— Это лишнее, просто последствия шока. Все обойдется. Сейчас я прилягу и постараюсь заснуть. Последнее время мне было не до сна. — Правильное намерение! Не тяни с его осуществлением. Дам тебе аспирину, выпьешь виски — и спи себе. — Минутку. Какие новости? Оба старались не упоминать мисс Вон. Найджел вспомнил свою версию касательно Сейнта и внутренне грустно улыбнулся, прощаясь с недавним энтузиазмом. Не тревожится ли Гарденер, что он мог услышать лишнее? Скорее всего это не приходит ему в голову. Феликс сам сказал, что еще не оправился от шока. Найджел принуждал себя к болтовне, как ни трудно было выискивать темы. Он, раньше не имевший почти никакого касательства к миру театра, теперь оказался в него втянут. Ему уже казалось, что он окружен этими людьми и помимо воли вынужден не только наблюдать за пьесой, но и, покинув свое место в зрительном зале, принять участие в действе на сцене. Мужчины немного помолчали, а потом Гарденер напугал Найджела, выпалив вдруг: — Она ведь хорошо держалась на коронерском следствии? — Кто? — Стефани. — Очень хорошо. Какая-то особенность в интонации Гарденера заставила Найджела насторожиться. Он со страхом уставился на друга. — Не забывай мои слова, Найджел. Мы оба невиновны. Я тебе поклялся, и ты сказал, что веришь мне. — Знаю, сказал… — пролепетал Найджел. — А теперь сомневаешься? — Ты уверен, что все так и есть, Феликс?.. Господи! Гарденер рассмеялся: — Значит, сомневаешься… Боже мой, ты даже не представляешь, какая она героиня! — Почему бы тебе не выложить всю правду, Феликс? — Не могу, не могу! Про Стефани — не могу. Наверное, я не должен тебя винить. Мы оба, она и я, плохо выглядим. Что говорит о версии самоубийства Аллейн? — Он мало со мной делится, — признался Найджел. — Вердикт дознания неверен, — убежденно произнес Гарденер. — Это самоубийство. Я сам побеседую с Аллейном и попробую его убедить… — Он осекся. — Необходимо внушить ему, что это было самоубийство. — Мне пора идти. Попробуй выспаться, Феликс. — Какой там сон! «Сон, что свивает полог неги…» Чертово актерство! Спокойной ночи, Найджел. — Не провожай меня. Спокойной ночи. Найджел в унынии спустился по лестнице и вышел на Слоун-стрит. До него дошла необходимость принять тяжелое решение. Надо ли рассказать Аллейну о подслушанном разговоре? Женщина! Он отмел логические последствия своего признания, а потом, презирая себя, опять к ним вернулся. Что будет, если он не даст волю языку? Допустит ли Феликс, влюбленный в Стефани, чтобы подозрение в убийстве пало на Сейнта? Размышляя, как отнесся бы к его угрызениям Аллейн, он вдруг сообразил, что пытается сберечь мир в собственной душе. Он добрел до Найтсбриджа и, подойдя к Гайд - парк-корнер, принял решение. У него нет права утаивать то, что он знает. Он все выложит Аллейну. С тяжелым сердцем он остановил такси. — Скотленд-Ярд, — сказал он водителю. Когда он прибыл на место, еще не было четырех часов, но главный инспектор оказался у себя в кабинете и согласился его принять. Найджел поспешно поднялся к нему. — Приветствую вас, Батгейт, — молвил Аллейн. — Что с вами? Нашли очередного убийцу? — Сжальтесь! — взмолился Найджел. — Я явился к вам не с версией, а с заявлением. — Сядьте и говорите толком. — По-моему, вы не совсем понимаете весь ужас положения, Аллейн. Конечно, вы не вовлечены в это лично. Я так не могу. Мне было нелегко прийти с этим к вам. Как ни театрально это звучит, убийца — женщина. — То есть как? — хрипло проговорил Аллейн. — С чем вы пришли? С заявлением, говорите? Выкладывайте! Простите, Батгейт, я стал совсем несносным. Найджел сделал глубокий вдох. — Я подслушал признание. Немного подождав, Аллейн взял карандаш. — Когда? — Сегодня, примерно час назад. — Где? — В квартире Феликса. — Так, продолжайте. — Сейчас… Я вошел к нему в прихожую без стука. В его гостиной раздавались голоса. Женщина сказала: «Если я это сделала, то только ради тебя, Феликс! Он был твоим заклятым врагом!» Феликс ответил: «Я тебе не верю. Не верю!» Она со страшным смехом продолжила: «Все напрасно! Я ни о чем, ни о чем не жалею, слышишь? Только ты все равно этого не достоин». После этого я громко хлопнул входной дверью и окликнул их. Феликс вышел и впустил меня. Она была там. — И это была… — Стефани Вон. — Быть того не может! — отрезал Аллейн убежденно. — Вы считаете, что я мог так грубо ошибиться? Поверьте, я до конца жизни не забуду эти голоса. Аллейн умолк так надолго, что Найджел уставился на него с растущим изумлением. Лицо полицейского словно бы захлопнулось. Наконец он проговорил: — Выводы делать рано, Батгейт. «Если я это сделала, то только ради тебя. Он был твоим заклятым врагом…» Вдруг она напоминала Гарденеру, что угрожала Сюрбонадье, хотела заткнуть ему рот и теперь решила, что довела его этим до самоубийства? Вдруг речь шла вообще не о Сюрбонадье? — Если бы вы видели Феликса, то не стали бы так говорить. — Почему? Что вы имеете в виду? — Он совершенно раздавлен, — просто сказал Найджел. — Раздавлен? Они заразили вас своими сценическими замашками. Беркли Крамер, глупый старый осел, тоже был сегодня «раздавлен» на свидетельской трибуне. Найджел встал. — Вот, собственно, и все. Если вы не делаете из этого выводов, то я вам очень признателен. Аллейн наклонился над столом и уставился на него, как на музейный экспонат. — Если бы на вас наткнулся Диоген, он бы вылез из своей бочки, налил туда вина и устроил пирушку! — Наверное, это надо понимать как похвалу, — сказал Найджел с облегчением. — Пожалуй. Что было потом? — Неприятный разговор. Хотя, должен признаться, играла она замечательно. — Охотно верю. — Они пригласила меня в гости. — Найджел поежился. — Но вы не пойдете. — А что, по мне видно? — Слушайте меня внимательно. Больше никаких визитов к этим людям, понятно? — Да. А что вас пугает? — Если только в моем присутствии. Сочиняйте свои статейки, занимайтесь своими делишками — и довольно с вас. — Вот она — расплата за самый гадкий поступок в моей жизни! — Мой дорогой Батгейт, я высоко ценю ваши терзания и искренне вам признателен, — сказал инспектор Аллейн, умевший при желании проявлять обходительность. — Но я вас очень прошу следовать моим советам. Будет вам вознаграждение — лакомая информация. — Какая? — Можете уведомить ваших читателей, что мистер Джейкоб Сейнт арестован, однако в чем он обвиняется, неизвестно.