— Стажироваться тебе еще сколько? — На самом деле вы хотите спросить, сколько вам еще меня терпеть? — Улыбка быстро исчезла с гладкого смуглого лица Рамоутора: он увидел, что Хенли не улыбается. — Осталось четыре месяца. — Он потер свою бородку. — Но я полгода работал в Отделе по расследованию убийств и уголовных преступлений. Это была хорошая, серьезная работа, но мне хотелось чего-то более интересного и перспективного, а в полиции Западного Йоркшира нет ничего похожего на ОРСП. Хенли почувствовала симпатию к этому молодому человеку, ведь, в конце концов, он не виноват, что его приставили к ней. Но это быстро прошло. — Да, дела в нашем отделе ведутся не так, как в других местах. Сегодняшний случай — исключение. Мы очень редко вот так, сразу, начинаем работу. Обычно нам передают дела, когда становится ясно, что речь идет о серийном убийце или насильнике. Предварительное расследование, которым мы сейчас занимаемся, как правило, уже проведено, когда мы включаемся в работу. — Но это же не все, чем занимается отдел, — заметил Рамоутер, следуя за Хенли к стоящему посреди двора одинокому зданию. — Ведь несколько лет назад было дело о серийном похищении людей, торговле людьми, а потом дело об убийце с пилой. Хенли поморщилась, мышцы на ее шее напряглись. Дело об убийце с пилой. Оно изменило все. Ее хвалили коллеги, ее хвалил комиссар, ее повысили в звании — она стала инспектором полиции. Но то дело забрало часть ее. — Вероятно, это была потрясающе интересная работа, — продолжал Рамоутер. — Именно после того дела я захотел перейти в ваш отдел. Поэтому… Ну, это послужило одной из причин моего переезда в Лондон. Хенли повернулась и посмотрела на Рамоутера. Хотя она и знала, что он нервничает, нельзя было не увидеть знакомое возбуждение в его глазах. — Не позволяй СМИ пустить тебе пыль в глаза. Нашему отделу не хватает ни людей, ни финансирования. Я вообще удивлена, что на твой переход дали добро. В самом обычном отделе по раскрытию убийств по делу может работать до ста человек, от начальника до привлекаемых к расследованию гражданских лиц. И это не будет чем-то из ряда вон выходящим. Но в ОРСП есть только мы, и нам частенько приходится просить об одолжениях. Блеску тут мало, хвалят редко и об успехах быстро забывают. Хенли повернулась к нему спиной, набрала код на двери, который вроде бы не должна была знать, и толкнула ее. Старший патологоанатом Лин Чой сидела за своим письменным столом спиной к двери и обедала. Ее длинные черные волосы были собраны на макушке и закреплены шариковой ручкой — похоже, не очень надежно. Она качала головой в такт драм-н-бэйсу, который стучал из стоявших на ее столе отличных беспроводных колонок. Хенли познакомилась с Лин пятнадцать лет назад, когда они обе только начинали работать и чувствовали себя ужасными профанами — каждая в своем деле. Со временем их дружба окрепла. Хенли постучала Лин по плечу. — Боже праведный! — Лин вскочила со стула. Горячее куриное крылышко выпало из ее руки назад в коробку. — Ты так меня до сердечного приступа доведешь! — Вспоминаешь свою бурную молодость? — спросила Хенли с улыбкой. — Ты хотела сказать «нашу» бурную молодость. Ты рейвы любила не меньше меня. Вот нашла сборник у себя дома. Надо будет тебе переслать. — Лин снизила громкость на ноутбуке. — Ты не говорила мне, что возвращаешься. Я услышала новость от Энтони. — Попозже об этом поговорим, — сказала Хенли. — У тебя новый напарник? А что об этом думает Стэнфорд? — Это стажер, констебль Салим Рамоутер, и он не мой напарник, — Хенли отступила в сторону, чтобы позволить Рамоутеру сделать шаг вперед. — Я его наставница. Он только что перевелся к нам из полиции Западного Йоркшира. — О, понятно. Лучшего наставника, чем инспектор Хенли, ты бы найти не смог. Учиться лучше всего у нее, — сказала Лин, вставая со стула. Она вытерла руку антибактериальной салфеткой и протянула ее Рамоутеру. — Рада познакомиться. Доктор Лин Чой. Она училась в частной школе, потом окончила Кембриджский университет, хотя об этом сложно было догадаться по ее густому