– Значит, я ошиблась, – легко согласилась Сандрина, прежде чем повернуться к психиатру. – Пусть остается, он мне нравится. Вероника поблагодарила ее, скрыв волнение, которое вызвали в ней последние слова пациентки. Она решила вернуть Сандрину к теме, из-за которой они здесь собрались. – Я хотела бы поговорить с вами о Лесном царе, – мягко начала она. – Он убил детей. – Я знаю, Сандрина, вы уже упоминали об этом. Катер затонул. – Он утопил их, – добавила молодая женщина, слегка повысив голос, – они были слишком сонные, не могли плыть. – Этот Лесной царь – мужчина, не так ли? – Да, очень сильный мужчина. – Он причинил вам вред? – На острове он меня не трогал. – А где он причинил вам вред? – В бункере… нет, не там, я не помню… Веронику не удивили сбивчивые ответы молодой женщины. Напротив, тот факт, что Сандрина упомянула о другом месте, которое пока не могла вспомнить, говорил о том, что ее память пытается снова подключиться к реальности. – Он сильно вам навредил? – Да, – подтвердила она, опустив взгляд. – Вы были бы рады узнать, что этого мужчины больше нет? Сандрина подняла голову и непонимающе уставилась на психиатра. Ее рот приоткрылся, но слов не последовало, лишь слезы потекли по ее щекам. Она прошептала: – Они зовут меня каждую ночь… Они хотят, чтобы я вытащила их из этой густой воды. – Дети? – Да… Я хочу, чтобы они замолчали… хотя бы на одну ночь… – А… если мы поймаем Лесного царя, – продолжила Вероника, – дети оставят вас в покое? – Да, именно поэтому они постоянно кричат, потому что он есть, потому что они его боятся… – Сандрина, что бы вы почувствовали, если бы я доказала вам, что Лесного царя больше нет? – предположила она. – Облегчение. – Вы помните месье Вернста? – Да, я приезжала к нему на ферму, чтобы написать статью о коровах. – Которых разрисовали? – Да. – Что вы ощутили в тот момент, когда покидали эту ферму? – Страх. Как будто на самом деле я не могла покинуть это место. Словно меня удерживала невидимая нить… – Но вам удалось уехать? – Да, и я… отправилась на остров, – произнесла Сандрина после короткого замешательства. – Вы хотите продолжать этот разговор? – спросила психиатр, заметив легкое изменение в тембре ее голоса. – Да, я хочу спать спокойно по ночам. – Инспектор Бушар считает, что нашел Лесного царя. Вы позволите ему показать вам фото? – Да. Вероника немного помолчала, пытаясь оценить реальное состояние жертвы. В некоторых случаях пострадавшие больше не желали слышать о своем мучителе и отказывались от любой информации о нем, чтобы им было легче восстанавливаться. Никто не имел права идти против их желания все забыть. Психологическое восстановление пациента всегда стояло на первом месте. – Замечательно. Сейчас вы посмотрите на этот снимок. Затем, если вы не захотите об этом говорить, я просто попрошу вас ответить на последний вопрос. Беседа на этом закончится, если таково будет ваше желание. Мы сможем поговорить об этом в другой день, вы не обязаны это делать сегодня, вы понимаете? – Да. Дамьен с опаской приблизился. Сандрина смотрела на него, не мигая, с легким любопытством в глубине глаз. На данный момент слова психиатра были дозированы и доброжелательны, помогая установить атмосферу доверия. Короткими вопросами она постепенно внушала Сандрине идею, что Лесной царь мог быть пойман. Целью этой техники было подготовить жертву к тому, что она может испытать, увидев снимок. Вероника предупредила Дамьена, что этот момент будет самым опасным. Что, увидев труп Вернста на фотографии, эмоциональная анестезия, созданная при помощи убежища, может разлететься вдребезги, и в этом случае вся дремлющая боль рискует внезапно пробудиться. Именно по этой причине медсестра терпеливо ждала за дверью со шприцом сильного седативного средства в кармане, готовая вмешаться в любой момент. Но это также означало бы конец беседы и начало долгой и сложной терапии, которую нельзя будет прерывать. Поэтому инспектор прекрасно понимал, насколько важны следующие минуты. Сандрина неподвижно лежала на своей кровати, и ему вдруг захотелось дать задний ход, выйти из этой палаты и позволить молодой женщине спокойно оправиться от боли, о которой он мог только догадываться. В глубине души он ощущал стыд человека, отправляющего на эшафот не преступника, а жертву. Предстоящее закрытие комиссариата и приказы его начальника показались ему ничтожными по сравнению с этим кротким взглядом и навсегда искалеченной невинностью. Он осторожно достал из конверта снимок и протянул его Веронике. Она положила его на одеяло, прямо перед Сандриной, затем спросила ровным, лишенным эмоций голосом: – Это Лесной царь, который принес вам столько страданий? 12 Сандрина долго смотрела на фотографию. Она осознала, что плачет, только когда на снимок тяжело упала слеза. В памяти всплыли смутные воспоминания, такие же мимолетные и едва уловимые, как молнии, пронзающие небо. Ей хотелось закричать, завыть, разорвать в клочья этот листок бумаги, но огромная усталость усыпляла ее гнев. И тогда она просто заплакала, изгоняя из себя возникающие образы при помощи слез, выталкивая их из своего тела, заставляя стекать по щекам. Откуда-то послышались голоса, умоляя их оставить, утверждая, что теперь дети исчезнут в бездне забвения. Поль, Виктор, Морис, Франсуаза, Симон, Клод, Сюзанна… «Все в порядке, Сандрина. Это единственное решение… Это уединение – не твое убежище, оно – твое страдание. Беги скорее… Забудь нас…» На смену им пришли другие слова, тяжелые и угрожающие, прежде чем нехотя исчезнуть: «Займи себя чем-нибудь… Почитай, к примеру, свой стих… Так будет легче… Вот увидишь, завтра, когда учительница тебя вызовет к доске, ты мне скажешь спасибо… Иди сюда… Поближе… Так будет легче…» И тогда Сандрина поняла, что пора открыть дверь и покинуть остров. Она решила рассказать правду, потоком хлынувшую в ее память… 13 Вероника и Дамьен с тревогой наблюдали за ее первой реакцией. Психиатр опасалась, как бы страдание, вызванное воспоминаниями, не спровоцировало бурную реакцию, как по отношению к ним, так и по отношению к самой жертве. Но, к ее великому удивлению, ничего такого не произошло. Молодая женщина расплакалась. Она плакала несколько долгих минут. Ее всхлипывания сопровождались очевидной усталостью и болезненным отчаянием. Она приняла руку, протянутую психиатром, затем привлекла Веронику к себе и прижалась к ней. Дамьен сглотнул и с трудом сдержал слезы. Он вспомнил о цепи в стене. О старом, изношенном матрасе. Об отвратительно сером цементе погреба. О запахах плесени и сырости. О тяжелом теле Вернста. И о бескрайних полях, расстилающихся вокруг этого проклятого места. Он подумал о дьяволе, принявшем облик Лесного царя.