Когда я спустилась, чтобы отнести ей ужин, девочка раскрасила всю стену, к которой была прикована. Я с изумлением обнаружила гигантскую радугу, раскинувшуюся над лучезарным солнцем, цветы с разноцветными лепестками, лес с красивыми деревьями, а рядом с ним – дом с распахнутыми окнами. Я стояла несколько минут, не шевелясь, очарованная сиянием красок, которых никогда не видели эти серые стены. Но что меня поразило больше всего, заставив поставить поднос на пол, чтобы не опрокинуть его содержимое, – это нарисованные дети. Палочки для рук и ног, круг для головы – точно так же, как я делала несколько лет назад, чтобы вести подсчет дням, – и над каждым силуэтом было написано имя. Все держались за руки и образовывали идеальную цепочку. Перед каждым ребенком лежал кот и, похоже, спал спокойным сном. – Это твои друзья? – спросила я заинтригованно, подходя к стене. – Нет, – просто ответила она, пристально глядя на меня. – Кто же тогда эти дети? А где ты? – Я здесь, – показала она пальцем на силуэт. – Это твое имя наверху? – Да. – Мелани? – Да. – А Фабьен, Жюли… они учились с тобой в школе? – Нет. Она не сводила глаз с моего лица. У меня возникло неприятное ощущение, что она ждет от меня какой-то реакции, но я не понимала, какой. – Значит, это твои воображаемые друзья? – Нет. Это другие. – Другие? Какие другие? – удивилась я, читая их имена. – Другие дети, которых убил Лесной царь. 14 После разговора с Дамьеном Вероника вернулась домой. Всю дорогу она сожалела, что так быстро покинула инспектора. Она так много слышала о нем. О его дочери, ее исчезновении, его переезде сюда… Однако Вероника не решалась касаться этой темы. Может быть, поэтому он ощущал такой дискомфорт в ее присутствии? Возможно, он опасался, что она увидит в нем недостойного отца, каким считали его многие? А что он, в свою очередь, думал о ней? Считал ли он ее плохим специалистом, раз она не смогла подобрать ключик к сознанию Сандрины? Вероника прекрасно помнила его взгляд при их первой встрече. То же самое она видела в глазах многих своих собеседников, пациентов или медиков, с тех пор, как начала работать психиатром в этой больнице. «Слишком молода, чтобы быть опытной. Ну ничего, в таком спокойном месте, как Вилле-сюр-Мер, у нее будет время всему научиться…» И вот не прошло и двух лет, как ей на голову свалилась эта непонятная женщина, чтобы бросить ей вызов, с которым она боялась не справиться. Вероника никак не могла переварить последние находки инспектора. Второе убежище? Но чтобы спрятаться от кого? Неужели в истории Сандрины был второй Лесной царь, второй монстр, присутствие которого психиатр не смогла вычислить? Разве она могла так ошибиться? Она прекрасно понимала, что инспектор не верит рассказам Сандрины. И в определенной степени она за это на него сердилась, поскольку считала, что таким образом он сомневается в ее профессионализме. Но разве в конечном счете, не в этом состояла его работа – сомневаться во всем до тех пор, пока не откроется правда? Вероника налила себе бокал вина, который опустошила залпом, и тяжело вздохнула. Снаружи дождь неистово барабанил по стеклам. Было еще рано, но свет, пробивающийся сквозь тучи, делал пейзаж за окном абстрактным и унылым. «Как на этом чертовом острове», – усмехнулась Вероника, наливая себе второй бокал вина, который выпила уже с большей сдержанностью. Ей захотелось снова окунуться в слова Сандрины, начертить схемы, разработать теории, подтвердить правильность психологических принципов, которым обучают студентов, доказать всем, что ее заключение обосновано… Но она вынуждена был признать, что у нее нет на это сил. Только не сейчас, после стольких разочарований. Молодая женщина допила бокал и направилась в ванную комнату. Она сняла одежду, открыла кран и села на край ванны, размышляя об утверждениях Дамьена. Почему она чувствовала себя не в своей тарелке? Может быть, потому, что она тоже начала сомневаться в своих выводах и, соответственно, в словах пациентки? Если Сандрина лгала, сознательно или неосознанно, цель оставалась прежней – доказать ей, что ей больше нечего опасаться. Но как действовать, если ни инспектор, ни она сама не могли понять причины ее страха… Вероника закрыла глаза и задумалась об аргументах Дамьена. Но едва она попыталась вспомнить их разговор, как слова Сандрины вклинились в высказывания полицейского, переплетаясь с ними и создавая абсурдный диалог. Она нам лжет. 20 часов 37 минут. «Время – понятие непостоянное». Там никогда не было часов. «Такая же пустая и бесполезная, как часы без стрелок». Ярмарка домашнего скота. «Иногда мой мучитель отсутствовал несколько дней. Я не знала, куда он отправлялся…» Вероника залезла в ванну и решила на несколько минут отвлечься от событий последних двадцати четырех часов. Она вытянула ноги, наслаждаясь приятным ощущением на своей коже, и погрузилась в воду с головой, отложив на потом все вопросы. «Расслабься, отрешись от всего, как ты научилась это делать, став психиатром. Ты не должна никому ничего доказывать… Ты уже допустила ошибку, слишком сблизившись с жертвой и даже заключив ее в объятия… Поэтому возьми себя в руки, забудь о ней, по крайней мере, на этот вечер, наслаждайся теплой водой, отдыхай…» Вероника внезапно вынырнула из воды, откинув волосы назад. «Черт! Это же веха, очередная веха!» Она выскочила из ванной, наскоро вытерлась и натянула халат, висевший за дверью. «Черт, черт, черт…» «Может быть, вы припомните какую-нибудь деталь, на которую я мог бы опереться, как в случае с часами или ярмаркой?» – спросил ее Дамьен перед тем, как они расстались. Но на тот момент и до тех пор, пока она полностью не погрузилась в ванну, она была неспособна мыслить эффективно, прислушаться к интуиции и тем самым помочь полицейскому. Молодая женщина достала кассеты из своей сумки и прослушала их одну за другой, делая пометку каждый раз, когда, согласно ее новой теории, Сандрина повторяла эту важную деталь. «Истрепанных волнами… Море, холодное и безразличное… Дождливая погода… Оно затонуло в ледяных водах, унеся с собой детей… Я попила воды. Долгими глотками. Труп кота плавал на поверхности, словно брошенная в реку плюшевая игрушка…» Она насчитала не меньше сорока слов и выражений, относящихся к одному лексическому полю. Особенность словарного запаса, незаметная уху полицейского, но очень важная для психиатра… «Вехи встречаются на протяжении всего рассказа, словно камушки, указывающие дорогу в детской сказке», – поняла она, бросившись к телефону, чтобы сообщить о своем открытии инспектору. 15 – Ты знаешь Лесного царя? – Да, он мне часто читает это стихотворение. – Кто? – Тот, кто меня трогает здесь, – уточнила она, показав пальцем на низ живота. – Ты хочешь узнать имена, которые он дал кошкам? – Нет… – Он дарит кота каждому ребенку, чтобы тот чувствовал себя не таким одиноким… – тем не менее продолжила Мелани. – Что? – Потом, когда ребенок умирает, кот с его именем остается, как трофей… Поэтому он так их любит, своих кошек. – Ты говоришь ерунду. Я никогда не видела здесь других детей…. Я была одна… – Есть еще секретная комната.