Лейтенант пристально посмотрел на следователя и молча кивнул, соглашаясь. Глава 29 Встреча с Шельмой Весь Полянск был обыскан с ног до головы, но никаких признаков украденного не было найдено и в помине. Реакция на эти повальные обыски была, естественно, негативной. Особенно возмущалась Тарасова. – Да что же это такое? – восклицала она с негодованием. – За последний месяц мой дом обыскивают три раза и, конечно, ничего не находят. Это беспредел. Милиция совсем распустилась. Разумеется, после подобной тирады в адрес следователя и его подчиненных помощи от Анны Дмитриевны ждать не проходилось. – Я ничего не помню, – сухо заявила она, с откровенной неприязнью глядя в глаза следователю. И добавила с язвительной, искривившей губы усмешкой: – Если не верите, могу показать медкарту. Там написано, что у меня склероз. Если, конечно, вы умеете читать. Попов ничего не ответил и молча ретировался. Он понимал, что призывы к чувству гражданского долга ни к чему не приведут и лишь поставят его в глупое положение. Пелагея Егоровна Цепкина долго не могла прийти в себя после обыска. Она грозила, требовала, умоляла прекратить это надругательство над её имуществом, но все напрасно. Акция состоялась. – Между прочим, – заметил Попов, – дом принадлежит не вам, а Амфитриону Ферапонтовичу Редькину. Так что я не понимаю, чего вы, собственно, тут орете благим матом, будто вас режут. – Не ваше дело! – заорала в ответ Цепкина, сжав кулаки. – У вас вообще ни о чем нет никакого понятия. Вы придурок и олух царя небесного. Кому на вас жаловаться? – грозно спросила она. – Прокурору строчите, – улыбнулся Попов. – И настрочу, – воинственно пообещала Коробочка. Попов пожал плечами и продолжил свое дело. Алексей Александрович Тишкин тоже был не в восторге от обыска. – Вы бы лучше искали, кто убил мою мать, – недовольно заметил он, – а то валандаетесь тут целый месяц и впустую. Допрыгались до нового убийства. У меня уже возникает сомнение в вашей компетентности. – Позвольте оценивать это другим, – спокойно предложил ему Попов и как ни в чем не бывало приступил к обыску. Радушнее всех встретила следователя старуха Матрена Тимофеевна. – Что ж так долго не заходил, голубчик? – спросила она, ласково глядя на следователя. – Некогда все, дела, Матрена Тимофеевна, – выдохнул Попов. – Вот к вам с обыском, чай, про кражу-то слышали? – Как не слыхать, милок, не глухая ж. А что, думаешь у меня вещички найти? – Да нет, – смутился Попов, – я вовсе и не… – Да ты не стесняйся, милый, ищи, – прервала его старушка. – А я покамест тебе чайку сварганю. Скворцов между тем отловил Таисию Игнатьевну. – Ну как, у вас есть подозрения? – спросил он, отведя её в сторонку. – Нужно поговорить с людьми, – уклончиво ответила Сапфирова. – Терпение, молодой человек, терпение. – Но у меня его уже не хватает! – воскликнул Скворцов. Таисия Игнатьевна строго посмотрела на него. – Не требуйте от меня невозможного, – сухо ответила она. – Если что-нибудь выясню, я вам расскажу. Через час Скворцов и Попов уже обдумывали дальнейший план действий. Было без десяти пять вечера. – Идемте к Шельме, Владимир Андреевич, – принял волевое решение Попов. – А вас, – он обратился к Терентьеву и его жене, которая приехала из Ленинграда, – попрошу быть понятыми при обыске. – Как интересно, – всплеснула руками Терентьева, восторженно глянула на представителей закона. До Шельмы добирались около часа. По дороге оживленно обсуждал убийства. – Я просто не верю, чтобы кто-нибудь мог таить зло на Анну Петровну, – говорила Терентьева. – Я до сих пор не могу в это поверить. Петр Афанасьевич счел нужным ввести жену в курс дела: – Наши сыщики думают, что Анна Петровна, узнав что-то об убийстве Тишкиной или о краже у Саврасовой, стала шантажировать преступника и тот от неё избавился. – Че-пуха, – выделяя каждый слог, с чувством произнесла Терентьева. – Не такой она была человек, я хорошо её знала. Голову даю на отсечение, Анна Петровна никогда никого не стала бы шантажировать. – Порой даже хорошо знакомый человек может удивить вас, – заметил Попов. – Поверьте моему богатому опыту, Ксения Денисовна. – Возможно, так и бывает, – не сдавалась Терентьева, – но Анна Петровна Дочкина никого не шантажировала, и если вы так думаете, то зря теряете время. Так, разговаривая, они дошли до хутора, где жила Шельма. Шельма оказалась именно такой, какой её описали следователю. Это была высокая костлявая старуха с седыми патлами, разметавшимися по сморщенному лицу. – Господи, вылитая баба-яга, – восхищенно шепнула Терентьева мужу. – Кого это бог принес? – прокаркала Шельма, выходя за калитку и близоруко щурясь. – Свои, – громко произнес Терентьев. – А, Петр Афанасьевич, – казалось, обрадовалась старуха, – наше – вам. – Давненько я вас не видала. Соскучились, чай? – тут Шельма издала гортанный звук, напоминавший кудахтанье. – Ты что, с ней знаком? – тихо спросила Ксения Денисовна мужа. – Ну да, – несколько смущенно ответил тот. – Ну, а это кто там? – спросила Шельма, всматриваясь в спутников Терентьева. Вперед вышел Попов. – Я следователь прокуратуры, Кирилл Александрович Попов, из Луги, – авторитетно представился он. – Да хоть из Таганрога, – пожала плечами Шельма. – Мне-то какое дело? – Как вас зовут? – задал вопрос Попов. – Шельма. – Ну а имя, отчество, фамилия? – Понятия не имею. – Паспорт-то у вас хоть есть? – устало-безнадежно спросил следователь. – Чего? – удивилась та. – Ах, паспорт. Это такая книжечка с фотографией впереди? – Да, книжечка, – сжал зубы Попов, чувствуя, что закипает. – Отродясь не было, – радостно сообщила Шельма. – Я у сестры моей видала, вот у неё был. – Так-так, – зловеще произнес Попов, слегка прищурившись. – Да что мы на ветру-то стоим, – вдруг воскликнула Шельма. – Пойдемте в дом. Гости цепочкой потянулись за хозяйкой. В доме им предстала неожиданная картина. Повсюду в комнате висели какие-то травы. Тут и там стояли горшки, горшочки, баночки, скляночки с мутным, непривлекательным зельем. Содержимое некоторых из них напоминало тину, других – просто грязь. «Колдунья она, что ли», – подумал Скворцов, невольно задрожав. Он явственно ощутил, что его колени трясутся, и ему захотелось обратно на свежих воздух. Следователь Попов же, напротив, сохранял невозмутимый вид. – Так как же все-таки мне вас называть? – упорствовал он. – Как хотите, – ответила Шельма. – Ну пусть будет Ольга Юрьевна, – решил Попов. – Пусть будет, – охотно согласилась Шельма. При обмене этими репликами Скворцов не смог сдержать улыбки.