– А-а, вот… Эллери вынул два тюбика губной помады, снял с них крышки и сравнил цвета. – Эта. – Не подноси близко к носу. Опасная штука, – сказал По, догадавшись, о чем думает Эллери. – Знаю. Один тюбик был красный, другой – розовый. Эллери осторожно понюхал красную помаду, кивнул и передал тюбик По. – Ты прав, Эллери. На помаду намазали яд. – А! Похоронная косметика… Белое платье как похоронный наряд – и отравление. Как принцесса в сказке. Эллери снова бросил печальный взгляд на девушку и предложил По и Вану выйти из комнаты. После этого тихо затворил дверь. – Спи спокойно, Белоснежка. Все втроем они перешли в комнату Леру. Намочили полотенце, которое принес Ван, протерли лицо. Почистили очки и положили на грудь своему приятелю. – Он был боевой парень, наш редактор. Эллери закрыл дверь. Перед глазами вновь оказалась зловещая табличка с красными иероглифами: «Третья жертва». В Десятиугольном доме в живых оставалось только трое – Эллери, По и Ван. 5 Вернувшись в свою комнату и одевшись, Эллери сел на край кровати и достал из кармана «Салем». Не торопясь выкурил две сигареты, вышел в холл. По и Ван уже сидели там. Первый в облачках лилового табачного дыма изучал повязку, которую наложил себе на порезанную руку. Второй принес чайник с кипятком, налил себе кофе. – Мне тоже плесни, Ван. Тот молча покачал головой, прикрыл обеими руками свою чашку, будто хотел ее спрятать, и сел подальше от По. – Вот так, да? Эллери слегка пожал плечами и отправился на кухню. Тщательно вымыл чашку и ложку. Выдвинул ящик буфета. Там по-прежнему лежали шесть табличек, извещавших об убийствах. – «Последняя жертва», «Детектив» и «Убийца»… – пробурчал себе под нос Эллери, вернувшись в холл и налив в свою чашку кофе. По и Ван хранили молчание. Переводя взгляд с одного на другого, Эллери сказал: – Допустим, «Убийца» кто-то из нас. Возникнет сейчас у него желание признаться? Вряд ли. По нахмурился и выпустил изо рта облачко дыма. Ван отвернулся и хлебнул кофе. Обхватив чашку руками, Эллери устроился на стуле на равном расстоянии от обоих. Повисла тревожная тишина. Три человека сидели отдельно друг от друга за десятиугольным столом и даже не пытались скрыть, насколько сильно их взаимное недоверие. – Совершенно невероятно, – с наигранным недоумением проговорил По. – Кто-то из нас убил четырех друзей. – Или это сделал Сэйдзи Накамура, – отозвался Эллери. По раздраженно покачал головой. – Я не говорю, что этого не может быть, но считаю – ты не прав. Версия, что он жив, – это бред какой-то. Эллери громко фыркнул. – То есть убийца – один из нас? – Я об этом и говорю. По сердито стукнул рукой по столу. Эллери невозмутимо провел рукой по волосам: – Давайте еще раз обсудим все с самого начала. Он откинулся на спинку стула и перевел взгляд на окно в потолке. Небо, как обычно, было пасмурным и хмурым. – Все началось с этих табличек, верно? Нужно было приготовить их заранее и доставить на остров. Места они много не занимают, так что их мог привезти сюда любой, и никто бы не заметил. Убийцей может быть любой из нас троих. Правильно? На третий день утром убийца начал приводить свои угрозы в исполнение. «Первой жертвой» стала Орци. Убийца пробрался в ее комнату через окно или дверь и задушил ее. Вот ты, По, говорил, что у нее на шее осталась веревка. Но я не считаю, что веревка – важный ключ в этом деле. Главный вопрос – как убийца проник в комнату Орци? Когда мы ее нашли, и дверь, и окно не были закрыты. Конечно, нельзя полностью отрицать, что Орци могла их не запереть, но мне это кажется маловероятным. Особенно что касается двери. Ведь именно Орци первой обнаружила таблички. Она была порядком напугана и встревожена. Итак, что мы имеем? Возможностей много, но, на мой взгляд, все можно свести к двум вариантам. Первый: Орци забыла запереть окно, и преступник влез через него. Второй: убийца разбудил ее, и она ему открыла. – Если он залез через окно, зачем было отпирать дверь? – спросил Ван. – Чтобы взять табличку и прилепить ее к двери. Но если мы примем точку зрения По, что убийца – один из нас, тогда надо сосредоточиться на версии, что Орци сама открыла ему дверь. Даже если принять, что было раннее утро и Орци еще не до конца проснулась, какой-то шум она должна была услышать, когда кто-то лез в окно. Заметила бы она этого человека – и все было бы кончено. Если убийца – один из членов Клуба детективов, он не стал бы так рисковать, а предпочел разбудить Орци под каким-то предлогом, и она пустила бы его без проблем. Орци, она ведь такая. Это могло показаться ей странным, но она все равно не сказала бы «нет». – Но Орци была в ночной рубашке. Она пустила этого человека в комнату? – Может быть. Он мог сказать, что дело срочное, что-то случилось. И она не отказала бы, даже если б хотела. Ну, кроме Карра. Но если это так… – Эллери покосился на По. – …тогда ты – главный подозреваемый. Вы знакомы с детства, поэтому опасаться тебя у нее было оснований меньше, чем нас с Ваном. – Чушь! – По резко подался вперед. – Я убил Орци? Это не смешно. – Чего уж тут смешного… По крайней мере, что касается Орци, ты первый на подозрении. Когда я думаю о ходе твоих мыслей, мне проще понять, почему убийца повел себя странновато – решил после убийства привести в порядок тело жертвы. – А рука? Зачем мне понадобилось отрезать руку и уносить с собой? – Не заводись, По. Я понимаю, что это не ответ на все вопросы. Есть и другие варианты. Это мог быть Ван, мог быть я. Однако ты – наиболее вероятный подозреваемый. Вот что я сказал. Что до отрезанной руки, то, конечно же, преступник имел в виду прошлогодние убийства на Голубой вилле, хотя, по правде сказать, я понятия не имею, зачем ему такие параллели. А ты что думаешь, Ван? – Может, он хотел сбить нас с толку? – Хм… А ты, По? – Я не считаю, что убийца сделал это только из желания нас запутать. Отрезать руку без шума – довольно трудная задача. – Твоя правда. Выходит, для этой операции у него была веская причина. Только вот какая? – Эллери склонил голову в раздумье и тяжело вздохнул. – Давайте пока отложим это и перейдем к убийству Карра. Начнем прямо с вывода: в данном случае мы тоже не найдем единственного правильного ответа. Когда убили Карра, мы всё обсудили и решили, что по крайней мере один из нас – Ван – точно не мог положить яд в кофе. Возможность отравить чашку заранее была у любого, но проблема в том, что отличить отравленную чашку без какой-то метки нельзя. И вот это никак не идет у меня из головы… Как бы то ни было, теперь, когда Агата мертва, встает вопрос: кто мог с быстротой фокусника положить яд Карру? Как это ни печально, по части ловкости рук на эту роль больше всего подхожу я. Однако… – Намекаешь, что я мог дать яд Карру в медленно растворимой капсуле? – оборвал Эллери По. – Точно, – тот улыбнулся. – Хотя не думаю, что это было бы умно с твоей стороны. Предположим, тебе действительно удалось всучить Карру такую капсулу. Примечательно, что он отдал концы, когда мы пили кофе. А вдруг яд начал бы действовать в тот момент, когда он не ел, не пил? Тогда подозрения пали бы в первую очередь на нашего будущего доктора… Нет, я не думаю, что ты настолько глуп, чтобы не учесть такой возможности. – Очень меткое замечание. – Но есть и другой вариант. – Ого! И какой же? – Ты у нас «звезда» на медфаке, плюс твоя семья владеет одной из первых частных клиник в О. Я не удивлюсь, если Карр обращался к тебе за советом, когда чувствовал себя неважно. А может, вашу клинику посещал… Так или иначе, предположим, что о его проблемах со здоровьем тебе хорошо известно. В ту роковую ночь у Карра случился приступ. Эпилептический припадок или еще что-нибудь. Ты тут же подбежал к нему и, делая в суматохе вид, что пытаешься помочь, сунул ему в рот мышьяк или стрихнин. – Похоже, ты в самом деле меня подозреваешь, но твоя версия притянута за уши. Тут и говорить не о чем. – Да не надо так серьезно. Я всего лишь рассматриваю различные варианты. Но раз ты отвергаешь эту версию, говоря, что она притянута за уши, я с таким же успехом могу отвести версию о ловкости рук. Обрадует это тебя или опечалит, но я думаю, ты переоцениваешь мои способности. Спрятать яд в руке и положить его в другую чашку в момент, когда тянешься за своей… Такое легче сказать, чем сделать. На месте убийцы я отказался бы от такого рискового приема. Куда проще и безопаснее заранее нанести яд на чашку и как-то ее пометить. – Проблема как раз в том, что никаких отметин на чашках нет. – Точно. Вот это-то и не дает мне покоя. Но вдруг все-таки есть какая-то метка? – Эллери наклонил голову, чтобы лучше разглядеть чашку, которую держал в руке. – Ни сколов. Ни трещин. Ни пятен. Точно такая же, как остальные – темно-зеленая, десятиугольная… Нет, погодите! – Что такое? – По-моему, мы кое-что упустили. Что-то чрезвычайно важное. – Эллери встал со стула. – Послушай, По, мы ведь тогда оставили чашку, из которой пил Карр, как есть? – Да. Она на кухне, на столе. – Давай-ка еще разок на нее посмотрим… Не закончив фразу, Эллери поспешил в кухню. – Все вместе, – распорядился он. Чашка стояла на столе, накрытая белым полотенцем. Эллери аккуратно снял его. На дне чашки еще оставался двухдневный кофейный осадок.