– А что тут определять? Я и не знал, что в таких вещах может быть какой-то выбор. – Это длинная история. Они двадцать девять лет вообще игнорировали мое существование, а теперь вдруг прониклись ко мне любовью. Что-то мне это не нравится. Без таких родственников я вполне могу обойтись. Чини улыбнулся. – Послушай, у меня точно такие чувства к моим родственникам, хотя, сколько себя помню, мы всегда поддерживали с ними отношения. Я рассмеялась. – Мы с тобой циники или кто? – "Или кто" звучит вернее. Я переключила свое внимание на район, по которому мы начали циркулировать. Проехали по бульвару Кабана, повернули налево. Небольшие строения и дома стали сменяться коммерческими предприятиями: складами, оптовыми базами по продаже даров моря, транспортными компаниями. Большинство зданий были длинными, низкими, без окон. На боковой улочке примостился один из двух книжных магазинов "для взрослых", а второй был расположен за несколько кварталов, в конце Стейт-стрит. Вдоль улиц, на большом расстоянии друг от друга, росли маленькие, неплодоносящие деревья, уличные фонари казались бледными островками света среди широкого моря темноты. Бросив взгляд в направлении гор, я увидела расплывчатый силуэт города на фоне неба. Дома, расположенные на склонах холмов, были связаны между собой гирляндой огней. Навстречу нам начали попадаться небольшие группки людей, человек по пять-шесть, они стояли, прислонившись к машинам. В основном это была молодежь, определение их пола – занятие трудное и почти безнадежное. Ночные взгляды бесцеремонно следовали за нами, разговоры моментально смолкали в надежде, что мы предложим им какое-нибудь дело. Секс или наркотики – вероятно, бесполым было все равно, лишь бы деньги поменяли владельца. Через открытую форточку я уловила запах сигарет с травкой, которые переходили из рук в руки. Глухой шум возвестил о том, что мы подъезжаем к нужному нам заведению. "Нептун Палас" представлял собой сочетание бара с плавательным бассейном, с одной стороны которого раскинулся просторный двор, окруженный асфальтированной стоянкой. Посетители прогуливались и во дворе и на стоянке. Желтые огни ртутных ламп освещали сверкающие крыши припаркованных машин, из бара доносились взрывы музыки. Возле фасада здания, подпирая низкую стену, стояли девицы, их глаза следили за проезжавшими машинами, владельцы которых искали ночных приключений. Двойные входные двери были открыты, что напоминало вход в пещеру, рыжевато-коричневый свет в проеме смягчал табачный дым. Мы дважды объехали квартал. Чини высматривал Дэниель. – Ну что, не видно? – спросила я. – Да здесь она где-то. Для нее это место, все равно что биржа труда. Мы нашли место для парковки за утлом, где ветер был потише, вылезли из машины и направились по тротуару мимо бесчисленных однополых парочек, которые смотрели на нас с изумлением. Гетеросексуальность здесь явно была не в чести. Сквозь толпу мы с Чини пробрались в бар, заполненный хмельными посетителями. На танцевальной площадке гремела музыка. Влажная жара, исходившая от тел посетителей, создавала ощущение тропиков, в воздухе стоял запах дешевого пива. В украшении бара преобладала морская тематика. На балках под потолком были развешаны рыбацкие сети. Свет ламп создавал иллюзию солнечных лучей, отражавшихся от поверхности воды, но над бассейном свет был слабее, и это уже напоминало сумерки над океаном перед заходом солнца. Время от времени с помощью игры света имитировался шторм на море. Окраска стен постепенно переходила от светло-голубого вверху до темно-синего внизу. Засыпанный опилками бетонный пол должен был изображать песчаное морское дно. Сама танцевальная площадка была стилизована под нос затонувшего корабля. Ощущение нахождения под водой было настолько полным, что я поймала себя на том, что радуюсь каждому вздоху. Столики размещались в нишах, похожих на