– А Василий Васильевич-младшой где? – поинтересовался Кологривский. – Вася не пропадет. Он из любой ситуации выкрутится. И всегда дорогу во взвод найдет. Даже весь израненный – доберется… – Ну-ну… Посмотрим… – изрек Вилен Александрович. – Посмотрим, – зловеще повторил за ним комбат морской пехоты, который слышал разговор Бармалеева со старшим лейтенантом Яценко и был в курсе судьбы Василия. А самого рядового Кичогло тем временем перевязывал бывший врач – хирург из Владивостока, за какие-то денежные дела лишенный своего медицинского звания и ушедший служить санинструктором в морскую пехоту. Рана у Кичогло была, по мнению врача, пустяковая – насквозь прострелен трицепс левой руки. Только на лице и шее виднелись многочисленные следы от ударов кулаков «бармалеев». Синяки врач замазал какой-то мазью из тюбика, а ссадины залепил пластырем. – Через неделю тебя можно будет снова бить, – пообещал врач, снимая с рук белые латексные перчатки, – и никто не поймет, где старые побои, а где новые. – Но помни, док, что про мое пулевое ранение никто не должен знать. – И Василий сунул в руку врачу пятисотрублевую бумажку. Рука сжалась, как и рот врача. К санинструктору морской пехоты рядовой Кичогло решил обратиться потому, что свой санинструктор показался ему излишне разговорчивым и мог разнести весть о ранении по взводу. А это ограничивало бы рядового в работе. А про санинструктора из морской пехоты даже сами морпехи поговаривали, что он, как всякий настоящий врач, очень любит деньги. После перевязки Василий Кичогло направился в блиндаж своего отделения, где его по системе внутрибатальонной связи и нашел Соловейчиков. – Василий, все нормально? Ты вернулся? А почему так долго добирался? Пришлось Василию все же рассказать, что ремень его автомата зацепился за фаркоп грузовика и он был бы забит насмерть, если бы рота Яценко его не выручила, перестреляв «бармалеев». А тут подвернулся санинструктор «морской пехоты», который побои на лице замаскировал. – Все-таки, как говорят, бывший врач, хирург в травматологии… – Ладно, поправляйся, – решил командир взвода. – Я тебя пока беспокоить особо не буду. – Да я здоров. А побои – они мне только злости добавили… – Договорились, – решил старший лейтенант. При этом было непонятно, какой смысл он в это слово вкладывает. А вкладывал он вот что. Старший лейтенант давно уже заметил, что Кологривский относится к нему по-особенному. Попросту говоря, постоянно ищет, к чему бы придраться. И случай с рядовым Кичогло дал майору новый повод проявить свое недовольство. И потому командир саперного взвода решил пойти на опережение событий. Сначала он нашел нового командира разведывательной роты старшего лейтенанта Яценко. – Привет, Николай! – поздоровался Соловейчиков с командиром роты еще в окопе, когда тот направлялся к себе в блиндаж. – Привет, коли не шутишь… – отозвался Яценко. – Ты, я слышал, забрал своего рядового? Вернее, он сам себя забрал. – Да, он сейчас у себя в блиндаже отдыхает. Я как раз заскочил к тебе насчет него поговорить. Что с ним произошло? – Ничего страшного. С любым такое может случиться… Яценко рассказал все, что видел, – и то, что Кичогло после ранения не мог руку поднять, чтобы защититься от ударов, которые сыпались на него со всех сторон. И то, как один из «бармалеев» вытащил нож и остановился против рядового, глядя, куда бы ударить, чтобы не сразу убить, а заставить помучиться. – И хорошо, что руку не поднял, – завершил командир разведывательной роты свой рассказ. – А то принял бы на нее какой-то особо сильный удар, и только рана бы шире открылась. Такой удар, что кровь потом было бы трудно остановить. А что такое потеря крови в боевых условиях – сам знаешь… – Это да… – согласился Соловейчиков. – Но я пришел, чтобы тебе спасибо сказать. За жизнь рядового… – Он уже и сам сказал… – войдя в блиндаж, с порога ответил Яценко. – Мне этого хватит. Дальше командир саперного взвода решил навестить самого Кичогло и укорить того в сокрытии огнестрельной раны. Рядовой спал на нарах, лежа на спине, и посапывал. Соловейчиков подумал, что после ранения и избиения у Васи должна была бы подняться температура, и пощупал пальцами его лоб. Рядовой проснулся даже от легкого прикосновения. И сразу попытался сесть, спросонья