— А почему вы спрашиваете? — У нас есть записи с камер видеонаблюдения из их офиса. На них на прошлой неделе оказалась похожая на вас женщина. — Нет, это не могла быть я. Я никогда не бывала в Мэнор-парке и уверена, что работала на прошлой неделе. Вероятно, это просто похожая на меня женщина. У меня ведь самое обычное лицо. Хенли внезапно охватило волнение. — Я не говорила, что он находится в Мэнор-парке. — Мне кажется, что говорили. Еще что-то? Просто я очень устала, — сказала Карен. Цепочка, которую теребила Карен, выскользнула из-под больничной ночной рубашки и теперь болталась у нее на шее. — В том-то и дело, что нет, — покачала головой Хенли и добавила: — Какая у вас интересная цепочка. Она понравилась бы моей дочери. Она обожает звезды. — Спасибо, — Карен быстро убрала цепочку назад под больничную рубашку. — Там хрустальная подвеска? — О, не уверена. Это был подарок с пожеланиями скорейшего выздоровления. — От вашего любимого мужчины? — Что-то в этом роде. — Карен откинулась на подушки и вытянула цепочку перед собой. — От хорошего друга. * * * Хенли вышла из палаты Карен и отправилась на сестринский пост. — Простите… — Хенли предъявила удостоверение дежурному медбрату, сидевшему за письменным столом. — Мне нужно задать вам вопрос о вашей пациентке Карен Баджарами в палате номер шесть. — Нам не разрешается разглашать информацию о наших пациентах, — ответил он. — Мне не нужна информация конкретно о ней. Я просто хотела узнать, приходил ли кто-то ее навещать. Я спущусь и проверю это у больничной охраны, но если вы здесь дежурите… — Несколько человек приходило, — сообщила молодая медсестра, сидевшая рядом с ним. На бейджике значилось имя Исма. — Вчера вроде бы опять приходила ее мать и пара друзей с работы. Мне еще пришлось им сказать, что их слишком много в палате. — А еще кто-то был? — спросила Хенли. — Да, мужчина приходил прямо с утра. Помнишь его, Жюльен? — спросила Исма. — С контейнерами из «M&S»[69]. Он еще спрашивал, где их у нас можно оставить. — О да, был, — кивнул Жюльен, не обращая внимания на звонивший у него на столе телефон. — Я его как раз впускал. Наше меню ему совсем не понравилось. И я его понимаю. Я этой едой даже своего кота не стал бы кормить, а кота я не люблю. — Вы помните, как он выглядел? Жюльен посмотрел на Исму и покачал головой. — Вообще-то не очень хорошо. Белый, высокий. Может, сорок с небольшим. Очень любезный, вручил нам шоколадки в виде благодарности. Если бы тут работала моя бабушка, она назвала бы его обаятельным. * * * — У него явно есть какой-то план, — заявила Хенли. — Сомневаюсь, что он здесь болтается из-за беспокойства за свою подружку. — Зачем он вообще ее навещал? — спросил Пеллача и нахмурился. — Какой ему теперь толк от Карен Баджарами? Она помогла ему сбежать и за это чуть не лишилась глаза. Почему она не начала кричать, когда Оливер к ней заявился? — Ты не видел выражение ее лица, когда я спросила ее про цепочку. Она выглядела довольной. — Нам нужно ее арестовать, — прямо и недвусмысленно заявил Пеллача. — Я знаю, но у нас связаны руки, пока врач не объявит, что состояние ее здоровья позволяет выписать ее из больницы, — ответила Хенли. — В Законе о полиции и следствии не говорится, что допрашивать ее обязательно нужно в отделении. И то, что ее пока нельзя привлечь, не означает, что у нас нет оснований для обыска ее квартиры. Оливер вполне может там скрываться, мы же не знаем. Где она живет? — В Кидбруке. Мне потребуется час, чтобы составить заявление, а потом нужно найти судью, чтобы выдал ордер на обыск. Пеллача посмотрел на часы. — У тебя есть время. Готовь заявление, потом отправляйся в магистратский суд в Кэмберуэлл-Грин и объясняй все судье. Как только получим ордер, обыщем квартиру Баджарами, потом арестуем ее. Мне плевать на ее состояние здоровья. Глава 80 Хенли распечатала второй экземпляр заявления на получение ордера на обыск квартиры Карен Баджарами. Она сомневалась, что они найдут там Оливера, сидящего в гостиной с ногами на столе, но молилась, чтобы там были хоть какие-то конкретные доказательства участия Баджарами в побеге Оливера. У нее зазвонил телефон. Это была Лин. — Привет! Какие новости? — спросила Хенли. — Он использовал пилу для продольной распиловки. — Что он использовал? — Пилу для продольной распиловки. Ее еще называют плотницкой. Погугли ее. Готова поспорить: у твоего отца такая есть. У Хенли в памяти всплыл образ ее дяди Джоула, придерживающего ветки яблони, и отца, который их отпиливал. — Кто использовал эту пилу? — спросила Хенли. — Оливер? — Нет, не он. Твой подражатель, — сообщила Лин. — Вспомни: у Оливера разрезы всегда были ровные, потому что он пилил электрической ножовочной пилой. Именно ее он использовал и в случае Вармы. А у второго психа старая, самая обычная пила. — Но это же займет… Ну… — Хенли никак не могла придумать, как бы поделикатнее выразиться. — Но это же трудная работа. — На самом деле нет. То есть, конечно, среднюю фалангу пальца отрезать гораздо проще, чем бедро, но, с другой стороны, проще всего пилить там, где суставы. Примерно так, как ты курицу разрезаешь на части. Хенли выругалась себе под нос и убрала заявление на обыск в папку. — А если пилишь кость, то все зависит от того, кто твоя жертва. И кость может оказаться хрупкой. Боже упаси, если среди жертв попадутся лыжники или альпинисты, — тогда твоему подражателю было бы не справиться. Чертовски сложная работа оказалась бы. У них кости твердые, как… Просто невероятно твердые. Я бы лично начала с ножовки для резки труб вместо пилы для продольной распиловки, но не могу определить, использовал он ее или нет. — Наш подражатель использовал один и тот же метод в случае трех последних жертв? Хенли представила, как Кеннеди, Зоуи и Делани сидят неподвижно с раскрытыми глазами, не в силах их закрыть, и смотрят, как некий мужчина, лицо которого остается в тени, отпиливает им конечности. — Я попросила одного специалиста подготовить для тебя отчет по ранам, — сообщила Лин. — Спасибо, Лин. Я тебе очень благодарна. — Не за что. Приезжай ко мне, если не будешь знать, куда приткнуться сегодня вечером. Мы сто лет уже с тобой вместе не напивались, не чесали языками за жизнь и не танцевали под классику девяносто пятого. — А почему девяносто пятого-то? — Хенли засмеялась впервые за много дней. — Не знаю. Я в последнее время видела бессчетное количество постеров с вечеринками в стиле «Назад в 1995-й» во всех ночных клубах. Так я увижу тебя сегодня? — Увидишь, — ответила Хенли, испытывая невероятную благодарность к своей подруге. * * * — Это же дикость, да? — сказал Рамоутер после того, как Хенли объяснила ему, каким образом подражатель отпиливал конечности у своих жертв.