коралловые рифы. Приглушенный свет струился из массивных аквариумов с морской водой, в которых крупные, толстогубые океанские чудовища рыскали в поисках жертвы. На полиуретановых покрытиях столиков были изображены старинные навигационные карты пустынного океана, а по краям карт притаились какие-то подозрительные личности, мало чем отличающиеся от самих посетителей. Во время редких перерывов в музыке я могла уловить тихие шумовые эффекты, звучавшие из динамиков: звон корабельного колокола, треск дерева, хлопанье парусов, крики чаек. Но самыми жуткими были еле слышные вопли тонущих моряков. Создавалось впечатление, что все мы попали в какое-то морское чистилище, в котором алкоголь, сигареты, смех и грохочущая музыка предназначены для того, чтобы заглушать эти тихие вопли. Все официантки были одеты в купальники, плотно облегающие тело и сверкающие, словно рыбья чешуя. Я предположила, что многих из них взяли сюда на работу из-за их мужеподобной внешности – короткие стрижки, узкие бедра, а уж о бюстах и говорить нечего. Зато у официантов-мужчин на лицах присутствовал макияж. Чини держался рядом со мной, ладонь его удобно устроилась на моей спине. Иногда он наклонялся ко мне, чтобы сказать что-нибудь, но стоявший вокруг шум заглушал его голос. Потом он исчез на минутку и вернулся с двумя бутылками пива. Мы отыскали свободное местечко, у рифа, откуда был виден весь зал. Прислонившись к стене, мы пили пиво и разглядывали посетителей. После этой оглушительной музыки необходимо было проверить слух. Когда-то мне пришлось выстрелить из пистолета в глубоком мусорном бункере, и с тех пор у меня иногда шумит в голове. А присутствующей здесь молодежи к двадцати пяти годам явно понадобятся слуховые аппараты. Чини взял меня за руку и кивнул в зал. По его губам я прочитала: "Дэниель" и проследила за его взглядом. Девушка стояла возле двери, явно одна, хотя, по-моему, одиночество ей не грозило. Ей было, наверное, лет восемнадцать – девятнадцать. Но Дэниель, разумеется, прибавляла себе лет, иначе как бы она могла попасть сюда? Длинные темные волосы, стройные ноги, которые росли, похоже, прямо из шеи. Даже на таком расстоянии я разглядела узкие бедра, плоский живот, девическую грудь. Именно такие фигурки восхищают стареющих самцов. На ней были зеленые шорты, топ и зеленый жакет. Мы двинулись через зал. В какой-то момент Дэниель заметила приближение Чини, и он кивнул ей в сторону выхода. Девица повернулась и вышла. На улице значительно похолодало, от внезапного отсутствия табачного дыма мне показалось, что воздух пахнет свежескошенным сеном. Холодок пробегал по коже, как будто меня обливали водой. Дэниель повернулась к нам, держа руки в карманах жакета. Подойдя ближе, я заметила умело наложенный макияж, от которого она выглядела еще моложе и могла бы сойти за двенадцатилетнюю девочку. Блестящие зеленые глаза, как у некоторых тропических рыб, презрительный взгляд. – Мы оставили машину за углом, – сообщил ей Чини без всяких предисловий. – Ну и что? – Можем немного поговорить там. Втроем. – О чем? – О жизни вообще и о Лорне Кеплер, в частности. Дэниель внимательно посмотрела на меня. – Кто она такая? – Это Кинси. Ее наняла мать Лорны. – Значит, я не арестована, – осторожно заметила Дэниель. – Ох, успокойся, Дэниель. Это не арест. Она частный детектив, расследует смерть Лорны. – Из-за разговоров с тобой, Чини, у меня могут возникнуть серьезные неприятности. – Не волнуйся, мы просто беседуем. Она заплатит тебе твою обычную таксу. Я бросила взгляд на Чини. Мне надо будет платить этой маленькой шлюхе? Взгляд Дэниель переместился на стоянку, затем снова вернулся ко мне. – Я не имею дел с женщинами, – угрюмо буркнула она. Наклонившись вперед, я сказала: – Эй, я тоже. Ты просто его неправильно поняла. Чини проигнорировал мою реплику и обратился к Дэниель: – Чего ты боишься? – Чего