лондонскому говору. Лин опустила очки, которые до этого были подняты на макушку. — Я только что закончила предварительный осмотр мужчины, которого мне от вас привезли, но давайте я вам вначале расскажу про руку. Много выяснить не удалось, потому что материала мало. Хорошо было бы получить еще голову, ноги, туловище и вторую руку. — А что ты все-таки можешь нам сказать? — спросила Хенли. Лин пожала плечами. — Чернокожая женщина. Вероятно, двадцати с чем-то лет. Это все, что я могу сообщить, пока не найдете другие ее части. Хенли и Рамоутер вышли вслед за Лин из ее кабинета и направились в зал, где проводились вскрытия. По виду он напоминал операционную в больнице. Здесь было холодно. У ближайшей стены возвышался ряд металлических шкафов, в которых временно хранились трупы, у противоположной стояли три глубокие раковины, в углу был холодильник, в центре — четыре металлических стола, на которых производились вскрытия. Помощница Лин Тереза работала с телом за дальним столом, слушая музыку в наушниках. У Хенли защипало в носу от использовавшегося в морге антисептика и кислого запаха человеческих биологических жидкостей. Тереза вставила хирургический экспандер в грудь трупа. — Это был двадцатитрехлетний бодибилдер, — сообщила Лин, качая головой. — Сердечный приступ. Рухнул прямо в спортзале. Мне не нужны никакие анализы, никакой скрининг, чтобы сказать, что он накачан стероидами. Хенли показалось, что кто-то наступил на разбитое стекло. На самом деле этот звук означал, что Тереза вскрыла грудь бодибилдера. Рамоутер сделал шаг назад. — Туалет — вторая дверь слева, — подсказала Лин шутливым тоном, когда Рамоутер развернулся и бросился вон из зала. — Простите, — буркнул Рамоутер, вернувшись через несколько минут. Судя по выражению лица, ему было стыдно. — Все в порядке. Ты не первый и не последний, — успокоила его Лин. — Готовы? Хенли кивнула, и Лин сняла со стола большой лист пластика, которым были прикрыты части тела, обнаруженные на берегу реки и на подъездной дороге к дому номер пятнадцать по Нельсон-мьюз. Теперь они лежали на столе, словно части кровавой картинки-загадки, которую наконец собрали полностью. У Хенли слегка закружилась голова. Она сделала шаг назад и попыталась успокоиться. — Ты можешь назвать нам время смерти? — спросила Хенли, стараясь, чтобы в ее голосе не звучала нервная дрожь. — Только примерно, — ответил Лин. — Он умер в период от двадцати четырех до тридцати шести часов назад. Хенли постаралась повнимательнее рассмотреть татуировку на теле. — Это сцена из «Стального алхимика», — пояснила Лин. Судя по голосу, она была очень довольна собой. — Это японский комикс «Манга», если не знаете. Он появился задолго до того, как ты пришел в полицию[11], — сказала она, обращаясь к Рамоутеру. — А на спине у него Кен из «Кулака Полярной звезды». — Что ты можешь сказать про расчленение? До или после смерти? — спросила Хенли, медленно обходя стол и рассматривая части тела со всех сторон и стараясь не упустить ни одной детали. У нее в кармане вибрировал мобильный телефон, но она не обращала на него внимания. — И так, и так, — ответила Лин, переходя к верхней части стола. — Правую руку и левую ногу отрезали первыми. Вот сюда взгляни, — она показала на место, где левую ногу отделили от туловища. — Кровь начала свертываться. Смерть наступила в течение четырех минут. Лин повернула нижнюю часть туловища к Хенли, указав на кость и мясо на остатках правой ноги. — А вот здесь практически нет свернувшейся крови. Значит, убийца начал отделять эту конечность через четыре часа после смерти. На груди интересная колотая рана, прямо над сердцем. Нанесена при жизни. Узнаю больше после того, как проведу вскрытие. Хотя одно могу тебе сказать прямо сейчас. Работа дерьмовая — разрезали его с трудом. Вот сюда посмотри. — Лин показала пальцем в перчатке на два неровных разреза на правом плече. — Было предпринято по крайней мере две попытки, перед тем как наконец получилось отделить руку. Такое впечатление, что человек, который это сделал, никогда раньше не держал