— Еще чего! — фыркнула Ирина. — Этим недоумкам и того много, что ты им платишь. Бабы в красном они испугались, видите ли! Да им подсунули трех девок-близняшек, одели одинаково и велели говорить одно и то же, а они уже зассали от страха, привидения им мерещатся. Своего-то умишка не хватило додуматься, к тебе побежали, поджав хвосты. — Ладно, киска, не ворчи, — ласково сказал Резников. — Ну прибежали и прибежали, ничего не случилось. Наши конкуренты, видно, тоже по уши в дерьме, если их девицу все-таки кто-то убрал. По крайней мере, теперь они нас трогать не будут, у них своих неприятностей хватает. Так что можно возобновить деловые игры. — А милиционер? — спросила жена, выключая огонь под сковородкой и принимаясь за салат. — Мы же так и не выяснили, не охотится ли за нами милиция. Зачем девка сунула ему записку с твоими приметами? — Киска, на все вопросы нет ответов, а дело стоит на месте. Если бы наши конкуренты были связаны с милицией по-настоящему, то им с самого начала было бы очевидно, кто убил этого сержанта из метро, и Игорек уже давно парился бы на нарах. Это уж как дважды два. А он пока что жив-здоров. Так что с милиционером получилась какая-то накладка. Наблюдая за девчонкой, мы ничего не выяснили, хотя совершенно очевидно, что она с кем-то связана. Но, поскольку мы тут же залегли на дно и не делали лишних телодвижений, они потеряли к нам всякий интерес. Они поняли, что мы их засекли и не будем ничего предпринимать, пока они от нас не отстанут, поэтому крутиться около нас бессмысленно: нам они руки связали, но и себе пользы не принесли. А у них есть еще какие-то дела, похоже, довольно серьезные, раз их девочку пристрелили. Так неужели ты думаешь, что в этой ситуации они будут тратить на нас время? У них же тоже голова на плечах есть. — Уверен? — с сомнением покачала головой Ирина. — Процентов на девяносто. Риск ошибки есть, но он есть всегда, и не надо делать из этого непреодолимую проблему. Через неделю у нас с тобой на счету будет уже полтора миллиона долларов, так что можно будет потихоньку начать собираться отсюда. Да, киска? — Не знаю, Темушка, что-то мне в этот раз боязно, — повела плечами жена. — Может, подождем, пока будет полная ясность? — Мы не можем ждать, — начал раздражаться Артем. — Как ты не понимаешь? Сева меня торопит, ему тоже хочется денег побольше и побыстрее, он, как и мы, лыжи вострит за границу. Если я не возьму у него товар, он найдет, куда его пристроить. А где я потом буду другого Севу искать? Покупатели меня тоже за горло берут, они мне назвали по меньшей мере три источника, где могут брать товар, если я соскакиваю. Если мы с тобой будем осторожничать, то рискуем потерять все. Больше мы не получим ни цента, и все наши с тобой планы полетят псу под хвост. — Хорошо, лапусик, тебе виднее, — со вздохом согласилась Ирина, доставая приборы и накрывая на стол. 6 Вакар наслаждался одиночеством в пустой квартире. В последнее время ему это редко удавалось. Лиза все чаще впадала в депрессию и сидела дома, слоняясь по квартире бледной тенью и с немым укором поглядывая на отца. Жена больше не намеревалась хранить холодное молчание, она демонстративно перебирала вещи и рисунки сына и вслух рассуждала на свою любимую тему о не находящей покоя душе мальчика и о том, что родной отец не может позаботиться о справедливости. Владимир Сергеевич старался бывать дома как можно меньше, задерживаясь допоздна на работе или наблюдая за Ерохиным. Сегодня был четверг, Лиза ушла в гости к Диме Сотникову, жена куда-то отлучилась, и он на несколько часов вздохнул свободно. До конца отпущенного Еленой срока оставалось совсем немного, и он уже продумал, когда и как закончит свою тяжелую, горестную, но необходимую миссию. Сегодня можно было никуда не идти, и Владимир Сергеевич не торопясь привел в порядок повседневную и парадную форму, проверил шинель и папаху: в начале ноября обычно проводился строевой смотр в