулеметом. Однако следующий выстрел «Корнета» был произведен термобарическим зарядом. Ракета с таким зарядом тяжелее обычной на два килограмма и аналогична выстрелу из огнемета РПО «Шмель», только в три-четыре раза мощнее «Шмеля» и несет массу, равную десяти килограммам в тротиловом эквиваленте. Вторая БМП, которая в основном и вела огонь из автоматической пушки, резко прекратила стрелять и занялась пламенем. Но на дороге ситуация складывалась тяжелая. Один «Корнет», конечно же, не мог справиться с оставшимися семью танками, к тому же им в помощь остановился грузовик с солдатами. А в кузове грузовика помещается ровно взвод живой силы вместе с офицером. Выручил, как это уже бывало раньше, батальон морской пехоты. Воспользовавшись общей неразберихой и суматохой, морские пехотинцы по команде майора Кологривского выдвинули почти к самой дороге своих шестерых гранатометчиков, пятеро из которых имели в своем активе противотанковые гранатометы РПГ-29 «Вампир», а шестой был вооружен простым РПГ-7, но имел только лишь осколочные противопехотные гранаты. Пять танков сразу запылали. А бойцы двух оставшихся танков выбрались из своих машин, не дожидаясь перезарядки «Вампиров». Если учесть еще и бойцов из грузовика, то «бармалеев» было намного больше россиян. Но тут отдельный взвод старшего лейтенанта Волокушина начал минометный обстрел дороги и первой же миной угодил в грузовик, часть бойцов из которого не успела выгрузиться. А потом линейная рота капитана Соломатина подошла к дороге и попросту расчистила ее от противника. * * * – У тебя все «зацеперы» вернулись? – спросил Бармалеев Соловейчикова, когда два батальона в полном составе собрались вместе, чтобы обсудить вариант своего возвращения за линию фронта к своим. – Кроме рядового Кичогло – все…