опершись на левую руку, и, против своей воли, поморщился от боли. Старший лейтенант не мог этого не заметить. – Болит рука? – спросил он участливо. – Болит… – вынужденно признался рядовой. – Но это пройдет. Пуля навылет прошла. Вас же, товарищ старший лейтенант, ваша рана не беспокоит?.. – Я уже и забыл про нее… – Соловейчиков интуитивно поднял оба плеча и пошевелил ими, совершая круговые движения. – Через пару дней и я про свою забуду… – А в госпиталь не хочешь? – Спасибо. Я лучше так. Своими силами справлюсь… – И лады… Отдыхай пока, а я к комбату сбегаю. Он твоим самочувствием интересовался. Старший лейтенант покинул блиндаж и в самом деле направился в штабной блиндаж, где застал подполковника Бармалеева и двух майоров – Лаптева и Кологривского. – На ловца и зверь бежит! – воскликнул подполковник. – А мы как раз о рядовом Кичогло говорим. Ну что, вернулся он? – Вернулся. Я его спать пока в блиндаже уложил. Избитый и раненый. Ранение в трицепс левой руки. Чуть лучше, чем у меня было… – Соловейчиков потянулся и правой рукой потрогал повязку на левом плече, где у него была прострелена трапециевидная мышца. – И тоже сквозное ранение. Но рядовой решил остаться в строю, в госпиталь не хочет отправляться. – А ты на то и командир взвода, чтобы решать за него – следует ему в госпиталь ложиться или нет, – сердито сказал, видимо продолжая прежний разговор, Кологривский. – У нас так уж принято, – продолжая тот же разговор, возразил ему майор Лаптев, – что солдаты сами решают, оставаться им в строю или нет. Когда могут терпеть – тогда терпят. А если уж будет сильно болеть, тогда сами скажут… – Не слишком ли вы мнению бойцов доверяетесь? – спросил Кологривский. – В самый раз, – ответил Бармалеев. – Не больше, чем необходимо, но и ни в коем разе не меньше. – И он повернулся всем телом к Соловейчикову: – Ты к старлею Яценко сходил? – Обязательно, товарищ подполковник. – Поблагодарил его за спасение моего бойца. Ведь если бы не Яценко, то… – Если бы не твои «зацеперы», то мы бы ничего сделать не смогли. А так «бармалеям» пришлось свое наступление отменить. Что, в самом деле, за наступление без артподготовки? Глава 13 Вилен Александрович совместно с двумя майорами, Кологривским и Лаптевым, со своим начальником штаба и начальником штаба батальона морской пехоты капитаном Валерьяновым решал задачу по выходу к своим через сплошную линию фронта. – В настоящий момент противником определено наше месторасположение с помощью дронов, большую часть которых мы сумели посадить, но не все. К сожалению, мы не умеем с ними справляться, когда они летят «роями», как пчелы, – докладывал своим подчиненным Бармалеев. – Но факт остается фактом – противник знает, где мы находимся, и в состоянии уничтожить каких-то два батальона, просто двинув против нас с фронта превосходящие силы. Но для этого придется оголить какой-то участок самого фронта. «Роев» дронов-камикадзе у противника, видимо, недостаточно, иначе он давно бы нас атаковал именно с их помощью. Существует вариант, при котором дроны-камикадзе просто стягиваются с других участков фронта на наш. Согласно второму варианту, с различных участков, откуда только возможно, снимаются воинские части и направляются в нашу сторону. Но и тот и другой вариант требует затрат времени, и мы этим должны воспользоваться. Какие будут предложения? – Нам вообще-то выгоден только второй вариант, – сказал майор Лаптев, – при таком развитии событий наши войска по ту сторону фронта будут иметь возможность начать контрнаступление и атаковать нашего противника своими силами. – Но ты не учитываешь того, что «бармалеи» стянут сюда дополнительные силы, а не отсюда их заберут, – дал свою оценку ситуации Кологривский. – Что мой начальник штаба по этому поводу думает? – добавил он. – Капитан думает, – ответил Валерьянов о себе в третьем лице, – что «бармалеи» всегда стараются сначала разбомбить и только потом атаковать живую силу. И потому нам, наоборот, следует готовиться сначала к первому варианту, для чего необходимо привлечь взвод саперов под командованием старшего лейтенанта Соловейчикова, взвод разведки разведывательной роты батальона спецназа во главе со старшим лейтенантом Яценко и наш разведвзвод под командованием старлея Николая Савченкова и