— Не нужно! — Прими хотя бы половину таблетки. — Только половину. — Вот и хорошо. Спускайся к старым камерам внизу, я тебе туда принесу чашку чая. Приляг на часок, я тебя прикрою. У них там наверху достаточно дел: есть чем заняться. — Спасибо, Джо. — Обращайся в любое время. Кто-то должен за тобой присматривать. * * * Диазепам помог ей успокоиться, сердцебиение замедлилось, но голоса в голове не смолкли. Она закрыла глаза, но это не помогло стереть из памяти окровавленные части тел. Хенли села на койку и посмотрела на стену, где один из предыдущих обитателей написал слово «придурок». Хенли хотелось запереть дверь и навсегда скрыться в камере. Изолироваться от хаоса снаружи. Она стала бить кулаком в стену, когда увидела перед глазами Оливера, лежащего на ней, — как он лижет ее лицо, как вонзает нож в ее тело. Это напоминало видеозапись, поставленную на паузу. Она слышала, как он повторяет свое обещание ее убить. Она думала, что готова, что уже достаточно сильна, но в эти минуты была уверена, что это дело ее убьет. Глава 79 В больнице Королевы Елизаветы стало спокойнее. Усиленные меры безопасности сняли, а журналисты и операторы наконец перестали там дежурить. Хенли поднялась на лифте на третий этаж. Никто не обратил на нее внимания, когда она прошла мимо поста дежурной медсестры к палате Карен. Перед палатой сидел охранник совсем не впечатляющего вида и играл в какую-то игру на своем телефоне. Следуя инструкциям на плакате по мерам безопасности, Хенли нажала на висевший на стене диспенсер и хорошо протерла руки антибактериальным средством. Телевизор в палате Карен показывал только основные каналы. Насколько Хенли поняла, Карен смотрела очередную серию «Судьи Риндера», хотя ее глаз был все еще скрыт под повязкой. На прикроватной тумбочке стояли цветы, лежала ветка винограда и стояла большая бутылка Lucozade[68]. — Здравствуйте, Карен, — поздоровалась Хенли. — О, инспектор! Простите, я забыла, как вас зовут, — ответила Карен, принимая сидячее положение. Ее лицо все еще оставалось припухшим, синяки не прошли. — Инспектор Хенли. Когда я в последний раз была здесь, вам все еще давали сильные болеутоляющие. — Да, они мне были нужны, а сейчас даже капельницу унесли. Остались только антибиотики. — Она похлопала по канюле в руке. — Вчера развилась инфекция. — Так сколько вас еще будут здесь держать? Хенли заставила себя улыбнуться — показать, что она на самом деле беспокоится. — Выписывают в воскресенье. Врачи ждут, когда удастся справиться с инфекцией. — А с глазом что? Надеюсь, никаких необратимых повреждений? — спросила Хенли, взяв стул в углу палаты и усевшись на него. — Они все еще не уверены. — Карен поднесла руку к забинтованному глазу и поморщилась. — Повязку меняли вчера, но там еще все опухшее. Врачи не знают, что там за повреждения… — Она приложила руку к груди и вздохнула. — Необратимые или нет. — А вы виделись со своим коллегой, Эйдом? — спросила Хенли. Интересно, признает ли Карен, что она частично виновна в том, что с ним произошло? — О… м-м… Я его не видела. Как он? — Все еще в коме. У него проломлен череп, поврежден мозг. Взгляд Карен опустился на больничное одеяло. — Я… А он поправится? — Врачи не уверены. Карен посмотрела на Хенли единственным здоровым глазом, потом отвернулась. — Я не думала… — Что вы не думали? — Ничего. Ничего. Эйд этого не заслужил. Все произошло так быстро. — Вы проводили много времени с Оливером, не так ли? Хенли заметила, как при упоминании Оливера на мгновение загорелся здоровый глаз Карен. — У меня не было выбора. Это часть моей работы. Я не проводила с ним все время. — Но у вас же не полностью укомплектован штат. Не хватает надзирателей. Точно так же, как в полиции. Как везде. — Хенли наклонилась вперед на стуле. — Из-за нехватки людей у вас увеличена нагрузка, вероятно, вы делали больше, чем предполагают должностные обязанности? Карен кивнула. — Платят мало. График ужасный, и надзирателей недостаточно. — Вы знали, что у Оливера имелся доступ к мобильному телефону? Карен не ответила. — Как, по вашему мнению, он мог получить телефон? — Через кого-то из заключенных. Одного из надзирателей. Не он первый. — Даже в блоке строгого режима? Я считала, что в этом блоке сотрудники более бдительны и пресекают подобные вещи. — Я не знала, что у него есть телефон, — Карен поменяла положение. Ей явно было некомфортно. — Нельзя сказать, что его держали в изоляции. Он разговаривал с другими заключенными. Они легко могли передать ему телефон. — Он говорил вам, что плохо себя чувствует? Хенли взяла графин и налила стакан воды для Карен. — Нет. — Карен с благодарностью взяла стакан. — Он не просил вызвать к нему врача, но, может, он что-то говорил кому-то из надзирателей из другой смены. — Вас не было рядом, когда он потерял сознание? — Нет. Я проверяла других заключенных в блоке. Это допрос? — Нет. Нет. Я просто хотела узнать, как вы себя чувствуете, и задать несколько вопросов о побеге Оливера. Вы же важная свидетельница. Мы его до сих пор не поймали, поэтому любая информация, которую вы нам сообщите, может оказаться жизненно важной. — Я рассказала все, что знаю, тем полицейским, которые приходили сегодня утром, — голос Карен звучал почти раздраженно. — Это были агенты из Национального агентства по борьбе с преступностью. А после этого произошло еще одно убийство, и у нас есть улики, указывающие, что в его совершении нужно подозревать Оливера. — Питер не стал бы… Я хотела сказать… Зачем ему? Хенли заметила, что Баджарами всегда называет Оливера по имени. — Он убийца. А убийца убивает. Возможно, ему будет предъявлено обвинение в покушении на убийство за то, что он сделал с Эйдом. И, конечно, за нанесение тяжких телесных повреждений вам и больничному охраннику. Хенли видела, что ее вопросы вызывают у Карен дискомфорт: Баджарами начала нервничать и теребить цепочку на шее. — Я все сказала, когда давала показания. Все произошло так быстро. Я была в коридоре, когда услышала шум, потом вошла в палату, и он… Я даже не знала, что у него в руке вилка. Судя по виду, она готова была расплакаться, но Хенли была совсем не уверена в искренности этих слез. — Вы еще о чем-то хотели меня спросить? — посмотрела на нее Карен. — Да. Кто-то передал Оливеру инсулин. Оказывается, он из той партии, которая хранится в тюремной медсанчасти… — Вы о чем? — Я не думаю, что Оливер вышел из блока, где его содержали, сам прогулялся до медсанчасти и взял инсулин. Вероятно, ему его передал кто-то из сотрудников тюрьмы. — Не я. — Кто это мог быть, по вашему мнению? Есть какие-то предположения? — Нет, нет… Я не… Я не понимаю, почему кто-то стал бы ему помогать. Посмотрите, что он сделал со мной и Эйдом. — Есть еще один вопрос, — продолжала Хенли. — Склад с холодильными установками «Франклин-Джоунс». Вы о нем слышали? Карен повторила название и покачала головой.