– Но это невозможно! Невозможно! – крикнула Синтия. – Что будет со мной? Ее восклицание потрясло присутствующих. Мисс Пикхилл взглянула с ужасом на нее и схватила за рукав Кейна. – Это шок! – стала объяснять она торопливым шепотом. – Может, дать ей капельку бренди? Просто чтобы пришла в себя. Я против любых опьяняющих жидкостей, но в подобном случае… – Не надо, – возразил Джим. – Я вам не верю! – заявила Синтия Тимоти, высвобождая руку. – Вы решили надо мной посмеяться. Он промолчал, тогда она схватила его за лацканы и попыталась тряхнуть. – Скажите, что это неправда! Мне придется переехать в Путни, а то и хуже. Я этого не вынесу! Вот для чего здесь тетя Вайолет? Я с ней не поеду, не поеду, не поеду! – Господи, какой ужас! – простонала Бьюла. – Тяжело наблюдать, – тихо согласился Джим. – Теперь нужно побыстрее уложить ее в постель. Но возможности осуществить этот совет, судя по всему, не существовало. Синтия, убедившаяся, что мать мертва, старательно приводила себя в истерическое состояние. Слетавшие с ее уст слова повергали слушателей в испуганное молчание. – Это все из-за того, что я разбила свое зеркало! – лепетала она. – Я знала, что случится нечто ужасное. Мама назвала это суеверием, и что же? Все пошло прахом! Сначала я потеряла пудреницу, и Дэн обещал мне другую, но где там, ведь его убили! Все покрылось мраком, мама заставила меня носить траур и говорила гадости про Ланса, а теперь и ее убили, и до меня, до того, что со мной будет, никому нет дела! Напрасно я не вышла за зануду Билла Уффингтона! Нужно было выйти хоть за кого-нибудь! Мама виновата, что я даже не помолвлена, за меня сватались десятки кавалеров, а она твердила, что я слишком молода и надо повременить и дождаться предложения получше… Вот что из всего этого получилось! – Синтия! – крикнула мисс Пикхилл. – Тихо, дитя мое! Ты не сознаешь, что говоришь! – Идите прочь! – взвизгнула она и швырнула в тетку сумочку – скорее со зла, чем c целью попасть. – Я знаю, что у вас на уме. Вы задумали затащить меня в свой мерзкий дом, завернуть в покрывала, заставить ходить в церковь… Лучше сдохнуть! Никто не убедит меня, что мою пудреницу стащила не ты! – неожиданно напустилась она на Бьюлу. – Либо ты, либо Мапперли, больше некому. Это же ты сказала, что никогда не видела такой красоты! Мапперли ответила, мол, золотая пудреница ей больше нравится, так что все ясно! Что же мне делать, теперь у меня нет никого, кроме тети Вайолет! Мамочка! Дэн! Синтия опять разрыдалась, потом рыдания сменились воплями – их вызвало приближение тетки. Ни теткины уговоры, ни суровые призывы Тимоти замолчать не имели ни малейшего эффекта. Сцене, внимать которой можно было, наверное, даже на Беркли-сквер, положил конец Кейн. Дохромав до буфета, он налил в стакан воды и выплеснул ее Синтии в лицо. Шок прервал истерический приступ; она ахнула, погрузилась в молчание и наконец бурно разрыдалась. – Уложите ее в постель! – властно распорядился Джим. Вдвоем Бьюле и мисс Пикхилл удалось вывести Синтию из комнаты и заставить подняться по лестнице. – Бедняжка! – сказал Хемингуэй. – Такая нервная! Прошу меня извинить, мне нужно позвонить. Он вышел в библиотеку, чтобы узнать домашний адрес Эддлстона. Братья остались в столовой одни. – Боже мой! – вздохнул Кейн. – Что у тебя за компания, Тимоти? – Ты сам напросился! – зло отозвался тот. – Я тебя не звал. – Как бы я после этого смотрел на мать? – стал оправдываться Джим. – Она считает, что я должен находиться рядом с тобой на каждом важном этапе твоей карьеры. Послушай, Тимоти, это какая-то фантастика! Кто убил женщину? У тебя есть догадки? – Лишь что я почерпнул из вопросов Хемингуэя и ответов Бьюлы. Если исключить ее и слуг, то все указывает на Годфри Паултона. Похоже, он последним видел миссис Хаддингтон живой. Баттеруик – ты его не