— Я вас не дам в обиду. Ей-богу, не дам. Пусть только попробует, я не посмотрю, что он автор. — Я не о нем, — сказала она. — Не о докторе. Да, он на меня жутко нападает, но в моих бедах виноват не он. Дарси вскинул брови: — Не он? Тогда кто же? — Дядя Бен. Вот кто наводит на меня ужас. V Перри Персивалю прибытие перед спектаклем в театр неизменно доставляло удовольствие. У входа толпится народ, спрашивают лишние билеты, некоторые узнают тебя, перешептываются. А ты приподнимаешь шляпу и проходишь к служебному входу. Это так приятно. Да, приятно, только не сегодня. Слишком муторно было у него сейчас на душе. Бен стал совершенно невыносим. На репетициях делал все, чтобы выставить Перри идиотом. Не давал договорить, вставлял свои издевательские реплики, а затем посматривал на него и противно хихикал. А Перри весь кипел бессильной яростью. Это напоминало ему, как один злобный школьный учитель мучил его в детстве. Горестно размышляя, Перри двигался по коридору. Дверь в гримерную Елены Гамильтон была полуоткрыта, горел свет. Он постучал, затем заглянул внутрь. Пахло гримом, свежевыглаженными платьями и цветами. Уютно гудел газовый обогреватель. Мартина обернулась. — Добрый вечер, — напевно произнес он. — Елены еще нет? — Нет. Поглядывая на Мартину, он походил по комнате, потрогал фотографии. — Я слышал, вы приехали из Новой Зеландии? В прошлом году я чуть там не оказался. Мне предложили ангажемент на гастроли, но не понравилась труппа, и я отказался. Кажется, Адам там бывал в незапамятные времена. Лет двадцать прошло, не меньше. Думаю, до вашего рождения. — Наверное, — согласилась Мартина. Ее ответ как будто воодушевил Перри. — Надо же, как быстро летит время, — задумчиво проговорил он. Мартине это начало уже надоедать. Но Перри продолжал лениво слоняться по гримерной. Внимательно изучил цветы. — Честно говоря, я премьеры ненавижу. Ей сразу же стало его жаль. — В день премьеры, наверное, каждый волнуется, — сказала она. — В любом случае я желаю вам успеха. — Спасибо. Перри вышел в коридор, задержался у открытой двери гримерной Пула, поздоровался с Бобом Кринглом. — Хозяина пока нет? — Он в пути, мистер Персиваль. Перри кивнул и зашел в комнату. Встал спиной к трюмо в элегантной позе. — Наша маленькая незнакомка из соседней комнаты весьма старательная. — Согласен с вами, сэр, — отозвался Боб. — Она оказалась к месту. — А как похожа. — Вы имеете в виду на хозяина, сэр? — весело проговорил Боб. — Это верно. Надо же как совпало. — Совпало? — удивился Перри. — Нет, Боб, я думаю, тут есть родство. Хотя бы дальнее. Вчера он сам сказал об этом. Вот, наверное, почему у нее тут все так удачно складывается. Скажите мне, Боб, вы когда-нибудь слышали, чтобы костюмершу вдруг взяли в труппу? Пусть даже актрисой второго состава. — Довольно удачно получилось, сэр. — Да уж куда удачнее, — пробормотал Перри. — Послушайте, Боб, вы, кажется, были с хозяином на гастролях в Новой Зеландии в тридцатом? — Да, сэр, был, — спокойно ответил Боб. — В те дни он был совсем юным. А теперь позвольте мне вас побеспокоить, мистер Персиваль. Мне нужен этот стол. — О, извините, я ухожу. Пока. — Перри взмахнул рукой и плавной походкой вышел в коридор. — Удачи вам сегодня, сэр, — сказал Боб, захлопывая за ним дверь. Перри двинулся дальше, к гримерной Дарси. Постучал, дождался ответа и вошел. Дарси гримировался. — Боб оказался не очень разговорчивым, — произнес Перри после приветствия. — Добрый вечер, мой мальчик. Вы о чем? — осведомился Джей-Джи. — Ну, насчет гастролей в Новой Зеландии и так далее. — И что? Перри закурил. — Такое удивительное сходство. Есть над чем подумать. — Да… — протянул Джей-Джи, продолжая заниматься своим делом. Перри нахмурился. — Доктор и Бен совсем меня достали. Как будто сговорились. А вчера как они сцепились! Бен еще не приехал? — Пока нет, — ответил Дарси. — Надеюсь, сегодня он будет в порядке. VI Костюмер Кларка Беннингтона, тощий меланхолик, помог ему надеть сценический костюм и нерешительно встал сзади. — Вы мне больше не понадобитесь, — буркнул Беннингтон. — Пойдите к мистеру Дарси, может, ему нужна будет ваша помощь. Костюмер кивнул и вышел. Беннингтон не мог взять в толк, почему ему нельзя пить в присутствии костюмера. Пропустить рюмочку перед спектаклем, что в этом особенного? Адам, конечно, совсем не пьет. Не дай Бог. Мысль об Адаме Пуле немедленно подвигла Бена достать из кармана пальто фляжку и налить солидную порцию бренди. Неожиданно вспомнилось, какое состояние у него было пятнадцать лет назад в день премьеры. О, тогда он относился ко всему очень серьезно. Каждый выход на сцену для него много значил. Он пытался сосредоточиться, зарядиться энергией. Система Станиславского и все такое. И Елена его во всем поддерживала. Затем постепенно он привык — паузы в нужных местах, соответствующие голосовые модуляции. В общем, техника, и ничего больше. Бен быстро выпил и приступил к гриму. На лицо смотреть было противно. Для этой роли оно, конечно, годилось, а вообще… Он печально вздохнул, вспомнив, каким красавцем был в молодости. Казалось, совсем недавно. Елена влюбилась в него всерьез, они поженились. А потом семейное счастье разрушил Адам. Скотина… Ему не давало покоя дневное происшествие. Искаженное ужасом лицо Елены, ее одеревеневшее тело. «Зачем мне это было нужно? — тоскливо спрашивал он себя. — Зачем? Эта женщина меня не хочет. Я ей противен». Прошедшая неделя вспоминалась как кошмарный сон. Ни одного дня без скандала. С Джоном Разерфордом, иногда с Адамом. И все из-за Габи. Он любил племянницу, милую, ласковую девочку, единственное родное существо на всем белом свете. И она любила его, по крайней мере до того, как он устроил ее в этот театр. Актрисой Габи была слабой, но вполне годилась на незатейливые роли субреток. Эта роль, конечно, была не для нее, но ведь не пойдешь на попятный. Слишком поздно. У Габи получалось плохо, как она ни старалась. Особенно эта сцена с Пулом. Ее изводили все — доктор, Адам и даже он сам. Бен содрогнулся, вдруг ощутив безнадежное одиночество. Конечно, она рассказала Адаму о случившемся. А как же иначе? Перед его глазами возникла мучительная сцена: Елена плачет в объятиях Адама, он нежно гладит ее по спине, утешает. Бен занервничал. Надо успокоиться, впереди премьера. И что будет с Габи? Он выпил еще и продолжил гримироваться.