я боюсь? – Она ткнула себя в грудь указательным пальцем. Ногти у нее были обкусаны до мяса. – Во-первых, я боюсь Лестера. Я боюсь потерять свои зубы. Я боюсь, что мистер Дикхед снова расплющит мне нос. Этот парень негодяй, настоящая сволочь... – Надо было заявить на него в полицию. Я говорил тебе об этом в прошлый раз. – Да, конечно. Заявлю в полицию, а потом начну готовить себе местечко в морге, – огрызнулась Дэниель. – Послушай, помоги нам, – продолжал уговаривать Чини. Она задумалась, глядя куда-то в темноту. Наконец неохотно выдавила: – Я буду говорить с ней, а не с тобой. – А я тебя об этом и прошу. – Но делаю я это не потому, что ты просишь. А ради Лорны. И только сейчас. Я не хочу, чтобы вы меня снова разыскивали. Чини успокаивающе усмехнулся: – Ты права. Дэниель состроила гримасу, передразнивая Чини, и пошла по улице, бросив через плечо: – Идемте отсюда, пока не появился Лестер. Чини подвел нас к машине, где всем снова пришлось повозиться с дверцами. Заскрипели они настолько громко, что проходившая за полквартала о нас парочка остановилась. Наверняка хотели увидеть, кого это мы там пытаем. Я села на пассажирское место, а Дэниель заняла место водителя, на тот случай, если ей понадобится поспешно ретироваться. Кто бы ни был этот Лестер, но даже я немного занервничала. Чини наклонился к окну: – Я скоро вернусь. – Если увидишь Лестера, не говори, где я, – предупредила Дэниель. – Можешь на меня положиться, – заверил Чини. – Положиться на него. Ну и шутник, – буркнула Дэниель себе под нос. Через лобовое стекло мы наблюдали, как он скрылся в темноте. Я надеялась в душе, что в понедельник такса у Дэниель не слишком высока, потому что не помнила, сколько у меня денег наличными. И, разумеется, кредитную карточку Дэниель не возьмет, тем более что и получать то по ней уже было нечего. – Можешь курить, если хочешь, – предложила я, пытаясь расположить ее к себе. – Я не курю, – отказалась Дэниель. – Это вредно для здоровья. Знаешь, сколько мы платим в этой стране за лечение болезней, связанных с курением? Пятнадцать миллиардов в год. Мой отец умер от эмфиземы легких. Его постоянно терзало удушье, глаза вылезали из орбит. А дышал он... вот так... – Дэниель замолчала, положив руку на грудь. Звуки, которые она издала, напоминали сочетание скрипа и хрипа. – И ему вечно не хватало воздуха. Ужасно так умирать. Надо все время таскать с собой баллон с кислородом. Уж лучше помереть здоровым. – Я сама не курю, но подумала, что, может быть, ты куришь. Вот и предложила из вежливости. – Можешь не распинаться передо мной. Терпеть не могу табачный дым. Для здоровья вреден да еще воняет. – Дэниель с отвращением оглядела внутреннее убранство "фольксвагена". – Ну и свинарник. Здесь можно подцепить какую-нибудь болезнь. – Во всяком случае, ты теперь знаешь, что Чини не берет взяток. – А в этом городе полицейские не берут взяток. Им гораздо большее удовольствие доставляет прятать людей в каталажку. У Чини есть машина намного лучше, но он не дурак, чтобы приезжать на ней сюда. Ладно, хватит трепаться. Что ты хочешь узнать о Лорне? – Все, что ты можешь рассказать. Как долго ты ее знала? Дэниель скривила губы и пожала плечами. – Года два. Мы познакомились, когда работали в службе сопровождения. Она была хорошим человеком и относилась ко мне как мать. Она была для меня... как это называется... наставницей, но только теперь я понимаю, что надо было больше слушаться ее. – Почему? – Она была великолепна. Буквально подавляла меня, а я благоговела перед ней. Лорна четко знала, чего хочет, и твердо шла к своей цели, и если кому-то не нравилось, как она ведет себя при этом, то тем хуже для него. – А чего она хотела? – Миллион долларов, для начала. К тридцати она собиралась оставить свое занятие. И ей бы удалось это, проживи она подольше. – И каким образом она собиралась его заработать?