знаешь, он дружок Сэтона-Кэрью, Гизборо и Паултон – вся эта троица, именно в таком порядке, навестила ее сегодня. Понятия не имею, зачем и что произошло. Не понимаю, по какой причине Баттеруик или Гизборо стали бы ее убивать. Если верно мое подозрение, что миссис Хаддингтон шантажировала леди Нест, то у Паултона появляется мотив – но надо быть непроходимым болваном, чтобы совершить второе такое же убийство сразу после первого! Провалиться мне на этом месте, если я понимаю, зачем ему было убивать Сэтона-Кэрью, разве что тот на пару с миссис Хаддингтон занимался шантажом. Хотя даже в этом случае… В общем, бессмыслица! Он – один из тех, кто мог бы убить Сэтона-Кэрью, как и молодой Баттеруик – тот, кстати, неврастеник, способный на убийство в припадке ревности. Гизборо не может иметь отношения к первому преступлению. Зачем ему врываться к миссис Хаддингтон и душить ее, дублируя первое убийство? Единственный вероятный мотив – миссис Хаддингтон не одобряла его сватовства. Может, ты считаешь, что он нашел удачный способ себя прорекламировать, но я другого мнения. Да, он неуравновешенный, назойливый тип, донимающий всех своими незрелыми политическими взглядами, но никак не безумец! – А Паултон тем более полностью в своем уме, – напомнил Джим. – Я плохо его знаю, но в Сити у него репутация чрезвычайно предусмотрительного человека. Он славится невозмутимостью. Смотри, не откуси мне голову, я не собираюсь тебя дразнить, но какова роль Бьюлы во всем этом? – Поверь мне, она этого не делала. Если я не ошибаюсь, Бьюла невольно обзавелась алиби. Как раз сейчас его проверяют. Вряд ли она догадалась, куда клонит Хемингуэй, а я сообразил. Если человек, которого он отправил в ее дом, найдет там то, что она сказала, – а он найдет! – то ее оправдает фактор времени. Бьюла никак не могла попасть сюда даже на минуту раньше того времени, которое называет. Джим, стала бы она тащиться на Ирлс-Корт, если собиралась тайком вернуться и убить хозяйку? И откуда ей было знать, где именно искать миссис Хаддингтон? Той полагалось находиться в своей спальне вместе с горничной. Даже сумасшедший преступник не начал бы заглядывать во все комнаты дома, набитого слугами. Так не бывает! – Да, – кивнул Джим. – Но тут все бессмыслица, остается один вариант – психопат-убийца! Убийство Паултоном человека, шантажирующего его жену, – это я еще могу допустить, пусть и с большим трудом, потому что все, что я о нем знаю, наводит на мысль: он отвадил бы шантажиста пусть суровым, но строго законным способом. Но убийство сообщницы шантажиста всего через два дня… С твоим приятелем Гизборо я не знаком, но, полагаю, если он без ума от этой недалекой девицы, а миссис Хаддингтон легла бревном поперек их дороги под венец – дочке ведь только девятнадцать лет? – то он мог бы счесть умным ходом убить ее тем же способом, которым было совершено первое убийство. А Хемингуэй решил бы, что преступник – одно и то же лицо и понятно какое… – Джим, это совсем неплохо! – промолвил Тимоти. – Трудность лишь в том, что потребовалось бы отменное хладнокровие, не только чтобы такое совершить, но даже чтобы задумать, а о Гизборо этого никак не скажешь. На Паултона это больше похоже, но версия его исключает, он же у нас уже подозревается в первом убийстве… Гизборо – человек импульсивный, и, отдадим ему должное, вряд ли он покусился бы на мать девушки, на которой хочет жениться. Убийство в пылу аффекта – куда ни шло, но я не представляю, чтобы он хладнокровно спланировал подобное преступление. – Какая же у тебя версия? – Никакой, – хмуро буркнул Тимоти. – Все вращается вокруг первого преступления, а я не знаю, кто его совершил. Убить Сэтона-Кэрью могли пятеро: миссис Хаддингтон, Паултон, Баттеруик, Бьюла и я. Нас с Бьюлой можно исключить, миссис Хаддингтон тоже. В какой-то момент мне показалось, будто