зимней форме одежды. Потом он разобрал наконец бумаги, скопившиеся в письменном столе, все ненужное порвал и выбросил, а оставшееся разложил по отдельным папкам и сделал на них аккуратные надписи. Наткнувшись в глубине ящика на старые полковничьи погоны, в который уже раз с горечью подумал о том, что ни разу не довелось ему надеть китель, на который погоны были бы пришиты руками Елены. У всех его коллег-офицеров жены с трепетом следили за служебным ростом своих мужей и пришивание новых погон с очередной звездой считали своим священным долгом. И только Елена никогда толком не знала, когда ее мужу присваивали очередное звание и сколько еще ждать до следующего. Звание полковника он получил досрочно, но, когда кто-то из офицерских жен удивился, что муж Елены в тридцать шесть лет уже полковник, та не нашла ничего лучше, чем равнодушно ответить: — Да? А по-моему, в самый раз. Вообще-то я в этом не разбираюсь. Покончив с бумагами, Вакар с удовольствием сел за прибранный стол и два часа потратил на подготовку к завтрашней лекции. У него было много нового материала, который он систематизировал, продумал методические приемы, которые помогут сделать его более доходчивым и легко запоминающимся, проверил карты и схемы, кое-что переделал и обновил. И только после этого позволил себе прилечь на диван с книжкой. Но ему не читалось. Мысли были заняты Ерохиным и своей чудовищно исковерканной жизнью. Скрежет ключа в замке заставил его подняться. Он никогда не позволял себе лежать в присутствии жены и дочери. Вернулась Елена. — Ты дома? — несказанно удивилась она, как будто единственным предназначением ее мужа было отныне метаться по улицам в попытках убить последнего из четырех. — Что-нибудь случилось? — Ничего не случилось. Зашел переодеться. Сейчас ухожу, — по обыкновению коротко и сухо ответил генерал. Сняв спортивный костюм, он надел джинсы, байковую рубашку и легкую кожаную куртку, сунул в карман сигареты и бумажник, взял ключи от машины и, не сказав больше ни слова, вышел из дому. Елена не спрашивала, куда он уходит и когда вернется, это было ей неинтересно, поэтому он и сам давно уже перестал сообщать ей об этом. Вакар вышел на улицу и не спеша побрел в сторону Сущевского вала. У него не было никакой цели, просто он не хотел находиться дома, поэтому наметил себе маршрут: по Сущевскому дойти до Рижского вокзала, оттуда по проспекту Мира — до Сухаревки, а обратно можно вернуться на метро. Дома, по его расчетам, он окажется около полуночи, Елена и Лиза уже будут спать, и никто не станет донимать его разговорами и упреками. Дойдя до Рижского вокзала, он остановился у перекрестка, ожидая зеленый сигнал светофора, как вдруг кто-то осторожно тронул его за плечо и тихий голос над ухом произнес: — Владимир Сергеевич. Он резко повернулся всем корпусом, как по команде «кругом», и увидел женщину. В темноте он не сразу разглядел ее лицо, отметил только, что она высокая, худощавая и молодая. — Вы мне? — недоуменно спросил он. — Если вас зовут Владимиром Сергеевичем, то вам. — Разве мы знакомы? — Нет, — ответила женщина. — Но мне бы хотелось познакомиться. Давайте отойдем к фонарю, здесь мы мешаем прохожим. Он покорно сделал вслед за ней несколько шагов и остановился в хорошо освещенном месте. — Вот мои документы. С этими словами она протянула ему красное служебное удостоверение. С фотографии на него глядела та самая тихая дурнушка, которую он видел как-то на улице и над которой в душе посмеялся, думая, что она ждет вечно опаздывающего дружка. Майор милиции Каменская Анастасия Павловна. На его лице не дрогнул ни один мускул. Генерал Вакар действительно был в прекрасной форме. Глава 11 1 Настя Каменская и Владимир Вакар сидели на скамеечке в тихом московском дворике. Было совсем темно, дворик освещался только слабым светом из окон. Моросил мелкий противный дождик, Настя накинула капюшон, а Вакар так и сидел с непокрытой головой. — Вам знаком человек