– Ольга Юрьевна, – начал Попов, – вы знаете, что произошло в деревне? – А как же, – ответила Шельма. – Два убийства и кража. – Откуда вам это известно? – резко спросил Попов. – Не кричите на меня, – осадила его Шельма. – Вам трудно будет понять, откуда я это узнала. – Ничего, я попытаюсь, – сухо сказал Попов. – Ну что ж, вы, наверное, знаете о Женщине в белом? – Да. – Отлично. Так вот, за день до убийства я видела её, о чем и сообщила деревенским. А потом в своем котелке я увидела лица этих двух женщин. А еще через некоторое время ту, что обокрали. – Какие глупости, – наконец взорвался Попов. – А сейчас вы не можете продемонстрировать нам свой котелок с лицами, уважаемая Шельма? – с усмешкой спросил Терентьев. – Я не показываю его посторонним, – отрезала Шельма. – Напрасно, – сказал следователь. – А ведь я к вам пришел не просто так, а с обыском. – Что искать-то будете? – равнодушно спросила Шельма. – Краденое, Ольга Юрьевна, – произнес Попов, гипнотизируя старуху. Но та оставалась совершенно спокойной. – Только не разлейте мне ничего, – бросила она. За час Попов и Скворцов перерыли не только дом, но и два сарая. Кроме котелков, странного вида инструментов да еще кое-какой утвари там почти ничего не было. – Это словно орудия пытки, – пошутил Скворцов, разглядывая странные инструменты. – Вы тут жертвоприношениями, случайно, не занимаетесь? – весело спросил он. – Конечно, – криво усмехнулась Шельма. – Сейчас тебя зажарю и съем. Скворцов слегка опешил и поспешил отойти в сторону. Порывшись так еще с полчаса, Попов вынужден был признать, что и тут нет пропавших вещей. – Вы одна живете? – спросил он. – Восемь лет назад сестру похоронила. – Так-так. А вы где-нибудь работаете или работали? – Не-а. – На что ж живете? – На подножном корму. – Читать, писать умеете? – Сестра выучила. От неё книг несколько осталось, да я их сожгла. – Зачем? – удивился Попов. – А на кой они? – удивилась в свою очередь Шельма. – Все спалила, кроме колдовской, – добавила она, указывая костлявым пальцем на толстый обтрепанный том, лежащий посредине грязного, испачканного какой-то жижей стола. – А кто была ваша сестра? – Профессиональная колдунья. – Вы что, издеваетесь надо мной?! – вновь не выдержал Попов. – Что, в колдуний не веришь? – усмехнулась Шельма. – А зря, зря. Тут она расхохоталась, и от этого ужасного смеха Попова передернуло, у Скворцова кровь застыла в жилах, а понятые Терентьевы потеснее прижались друг к другу. – Вы знаете, кто убил двух женщин? – повысил голос Попов. – Женщина в белом, – ответила старуха и снова расхохоталась. – Учтите, – сурово сказал Попов, – я в ваши басни ни на миг не поверю. – Нечего мне грозить, – отвечала Шельма, – я пуганая. Мне дела нет. Хотите верьте, не хотите – не надо. Попов едва сдерживался. – Я еще вернусь, – процедил он. – По таким, как ты, тюрьма плачет. – Надо же, – презрительно скривилась Шельма, – и куда только девались манеры? – Привлеку за отсутствие паспорта! – окончательно разбушевался Попов. – Пойдемте, пойдемте, Кирилл Александрович, – потянул его за рукав Скворцов. Следователь нехотя вышел, на прощание сверкнув глазами. Замыкали шествие понятые Терентьевы. Отойдя от дома Шельмы на добрых сто метров, они услышали все тот же леденящий, адский хохот. Глава 30 Таисия Игнатьевна наносит визиты Таисия Игнатьевна вышла из дома и неторопливо пошла по дороге. Она направлялась к Анне Дмитриевне Тарасовой. Хозяйка была дома, прибиралась после обыска. – Здравствуйте, Таисия Игнатьевна, – любезно встретила она нежданную гостью. – Вечер добрый, Анна Дмитриевна. А я к вам опять за медицинской энциклопедией. Тарасова улыбнулась. Таисия Игнатьевна регулярно хаживала к ней за энциклопедией. – Что на этот раз? – спросила хозяйка дома, изобразив на лице сочувствие. – Ревматизм вот прихватил, – пожаловалась Сапфирова. – Берите пример с меня, Таисия Игнатьевна, я вот уже к семидесяти годам приближаюсь, а болячек почти никаких. А ведь я постарше вас буду. «Да уж, – подумала Сапфирова, – она хоть и старше, но посильней меня будет». – Присаживайтесь, Таисия Игнатьевна, – пригласила гостью хозяйка дома. – Выпьете чашку чая? – Охотно, – благодарно согласилась Сапфирова. Тарасова накрыла на стол. – Порядок наводите? – спросила Таисия Игнатьевна, окинув взглядом комнату. – Навожу, да не знаю, вдруг опять придут искать. – Ну сколько можно, теперь уж, наверное, закончили, – попыталась успокоить её Сапфирова. – А кто их знает, меня ведь, окаянные, три раза обыскивали. – Да, не повезло вам. Наверное, теперь чувствуете себя одинокою, ведь двух ваших соседок убили, – перевела разговор Сапфирова на интересующую её тему. Тарасова медленно кивнула. – Да, – сказала она, – с этим трудно свыкнуться. Был человек, и нет его. – А знаете, Анна Дмитриевна, я восхищаюсь вашей стойкостью. Если бы у меня в доме убили человека, я бы, наверное, не выдержала и уехала куда-нибудь. – Куда мне ехать на старости лет? – вздохнула Тарасова. – Хозяйство у меня крепкое, силы пока есть. – А вы не боитесь, Анна Дмитриевна? Такие ведь дела творятся.