все указывает на нее. Причины, собственно, не было, просто рассказ Бьюлы про чертов моток проволоки вызвал у меня подозрение. Что ж, данная версия зашла в тупик и там испустила дух. Остаются Паултон и Баттеруик. Баттеруика я подозреваю скорее в первом убийстве, Паултона во втором. Но и эта комбинация при тщательном рассмотрении разваливается. – Минуточку! Разве ты не говорил, что не все действия врача в тот вечер получили подтверждение? – Брось, Джим, не забрасывай удочку в тухлое болото! Ты можешь вообразить, чтобы модный врач задушил человека во время бриджа? – Почему нет? Вдруг Сэтон-Кэрью представлял для него угрозу? – Иными словами, шантажировал его? Тогда проще было бы подмешать ему в питье яд. – Вовсе нет, – отмахнулся Джим. – Яд превратил бы его в главного подозреваемого. – Твоя правда, – вздохнул Тимоти. – А теперь объясни, зачем ему понадобилось убивать миссис Хаддингтон? – Пока не придумал, – сознался Джим. – Кстати, найди объяснение, как он незаметно для всех попал в дом. – Не получается. – Что я говорил! И не напоминай мне про бедного старика Роди Уикерстоуна, не трать время зря. Он напрашивается в дома к безнадежным выскочкам, соглашающимся кормить и поить его, как он привык. Ну и что? Повсюду твердит, что преступник не джентльмен, поскольку удушение – самый низкий способ убийства, которого не позволит себе ни один человек хорошего происхождения, тем более в чужом доме. Хорош убийца! – Согласен, вычеркнем и его. Что дальше? – Полагаю, первое убийство было заранее спланированным, а второе нет. Если исходить из этого, то оба преступления совершил один человек. Положение стало, очевидно, отчаянным, миссис Хаддингтон надо было заткнуть рот. Вдруг она знала, кто совершил первое убийство? – Почему тогда миссис Хаддингтон не сняла с себя подозрение, почему не рассказала полиции о том, что ей известно? – Если бы ей грозила тюрьма, она бы все выложила. Но ты не имел счастья ее знать! Других таких хладнокровных и расчетливых женщин, как она, я не встречал. Вот моя догадка: она замышляла свой крупнейший шантаж, потому и пришлось ее устранить. – Да, но… Подожди, Тимоти! Что помешало бы злоумышленнику дождаться, пока дым рассеется, и избавиться от миссис Хаддингтон позднее, когда из дома уберется полиция? – То и помешало бы, что миссис Хаддингтон сама была подозреваемой! Он решил не рисковать. Если бы ей предъявили обвинение в убийстве, она сразу раскололась бы, никуда бы не делась! – Где-то здесь кроется изъян, – протянул Джим. – Хотя отдаю должное твоему хитроумию, надо только устранить первое препятствие. Неужели у нее хватило бы наглости нажиться на гибели лучшего друга? – Я бы сказал, что единственная, на ком она не стала бы наживаться, это Синтия, – ответил Тимоти. – Миссис Хаддингтон была отталкивающей особой, но одного у нее не отнять – беззаветной преданности этой совершенно никчемной девчонке! Хвала Создателю, вот наконец и моя суженая! Как дела, милая? – Кошмарно! – простонала Бьюла. – Мы уложили Синтию в постель. Миссис Фостон посидит с ней, пока она не уснет. Вряд ли ей придется засидеться. Сочувствую мисс Пикхилл, которой теперь придется приглядывать за сиротой. Знаю, она немного пьяна, да и шок заставляет порой выкидывать фокусы, но когда я уходила, она уже нашла утешение в том, что теперь будет очень богата и станет вытворять все, что захочет. Ради бога, уведи меня отсюда и накорми! Я лишусь чувств от голода. Ничего не ела, кроме чая с печеньем. – Мы оба позаботимся, чтобы этого не случилось, – улыбнулся Тимоти, крепко беря ее за руку и увлекая к двери. – Идем ужинать, Джим! Глава 17 Вскоре сержант Снеттисхэм вернулся на Чарлз-стрит и выложил перед шефом домашние счета миссис Хаддингтон. Он объяснил, что его поездка в оба конца затянулась, потому что поезд всякий раз уходил у него из-под