– Ну а что вы скажете о Дочкиной? – У меня ощущение, что её мысли где-то далеко, она не интересуется происходящим, – сказал Попов. – Однако нельзя отрицать, что у нее была прекрасная возможность убить Тишкину. – Давайте начнем сначала, – вмешался прокурор. – Прежде всего необходимо установить, где была убита Тишкина. – Этого мы не знаем, – вздохнул следователь. – Я считаю, что Тишкина была не дома, – твердо сказал прокурор. – Помните показания Образцовой, что дверь была приперта кирпичом не позднее половины третьего? Что скажете? – обратился он к присутствующим. – Ну, возможно, у нее была назначена встреча с убийцей в неизвестном нам месте, – предположил Дудынин. – Вспомните записку. Что, если время было перенесено на 14.30 или около этого? – Я так не думаю, – ответил Ермолкин. – В это время все были на автолавке. С кем бы она могла встречаться? – А что, если с кем-нибудь из родственников? – И кто-то из них написал ей такую записку? – с иронией спросил прокурор. – На мой взгляд, это глупости. – Что же тогда, по-вашему, произошло? – этот вопрос исходил от Дудынина. – У меня есть одна мысль, – сказал прокурор. – Я думаю, произошло вот что: кто-то из наших подозреваемых решил залезть в дом Тарасовой. Он отпирает дверь и заходит внутрь. Это нетрудно, так как, по словам самой хозяйки, все знали, где лежит ключ. Предположим, что Тишкина это видит и идет за ним. Она обнаруживает свое присутствие, и неизвестный душит её. А могло быть и наоборот. В дом залезла Тишкина, и кто-то вошел следом и убил её. И это-то, – поднял палец прокурор, – мне представляется наиболее вероятным. Ведь очень важен вопрос: «Почему Тишкина не пошла на автолавку?» Что, если она ждала, пока все уйдут, чтобы забраться в дом Тарасовой. Кто-то мог за ней следить и убрать её. – Но какой мотив? – спросил Дудынин. – Сейчас речь не об этом, – отмахнулся прокурор. – Сначала нужно правдоподобно объяснить факты. Я считаю, что если бы Тишкина следила за человеком, вошедшим в дом, то её бы не убили без борьбы, а никаких следов, как явствует из заключения эксперта, не обнаружено. Напротив, если убийца шел за Тишкиной, он мог набросить ей провод на шею и затянуть. В любом случае человек, зашедший в дом, что-то искал. Если бы первым зашел убийца, то мы бы наверняка увидели следы его поисков, но, по словам хозяйки, в доме ничего не пропало и даже не передвинулось со своих мест. – Очень правдоподобная версия, Олег Константинович, – заметил Попов. Его обычная неприязнь к прокурору сменилась чем-то похожим на восхищение. – Но как вы объясните чашку и сахарницу на столе? – спросил Дудынин. – Не знаю, может быть, их выставили для запутывания следствия. – Значит, вы думаете, что все так и произошло? – спросил прокурора следователь. – Откуда я знаю, – раздраженно бросил Ермолкин, – меня там не было. Я пытаюсь правдоподобно объяснить факты, и эта версия, по-моему, их объясняет. – Но что искали в доме? – спросил Дудынин. – Вы, кажется, думаете, что я телепат, – огрызнулся прокурор. – Искать могли все что угодно, и в связи с этим я хочу спросить вас, Кирилл Александрович, тщательно ли вы обыскали дом Тарасовой? – Не очень, – виновато ответил следователь. – Я только искал следы пребывания убийцы в доме. У меня и в мыслях не было… – А есть ли у вас вообще мысли? – грубо бросил ему прокурор. – Я недоволен тем, как вы провели следствие. Имейте в виду: выговор вам обеспечен. Хотя прошла уже неделя, я поручаю вам немедленно произвести обыск. Вы меня поняли? – Да, Олег Константинович, – покорно кивнул Попов. – Ну и что я должен искать? – Не знаю, – ответил прокурор. – Что-нибудь необычное, из ряда вон выходящее, то, чего, по идее, не должно быть в доме. Дудынину этот разнос не понравился. – По-моему, вы слишком строги, Олег Константинович, – заметил он. – Лично я считаю, что следствие проведено хорошо. – Оценивать действия моих подчиненных – исключительно моя прерогатива, Владислав Анатольевич, – сухо возразил прокурор. – И не будем отвлекаться, а то так мы здесь до ночи просидим. Итак, я продолжаю. Если принять мою версию, то убийца, скорее всего, кто-то из родственников или тех, кто вернулся с автолавки рано, а именно: Дочкина, Бочкин, ну и, конечно, Саврасова. – Скажите, Олег Константинович, вы совсем не верите в алиби Тишкиных, Люгерова, Адской? – спросил Попов. – А вы что, верите? – с иронией поинтересовался прокурор. – Адская и Люгеров запросто могли действовать заодно. Адская смотрела, чтобы вокруг никого не было, а Люгеров тем временем душил тетю. То же самое можно сказать и о Тишкиных. – Но ведь они были в Луге, – возразил Дудынин. – Это не факт, – парировал Ермолкин. – Я уже распорядился это проверить. Надеюсь скоро получить результаты. И еще: если Тишкина задумала забраться к Тарасовой, то об этом скорее могли бы узнать родственники, живущие в доме. – Почему? – спросил