– Что ж, вы молодчина, – сказал он. – Ри на вас только что не молится. – А ты что, не знал? – хмыкнул Бассет. – Все доктора – святые. Вот почему дерьмо у них не пахнет, а пропитание они получают прямо из федеральной титьки… – Ллойд, – сказал Чак-о, – давай сегодня без политики, да? Женщина с рисковым носом спросила: – А когда будет политика, завтра? – У нас никогда не будет политики, Мэгги. – Ага, понятно, – сказала она, показывая коричневые остатки зубов. – Двойной запрет на политику! Чак-о повернулся ко мне и устало улыбнулся, как замученный бебиситтер. Его зубы были в полном порядке, белые, словно молоко. – Что ж, доктор Психолог, я рад нашей встрече, но, увы, играем мы только по понедельникам. А если вы надеялись встретить здесь Ри, то опять же извините, она теперь заходит сюда нечасто. Родительские обязанности, ответственность, и все такое. – Ри – это кто, та, с хорошенькой такой малышкой, которую она сажает на пианино, когда поет? – спросила Мэгги. Чак-о посмотрел на нее и нахмурился. Я с трудом протолкнул в себя еще пива. – Так вы член группы? – Ударные, – представился он. – Правда, я быстро усвоил, что курочки курочками, а на старость с ними не заработаешь, вот и решил стать бизнесменом. – И он взмахнул рукой, обведя ею помещение. – Так это все ваше? – Это и еще пара мест, в Сан-Вэлли и в Согасе. Там мои сыновья заправляют. – Мои поздравления. – Зашибать деньгу – дело хорошее, но живу я по-прежнему больше для музыки. – Значит, в понедельник. – Если ничего не стрясется. – Ри поет? – Иногда, на подпевках. Глубоко на подпевках. – Он ухмыльнулся. – Хотя вообще-то девка она правильная, всегда такой была, со школы. – Повезло ей, что у нее такая поддержка, – сказал я. – А то, – ответил Чак-о Блатт. – Когда дела у нас шли совсем паршиво и все мы подумывали о том, чтобы найти работу, это она поддерживала нас, говорила, что нам надо продолжать, что мы талантливые. И, знаете, что-нибудь всегда подворачивалось – хотя зачем я вам рассказываю, вы с ней общались и знаете, что она за человек. Когда я не ответил, он спросил: – Вы меня слышали? Я кивнул. – Вы ничего не сказали. – Она приятный человек. – Не просто приятный – хороший, – сказал он. В его голосе звякнула сталь, шея напряглась. – И вы должны это знать, если, конечно, вы настоящий психолог, а не шпион, подосланный ее поганкой-сестрой. Выдержав его взгляд, я показал ему свою гражданскую карту. Докторская степень и название профессии выглядели особенно внушительно. – Делавэр, – сказал он. – Да, это вы. – Новый промельк молочной белизны. – Ладно, не обижайтесь, я перестраховался: Ри думала, что эта сука так просто от нее не отстанет. – Даже несмотря на решение суда? – Да что вы, системы, что ли, не знаете? У кого денежки, тот и заказывает музыку. А уже если есть на свете богатая сука, которая любит, чтобы все под ее дудку плясали, то это наша Конни. Он вернул мне карточку. Но Ллойд перехватил ее, сжал трясущимися пальцами. – Делавэр. Штат Союза, а не Конфедерации. Но рабы были и у них. – Фантастика, Ллойд, – сказал Чак-о. Я снова встретил его взгляд. – Мы могли бы где-нибудь поговорить? – О чем? Я посмотрел на него так, точно мы с ним были два заговорщика. Обычно люди любят, когда с ними делятся секретами, но этот просто сказал: – Извините, у меня посетители. – Может быть, я куплю им еще выпить? Вы нальете, а потом уделите мне пару минут вашего времени. – Это насчет Ри? – Это насчет побега Ри из города. Мне хочется быть уверенным, что с ней и ее девочкой всё в порядке. Я ждал. – Она сбежала? – спросил Чак-о. – Когда? – Дня два назад, не больше. – Ну, значит, у нее была на то причина. Я молчал. – А почему с ней что-то должно быть не в порядке? – спросил он. – Возникли кое-какие сложности. – Какие? Я покачал головой. Он повернулся к своим завсегдатаям. – Веселого Рождества, мальчики и девочки, к нам в гости заглянул Санта-Клаус, правда, он похудел и сбрил бороду, но проставляется исправно. – Санта – это доктор? – спросил Ллойд. Голос с дальнего конца бара ответил: – Адесте фиделис…[24] а что за доктор такой? Женщина рядом с ним подняла свой стакан. – Наверняка Филгуд[25]. – Слушайте, слушайте, – сказал Ллойд и попытался опять отсалютовать кулаком, но потерял равновесие и едва не кувыркнулся со стула. Я поймал его и усадил на место. – Сегодня мой счастливый день, парень, потому что я встретил тебя! – заявил он. * * * Чак-о еще раз вытер руки мокрым насквозь полотенцем, вышел из-за половинки двери, которая отделяла пространство за барной стойкой, и ткнул пальцем в сторону ударной установки. Там он опустился на свое сиденье, взял в руки палочки, выбил ими у себя на колене безмолвную замысловатую дробь и только тогда кивком указал мне на скамейку у пианино. Один из завсегдатаев спросил: – Что, сыграешь нам соло, Чак-о? – Не сегодня. – Дождавшись, пока клиентура наляжет на выпивку всерьез, он переложил обе палочки в правую руку. – И от злоупотребления спиртным тоже бывает польза. Правда, сам я никогда не употреблял. Даже на гастролях.