по имени Игорь Ерохин? — спросила она. Вакар немного подумал, прежде чем ответить. — Девять лет назад подросток по имени Игорь Ерохин убил моего сына. Если вы говорите о нем, то — да, я его знаю. — Я говорю именно о нем. Вы давно его видели в последний раз? — Дня два или три назад. Он, по-видимому, навещал свою мать, которая живет на соседней улице. — Скажите, Владимир Сергеевич, вам никогда не приходилось встречать Ерохина в районе метро «Таганская»? И снова молчание. Наконец он спросил: — Я могу узнать, какова цель ваших расспросов? — Конечно. Месяц назад возле метро «Таганская» на стройке был убит работник милиции Константин Малушкин. У меня есть все основания подозревать, что его убил Ерохин. Поэтому я просто ищу доказательства, вот и все. Так как, Владимир Сергеевич, видели вы его там? — И что изменится от того, что я его видел? — Вы не отвечаете на мои вопросы, товарищ генерал. — И не буду отвечать, пока не пойму их смысл. — Хорошо, я постараюсь вам объяснить. Малушкина нашли на стройке застреленным спустя примерно полтора часа после его смерти. До этого он дежурил в метро, возле выхода с эскалаторов. Никто — ни работники метро, ни работники отделения милиции не знают, почему он оставил пост и зачем пошел на стройку. Он нарушил существующие правила и ушел, никого не поставив в известность. Но он был еще очень молод и неопытен, он работал всего два месяца. Работники милиции, пытаясь раскрыть это убийство, с ног сбились в поисках свидетеля, который мог видеть, с кем Малушкин вышел из метро, но так никого и не нашли. Мой разговор с вами — это еще одна попытка найти такого свидетеля. — Позвольте, Анастасия Павловна, у вас что-то не сходится, — заметил Вакар. — Вы мне только что сказали, что, по вашим сведениям, милиционера убил Игорь Ерохин. Значит, вы знаете, с кем ваш Малушкин вышел из метро. Зачем же вам свидетели? «С тобой трудно, генерал, — подумала Настя. — Ты не хочешь мне врать, у тебя, видно, есть на этот счет свои принципы. Но и правду говорить не хочешь. И все равно ты проговорился. Разве я упоминала о том, что человек, с которым Костя вышел из метро, и человек, который его убил, это один и тот же человек? Нет, генерал, я этого не говорила. Это сказал ты, потому что ты все видел». — Видите ли, Владимир Сергеевич, между тем, что я знаю, и тем, что может быть положено в основу обвинительного заключения, огромная дистанция. На свободе ходят тысячи и тысячи преступников, вина которых была абсолютно очевидной для работников уголовного розыска, но против которых не было ни одного доказательства, предусмотренного правовыми нормами. «Я знаю» и «Я доказал» — это совсем не одно и то же. Все, что у меня есть против Ерохина, — это только косвенные улики, а их может быть три вагона и четыре маленьких тележки, но они никому не нужны, если нет ни одного прямого доказательства. Показания свидетеля, который видел, что Малушкин зашел на территорию стройки вместе с Ерохиным, а потом Ерохин вышел оттуда один, могут быть таким доказательством, и тогда к нему, как к локомотиву, можно цеплять все остальные вагоны и тележки. Теперь вам понятен смысл моих вопросов? — Да. И я не хочу на них отвечать. — Почему? — Не хочу, — ровным голосом повторил генерал. — Понятно, — спокойно ответила Настя. Ничего другого она и не ожидала. Они молча курили, не обмениваясь ни словом. Вакар не делал попытки уйти, и Настя оценила это по достоинству. — Владимир Сергеевич, а вы меня узнали? — внезапно спросила она. — Да, я вас узнал. — Я могу узнать, что вы в тот день делали на Тверской? — Ходил по магазинам. — Вы знали, что в двух шагах от того места, где мы с вами встретились, стоял Игорь Ерохин? — Да, я его видел. «Черт бы тебя взял, генерал, почему ты не врешь? Если бы ты пытался говорить неправду, я бы тебя моментально поймала и вцепилась бы тебе в горло мертвой хваткой. Но ты ухитряешься говорить правду так, что мне не к чему прицепиться».