Попов. – Они могли заметить что-нибудь необычное в её поведении, что навело бы их на мысль о том, что Тишкина хочет залезть в дом Тарасовой, и проследить за ней. А тут представился удобный случай, не навлекая на себя подозрений, избавиться от нее. Скрытых мотивов могло быть предостаточно. Есть другая возможность. Был человек, посвященный в план Тишкиной. Он знал, что она залезет в дом, пошел за ней и убил. Здесь возникает фигура Саврасовой, её доверенной подруги. Она пасла, и никто её не видел. У Саврасовой были все шансы пойти и убить Тишкину. – Но Бочкин уже в четверть третьего был дома. Он бы увидел ее. – Необязательно, – возразил Ермолкин. – Разве вы не понимаете, что она могла спрятаться около дома Тарасовой гораздо раньше двух и ждать. – Ясно, – кивнул Попов, – но у меня есть вопрос. – Если Тишкина хотела забраться в дом Тарасовой, то почему она ждала так долго? Ведь Тарасова пришла на автолавку в половине второго. Логичнее было бы сразу зайти и поискать то, что она хотела. – Вот этого я пока не могу объяснить, – признался прокурор, – но я буду думать. – У меня вопрос, – сказал Дудынин. – Что искала Тишкина и почему она стала это делать именно в тот день? – Я считаю, – откликнулся Ермолкин, – что это связано с козами. – С козами? – удивился Дудынин. – Да, – подтвердил прокурор. – По-моему, Тишкина хотела знать, кто травит коз. – Но тогда, – задохнулся от изумления полковник, – значит, вы думаете, что Тарасова… – Не знаю, – отрезал Ермолкин, – но разобраться в этом вопросе необходимо. Вот и еще один ваш просчет, Кирилл Александрович, – неумолимо наступал он на следователя. – Теперь, – продолжил он, – я хочу рассмотреть передвижения Образцовой, они мне кажутся очень подозрительными. – А почему? – удивился Дудынин. – Во-первых, обращаю ваше внимание на то, что никто не слышал, как она звала Тишкину. Я думаю, что Бочкин и Симагины должны были это слышать. – Необязательно, – возразил Попов. – От бани, где был Бочкин, и от Симагиной достаточно большое расстояние до дома Тишкиной. – Я думаю, – решил прокурор, – нужно провести следственный эксперимент, вставить одного человека у бани Бочкина, другого – в доме Симагиной, а кто-нибудь будет кричать около дома Тишкиной. Вы поняли, Кирилл Александрович? – Да, – кивнул Попов. – Хорошо. Во-вторых, подозрительно то, как долго она искала Саврасову, почти полчаса, по её словам. Ведь ясно, что на поле никого нет, так что же там делать столько времени? – вопросил прокурор. – Вы просто не знаете Образцову, – сказал следователь. – Она могла быть там десять минут и при этом думать, что прошло полчаса, и наоборот. К тому же Бочкин показал, что видел её минут тридцать пять третьего. – Это ничего не значит. Бочкин мог ошибиться или соврать. Это хороший способ обеспечить себе алиби. Его я тоже подозреваю. – Но как бы он смог точно назвать время, если бы действительно не видел Образцову? Она же подтверждает, что проходила через поле примерно в это время. – Да, верно, я не подумал, – нехотя согласился Ермолкин. – Однако, Кирилл Александрович, никто не видел у бани самого Бочкина. То, что он там находился, известно нам только с его слов. – Значит, вы думаете, что её убил Бочкин, а нам соврал, что был у бани? – задал вопрос Дудынин. – Я уже сказал вам, – раздраженно ответил прокурор, – что понятия не имею, что произошло на самом деле. Я только показал, что алиби Бочкина лопается, как мыльный пузырь, при ближайшем рассмотрении. Да, у него было больше времени для совершения убийства, чем у других, но это вовсе не означает, что он убийца. – А что вы скажете о странном вечернем приключении Тишкиной? – изменил направление беседы Дудынин, видя, что Ермолкин начинает закипать. – Вся эта история мне кажется довольно сомнительной, – ответил прокурор. – Заметить, что человек хромал, и не распознать даже его пол? Вам не кажется это странным? – Вы думаете, Образцова это придумала? – вступил в разговор Попов. – Вряд ли. Скорее всего, Тишкина или все придумала, или рассказала не всю правду. – А почему вы думаете, что не Образцова сочинила эту историю? – с любопытством спросил Попов. – Потому что ей не для чего было это делать. – Но если она убийца, то почему бы не бросить подозрение на кого-нибудь, сочинив эту байку? – Да ведь она ни на кого не бросила подозрение, – объяснил прокурор. – Если бы она этого добивалась, то она подставила бы конкретного человека. – Она рассказала о том, что тень хромала, а в деревне хромает только Евсеева. – Нет, все это полная бессмыслица, – отверг предположения Попова прокурор. – Но зачем Тишкиной было вводить в заблуждение Образцову? – с сомнением спросил Дудынин. – По-моему, в этом нет никакого смысла. – Вы забываете, коллега, о статусе этой Образцовой в деревне, – игриво усмехнулся Ермолкин. – Она же жуткая сплетница. – Ну и что? – недоумевал Дудынин.