запустить их в свободный поиск аэродрома, где могут сконцентрироваться дроны-камикадзе. Всех следует снабдить картами местности с отметками подходящих для аэродромов участков. И старые аэродромы тоже указать. Могут ведь и их использовать. Уничтожение даже части дронов уже даст нам значительное облегчение и выигрыш во времени. Мы, завязав бой, сумеем показать своим частям направление главного удара. И до этого удара постараемся продержаться. – Но для этого необходимо точно знать, что «бармалеи» выбрали именно первый вариант. А мы без помощи трех взводов если свои позиции и удержим, то с большим трудом, – сказал свое весомое слово подполковник Бармалеев. – Саперы и взводы разведки определят, есть ли дроны. А в случае их отсутствия объединятся и нанесут противнику удар в спину, – стоял на своем капитан Валерьянов. – Это для нас большое преимущество. Сказанное Валерьяновым, как оказалось, стало решающим аргументом в пользу варианта капитана. Бармалеев нажал на КРУСе одновременно две кнопки, включая внутрибатальонную систему связи, потом демонстративно подправил микрофон на своем шлеме, хотя тот никакой подправки и не требовал, и сказал в него крайне серьезным тоном: – Старший лейтенант Соловейчиков и старший лейтенант Яценко – ко мне! Я в штабном блиндаже, – и выключил внутрибатальонную связь. – Зови своего Савченкова, – потребовал он от майора Кологривского. Майор уже сам поднес ко рту переговорное устройство, чтобы вызвать к себе командира разведвзвода. Три младших офицера собрались быстро. В их возрасте собраться – только подпоясаться… Командир батальона спецназа военной разведки, на правах старшего из всех собравшихся офицеров, быстро объяснил им ситуацию, отослал на планшетники Соловейчикову и Яценко карты местности с отметками шестнадцати наиболее удобных мест для аэродромов, а старшему лейтенанту Савченкову майор Лаптев вручил под подпись в собственном журнале учета точно такую же бумажную карту, которую морской пехотинец сразу же убрал в свой кожаный офицерский планшет, пообещав беречь карту как зеницу ока. – Лучше как жену, – сказал Лаптев. – Он у нас принципиальный холостяк… – охарактеризовал старшего лейтенанта майор Кологривский. – Найденные дроны по возможности уничтожить. О результатах доложить. Мы ждем. Отправляться немедленно… Участки осмотра разделите между собой, кому-то один лишний достанется, можете по жребию разыграть. Все. Отправляться, повторяю, немедленно, – напутствовал разведчиков Бармалеев. Командиры разведвзводов согласились навестить расположение саперного взвода, чтобы там заняться распределением участков осмотра. По дороге каждый намечал себе путь по территории противника так, чтобы не встретить крупное подразделение «бармалеев». По иронии судьбы или по непонятному желанию Соловейчикова, офицеры оказались в блиндаже, где спал рядовой Кичогло. Василий, услышав разговор, сразу проснулся. Начали офицеры, естественно, с разделения участков осмотра, потом по жребию лишний участок достался Соловейчикову, а уже после разделения участков офицеры начали в подробностях прорабатывать каждый свой маршрут, но выстраивали его таким образом, чтобы в определенных заранее местах маршруты пересекались – желательна была бы встреча в одном месте всех трех групп, чтобы группы могли бы обмениваться информацией. Вот тогда Соловейчиков и заявил, что к дополнительному участку пойдет в последнюю очередь. Неподалеку от него и договорились встретиться. Яценко с Савченковым ушли собирать своих разведчиков и готовить их к выходу, оставив командира саперного взвода разбираться со своими солдатами. Старший лейтенант Соловейчиков объявил в саперном взводе тревогу и вызвал всех бойцов в средний блиндаж, где он в настоящее время и находился. Взвод построился в блиндаже, и Соловейчиков обнаружил, что рядовой Кичогло стоит в общем строю. – Василий, а ты куда намылился? Тебе после ранения еще несколько дней лежать надо. – Никак нет, товарищ старший лейтенант. Я почти здоров и намерен принять участие в общей операции. Ранение пустяковое… Тем более пуля навылет прошла и у меня нет причин отлеживаться, поскольку повышенной температуры у меня нет. – Все равно… – Командир взвода стоял на своем. – Хотя бы пару дней ты считаешься не боеспособным. Иди и ложись.