Цунодзима, Десятиугольный дом… Заметили ли это остальные? Она знала. Знала, что этот остров был домом для девчонки, которую в январе прошлого года они по своей безответственности и глупости погубили. Тиори Накамура была ее единственной подругой, перед которой она могла раскрыть душу. Они учились на одном факультете, на одном курсе, были одногодки… В тот день, когда они впервые встретились в учебной аудитории, она поняла, что они с Тиори станут близкими подругами, и это ощущение никогда ее не оставляло. Тиори наверняка чувствовала то же самое. Они сразу наладили взаимопонимание, часто ходили друг к другу в гости… – Мой отец странный, поселился далеко, на острове Цунодзима, – как-то сказала ей Тиори. И добавила, что не хочет, чтобы об этом знали другие. Тиори умерла. А теперь они приехали на остров, где она родилась и где умерли ее родители. «Это не осквернение памяти, это поминовение умерших», – говорила она себе. Она не собиралась никому ничего рассказывать. Думала: «Пусть об этом знаю только я. Пусть только я буду оплакивать смерть Тиори, пусть хоть немного успокою ее душу». Но есть ли у нее на это право? Не много ли она на себя берет? Не оскорбляет ли ее появление на острове память умерших здесь людей? Мучаясь этими вопросами, она незаметно погрузилась в зыбкий сон. Казалось, один сон приходит на смену другому, и реальность в них мешается с фантазиями. В этих видениях картины увиденного в минувший день на острове сменяли друг друга, словно кинокадры кинохроники. Поэтому она никак не могла до конца проснуться. Просочившийся в щель между шторами слабый лучик света дал возможность осмотреться, но не позволил сразу определить, продолжается ли еще ее сон или она уже проснулась. На полу комнаты лежал голубой ковер. Кровать стояла слева от окна. Справа у стены – стол, комод и зеркало в полный рост. Орци медленно встала с постели и открыла окно. Воздух слегка холодил кожу. По небу плыли легкие белые облака. С моря доносился тихий шелест волн. Орци взглянула на свои часики, которые положила у изголовья. Восемь. Наконец она реально почувствовала, что наступило утро. Закрыла окно, оделась. Черная юбка, белая блузка, поверх нее ярко-красный свитер крупными ромбами. Взглянула на себя в зеркало мельком, как обычно. Ей вообще не нравилось смотреть на свое изображение. Орци взяла сумочку с туалетными принадлежностями и вышла из комнаты. Похоже, больше никто еще не проснулся. В десятиугольном холле стояла тишина, словно оживление не царило здесь до самой поздней ночи. И тут… Орци заметила, что на стоявшем посреди холла столе, с которого накануне, перед тем как разойтись, они все убрали, что-то лежит. Луч света, падавшего через окно в потолке, отразился от белой поверхности и на миг ослепил ее. Озадаченная, она медленно направилась к столу. Поняв, что на нем лежит, чуть не задохнулась и застыла на месте. Что это? Орци протянула руку к столу и тут же отдернула ее. Немного оправившись от шока, она, забыв об умывании, бросилась к комнате, отведенной Агате. 2 Первая жертва Вторая жертва Третья жертва Четвертая жертва Последняя жертва Детектив Убийца Семь молочно-белых пластмассовых табличек пятнадцать сантиметров длиной и пять сантиметров шириной. На каждой – красные иероглифы. – Что за дурацкая шутка?! Эллери заморгал от удивления, а проморгавшись, криво усмехнулся. Полностью одетыми были только две девушки. Пятеро парней просто накинули на пижамы то, что под руку подвернулось. Их только что разбудил громкий голос Агаты. – Шутка что надо. Интересно, кто это все придумал? – обратился к товарищам Эллери. – Уж не ты ли сам? – Нет, не я, Леру. Может, Карр или Агата? – Я-то тут при чем? – И не я. – Лицо Агаты напряглось. – Ты, Ван? – Еще чего! – Тот покачал головой, потирая пальцами опухшие веки. – Кто это обнаружил? Ты, Агата? – Нет, Орци первая увидела. Уж конечно, это не она. – Я ничего не знаю. – Орци опустила глаза. Создавалось впечатление, что она того и гляди бросится бежать. Все взгляды обратились на По. Его бородатое лицо скривилось: – Понятия не имею. – Ну а кто же тогда? Эллери пожал плечами: – Шутка хороша, ничего не скажешь, но пошутили – и довольно. Никто не отреагировал на его слова. В гнетущей тишине все смотрели друг на друга. – Эллери, – наконец проговорил По. – Мне кажется, на такой номер способны только ты или Агата. – Это не я. Могу еще повторить. – И не я. Сколько можно говорить? В холле опять воцарилось молчание, которое давило на всех. Глядя друг на друга, члены Клуба детективов ждали, что кто-нибудь не выдержит, рассмеется и признается: «Да я это, я!» Тяжелая пауза продолжалась долго. Издалека доносился шум волн, накатывавших на берег. – Клянусь, я этого не делал, – нарушил молчание Эллери. Лицо его было серьезно. – Может, все-таки кто-то сознается? Спрашиваю еще раз. Ван? – Я ничего не знаю. – Агата? – Повторяю еще раз: не я. – Карр? – Еще чего!