в руках «Блэк энд Декер». — А это была пила «Блэк энд Декер»? — спросил Рамоутер. Он стоял примерно в метре от стола, спиной к раковинам. — Понятия не имею. Надо спросить у какого-нибудь народного умельца. — В глазах Лин заплясали смешинки, когда она выпрямляла правую ногу трупа. — Но есть и кое-что более важное. Вот сюда посмотрите. Лин взяла голову и повернула ее к Хенли, после чего раскрыла пальцами рот, потянув нижнюю челюсть вниз. — Рамоутер, возьми вон там фонарик, — велела она. — У меня не сто рук. Рамоутер взял маленький фонарик-ручку серебристого цвета и подошел к столу. — Давай, не робей. Посвети внутрь. Рамоутер сделал, как ему велели: посветил фонариком в открытый рот. — Э-э-э… А язык где? — спросил он. Хенли заставила себя взять фонарик из руки Рамоутера и сама направила луч в рот, к задней части неба. Рот был заполнен запекшейся кровью, и она увидела остатки поперечно-полостной мышцы в основании языка, но сам язык отсутствовал. — Как? — только и выдавила из себя Хенли. — Его отрезали, — ответила Лин. — Очень ровный разрез. Это можно сделать только очень острым ножом для мяса или скальпелем. — Но ведь отрезать язык не так-то просто? — Хенли пошевелила собственным языком во рту, чувствуя, как натягивается подъязычная мышца. — Пока человек жив? Невероятно трудно. Поэтому я бы не удивилась, если бы язык отрезали после смерти, но дело обстоит совсем не так. — Погоди! Он был еще жив, когда ему отрезали язык? Лин кивнула. — Схватить человека за язык, пока он жив, крайне трудно, а тут еще разрез ровный. Хирургический! Я думаю, что человек был без сознания. Есть еще кое-что. Взгляните на его ноги и скажите мне, не заметили ли чего любопытного. Хенли нагнулась пониже. Икру правой ноги покрывали мелкие песчинки, кусочки водорослей и засохшие рвотные массы. Она была мускулистой и волосатой — на ней росли тонкие светло-коричневые волосы. Левая нога выглядела точно так же, но на лодыжке оказалась полоска шириной сантиметров в пять, кожа на которой была бледнее со всех сторон. — Он носил электронный браслет? — спросила Хенли. — Думаю, да, — ответила Лин. — Вот сюда посмотри. — Лин повернула ногу, чтобы Хенли могла осмотреть ее со всех сторон и увидеть еще один бледный участок, размером не больше коробка спичек. — На нем определенно был электронный браслет для отслеживания перемещений. Хорошо бы получить данные из компаний, занимающихся мониторингом. Уверена, что размеры совпадут. — Значит, его по приказу суда освободили из-под стражи и он должен был соблюдать комендантский час? — уточнил Рамоутер. — Это поможет нам продвинуться дальше. Наверное, можно узнать, кто в последние дни нарушал постановление суда. — Ты представляешь, какое количество людей ходит с электронными браслетами? — спросила Хенли. — Удачи, — только и сказала Лин. — Я взяла кровь, мочу на анализ, отправила сегодня утром. В лаборатории проведут все обычные исследования. Будем надеяться, что к концу недели смогу сообщить вам побольше информации. А у вас уже есть имя, фамилия? Как-то неуважительно называть его… ну, то от него оставшееся, что сейчас лежит перед нами на столе… «человеком с Мангой». Хенли достала телефон из кармана. Он уже неоднократно подавал сигналы, сообщая, что пришли сообщения. Она прочитала последнее. Его прислал Энтони Томас, который проверил отпечатки пальцев отрезанной руки по полицейской базе данных. — Вообще-то есть, — сообщила Хенли. — Познакомьтесь с Дэниелом Кеннеди. Глава 5 Рамоутер вошел в квартиру почти в восемь вечера, снял ботинки, на которых так и оставались куски засохшей грязи, и оставил их на коврике у двери. Прошло четыре дня после того, как он сюда переехал. В квартире стоял не его запах. В ней все еще пахло освежителем воздуха и отбеливателем. Гостиная соединялась с кухней, окна выходили в разные стороны. И в гостиной, и в кухне все еще стояли нераспакованные коробки. Он включил себе радио для компании, достал из холодильника коробку готовой еды, снял с нее картонную упаковку, проткнул вилкой туго натянутый пластик и поставил разогреваться.