Особенно подробно Попов допрашивал Ленку. – Елена Поликарповна, – как можно любезнее начал он, – мне говорили, что вы очень информированный человек. Расскажите мне, пожалуйста, все, что знаете о Тишкиной: с кем она общалась, с кем дружила, с кем ссорилась, а также о её родственниках. Ленка выложила всё, что знала. Она припомнила малейшие перепалки покойной с кем бы то ни было. – Но ничего серьёзного, – подвела она неутешительный итог, – ничего, из-за чего Алену могли бы убить. По её виду было понятно, что она полна желания помочь, но, увы, не может этого сделать. О родственниках Тишкиной Ленка была хорошего мнения, что удивило Попова. – Похоже, вы единственная, кто так думает, – заметил он. – Правда? – изумилась Ленка. – Ну, я не знаю. Мне все они показались приятными людьми. Разве что эта Адская немного странная, но, по-моему, ничего серьёзного. Попов заставил её подробно повторить рассказ о последнем разговоре с Тишкиной. Когда Ленка упомянула, что, по словам Тишкиной, тень хромала, Попов тут же остановил её: – Вы говорите: хромала? – воскликнул он. – А я и не знал. Он бросил укоризненный взгляд на Скворцова. Лейтенант тут же спросил Ленку: – Елена Поликарповна, а ведь вы тогда об этом не упоминали, правда? – Да, верно, я забыла, – созналась она. – Простите меня. – Ничего, главное, что сейчас вспомнили, – успокоил ее Попов. – Кто в деревне хромает? – спросил он. – Только Ленка Евсеева. – Хорошо. Как думаете, кто мог убить вашу подругу Алену? – Наверное, тот, кого она видела, – ответила Ленка, – а может, тут все дело в колдовстве этой Шельмы. Вы про нее знаете? – спросила она следователя. Попов кивнул. – Скажите, когда вы вернулись домой в среду после автолавки? – Минут двадцать третьего, я очень спешила. – А почему вы спешили? – После прихода этой Шельмы я заметила, что Алены нет, и мне вдруг стало как-то жутко. – И что же вы сделали, придя домой? – Тут же пошла искать Алену. – И куда вы пошли? – Я постучала в дом, но никто не откликнулся. – Дом был на замке? – Нет, дверь была приперта кирпичом. У Алены это означало, что никого нет дома, но хозяйка ушла недалеко. – Но вы все же стучали? – Да, на всякий случай. – Что вы сделали потом? – Потом я поискала Алену в огороде. Пару раз покричала её. Тогда я подумала, что она пошла к Саврасихе, и тоже отправилась туда. – Вы говорите о Саврасовой, пасшей в тот день коз? – Да, о ней. – В какое время вы туда пошли? Очень важно вспомнить точно. – Думаю, было не больше половины третьего. – Что вы увидели там, где она пасла? – Там я никого не нашла. Ни Тишкиной, ни Саврасовой. – И что вы сделали? – Немного подождала, поозиралась по сторонам, да и пошла. – Когда вы ушли оттуда? – Часа в три. – Что же вы там делали полчаса? – Да не знаю, растерялась, стала гадать, где Алена, вот время и пролетело. – Вы кого-нибудь видели с тех пор, как ушли в двадцать минут третьего из дома, и до трех дня? – Нет, никого. – Плохо, – вздохнул Попов, – с вас, к сожалению, нельзя снять подозрений. – Вы что же, подозреваете меня? – возмутилась Ленка. – Я подозреваю всех, у кого нет алиби, – ответил Попов, – но вас – меньше других. – И на том спасибо, – выдохнула Ленка. Как только она ушла, Попов сразу же начал рыться в протоколах. Он искал показания Евсеевой. Найдя, задумчиво читал их некоторое время, потом сказал Скворцову: – На время убийства у нее твердое алиби, а вот задать ей несколько вопросов про предыдущий вечер нужно. Вызванная Евсеева показала, что в вечер, предшествовавший убийству, была дома с мужем и у них в гостях до одиннадцати сидели Смолянковы. – Да, вот и еще одна ниточка оборвалась, – вздохнул Попов. – По-моему, это не та ниточка, Кирилл Александрович, – заметил Скворцов. – Помните слова Тишкиной: «Это был не тот человек, на которого я вначале подумала?» – Значит, вы думаете… – начал следователь. – Да, – продолжил Скворцов. – Я обратил внимание, что эта Евсеева и хромает-то не сильно, а Тишкина заметила, что тень хромала. Мне думается, Кирилл Александрович, что кто-то подделывался под Евсееву. – Возможно, – согласился Попов, – но при условии, что вся эта история – правда. – А почему нет? – удивился лейтенант. – Мы знаем это лишь со слов Образцовой, – пояснил следователь. – Даже если она это не придумала, то нет гарантии, что Тишкина ей не наврала или что Образцова чего-нибудь не перепутала. Скворцов на минуту задумался, потом кивнул: – Да, так тоже могло быть. Следующей была вызвана Таисия Игнатьевна Сапфирова. Она показала, что пошла к Бочкину играть в покер около трех часов дня, но вместо этого оказалась свидетельницей убийства. Её показания подтверждались Арсеньевой, видевшей, как она шла по дороге. На вопрос о том, есть ли у нее какие-нибудь подозрения, Таисия Игнатьевна ответила уклончиво. Больше из неё выудить ничего не удалось, и следователь отпустил старушку. Уходя, Сапфирова незаметно подмигнула Скворцову. Тот не преминул сделать в ответ то же самое. Попов, просматривавший протокол, не заметил этих заговорщических перемигиваний. Последним из свидетелей был вызван музыкант Дудкин. Его не было: он уезжал в Утесово. Сразу же, еще с порога, Дудкин начал славословить милицию. – Почему вы без разрешения уехали в Утесово? – сурово прервал его излияния следователь. Дудкин растерянно захлопал глазами. – А разве нельзя было? – с удивлением спросил он. – Нет, нельзя, – сухо ответил следователь. – Но я же вернулся! – возразил Дудкин. – Еще бы вы не вернулись, – с угрозой сказал Попов. – Ладно, оставим это. Юрий Петрович, после автолавки в среду вы сразу пошли домой?