самого носа. В результате ему потребовалось времени на десять минут больше, чем Бьюле, и он высказал мнение, что уложиться в полчаса можно было только второпях. – Значит, она ни при чем, – подытожил Хемингуэй. – Не скажу, что сильно ей симпатизировал, но… – Он посмотрел на часы и взял с полки один из телефонных справочников. Полистав его, добавил: – Наверное, сегодня вечером вы мне больше не понадобитесь, отправляйтесь домой. – Спасибо, сэр. Что с завтрашним дознанием? – Попросим отложить его. Завтра утром я встречусь здесь с юристом миссис Хаддингтон. Вы запечатали обе комнаты? Хорошо. Отпускайте своих сотрудников. Сам он, покинув дом, велел отвезти его в Челси, где лорд Гизборо делил с сестрой маленький коттедж. Был уже десятый час, и, выйдя из машины, Хемингуэй понял, что в коттедж пожаловали гости. Перед ним стояли две небольшие машины. Снизу доносился шум, напоминавший тот, что отличает вольеру для львов в зоопарке, и в данном случае указывавший на попытку группы людей говорить одновременно. Причем расшумелась эта публика так, что не услышала звонка в дверь, хотя Хемингуэй давил на звонок минуту. Пришлось ему воспользоваться дверным молоточком. После третьего, отчаянного, удара дверь открыла молодая брюнетка в мятой юбке и оранжевой вязаной кофточке, в одной руке державшая большой кувшин, в другой – наполовину выкуренную сигарету. Поморгав, она сказала: – Привет! Вы кто? Хотя не важно, входите! Джин вылакали двадцать минут назад, но пива предостаточно. Будете? И она подняла кувшин, словно намереваясь плеснуть пива в несуществующий стакан. Хемингуэй благоразумно выпрямил опасно накренившийся сосуд и ответил: – Нет, благодарю, мисс. Вы достопочтенная Беатрис Гизборо? – Вот уж нет! Нечего награждать меня устаревшими титулами! Я – Трикс Гизборо! С титулами – к моему братцу, он ими упивается. Дайте срок, и он заделается одним из столпов партии тори, даром что простофиля! А вы – один из его новых респектабельных дружков? Собственно, это моя вечеринка, но все равно чувствуйте себя как дома! Ланс там, где куча-мала. – И Трикс указала на открытую дверь в студию. Хемингуэй подал ей свою визитную карточку. Пока она старалась сфокусировать взгляд, он гадал, сколько еще подвыпивших женщин ему суждено встретить в этот вечер. Расшифровав написанное на карточке, Трикс хихикнула и заявила: – Еще один повод пировать! Живой старший инспектор полиции на моей вечеринке! – Да еще какой! – подхватил Хемингуэй. – Увы, я не на вечеринку, хотя признателен вам за приглашение. Мне надо поговорить с вашим братом. – Вряд ли от этого будет толк: он изрядно набрался. Если хотите как-то ко мне обращаться, предлагаю вместо «мисс» «товарищ». Зачем вам Ланс? – Я ему объясню, если вы окажете любезность и приведете его. – Да зачем он вам сдался? – не унималась Трикс. – Если из-за того убийства, то Лансу нечего вам сказать. Баттеруик – вот кто вам нужен! Знаете такого? Женоподобный юнец с кудрявыми волосиками и длиннющими ресницами. Разок на него глянете – и поймете, почему привилегированные классы обречены. А Ланса я в обиду не дам! – задиристо добавила она. – Он угодил в трясину, поддался буржуазному заблуждению, задрал нос, вообразив себя пэром королевства. Но это пройдет, не сомневайтесь! – Послушайте, товарищ! – вздохнул Хемингуэй. – В России вы бы горько раскаялись, если бы заставили полицию топтаться на пороге вместо того, чтобы вприпрыжку бежать туда, куда вам велено! Живо угодили бы в соляные копи и считали бы, что легко отделались! Ступайте и сообщите своему буржую-брату, что я желаю с ним побеседовать. Не расходуйте мое время на проклятия в адрес привилегированных классов: во‑первых, я к ним не принадлежу, а во‑вторых, не терплю банальностей. – Черт бы вас побрал, как вы смеете так со мной разговаривать? – взвилась мисс Гизборо.