– Спасибо, папа. Умеешь ты поддержать мой моральный дух, просто чудеса с ним творишь. Как твое самочувствие, кстати? – Бодр и весел, как всегда. – Хорошо. Если расследование не помешает, в воскресенье буду у вас. – Жду с нетерпением, золотко. Береги себя. – Поцелуй маму. Спокойной ночи, пап. Джаз выключила свет и устало побрела на второй этаж. Укладываясь, она вдруг сообразила, что сегодня впервые за последние семь месяцев ни разу не вспомнила бывшего мужа. Глава восьмая Лицо Роберта Джонса было необычного цвета. Джаз заметила бусинки пота у него на висках. – Я крайне встревожен, инспектор Хантер. Крайне встревожен. Одну смерть, вполне вероятно случайную, мы еще переживем, но две… Две – уже опасно. – Понимаю, мистер Джонс. Положение весьма неприятное. Если вас это немного успокоит, мы уверены, что мистер Данман совершил самоубийство. – Ну, хоть что-то, – согласился директор. – Разумеется, мы не можем дать официального подтверждения до окончания вскрытия, – добавила Джаз. – Разумеется. Значит, просто несчастливое совпадение? – На этот вопрос я пока ответить не могу, увы. Скажите, а мистер Данман и Чарли Кавендиш ладили? – Знаете… они, попросту говоря, отличались как день и ночь. Чарли – совсем не приверженец учебы, этакий свой парень, шумный и беспокойный. Хью, напротив, кроткая душа, человек старой формации. В молодости он преподавал латынь в Оксфорде. Вел тихую жизнь в окружении книг, много переводил для Британской библиотеки. Я часто задавался вопросом, что Хью вообще делает здесь, в нашей школе. Он ведь был признанным экспертом по латинским рукописям четырнадцатого столетья. – В школе его любили? – Да, очень, – ответил директор. – Никто о нем дурного слова не говорил. Добрейший человек, пусть чуточку и не от мира сего, и отличный наставник, особенно для мальчиков помладше, которые впервые оторвались от дома. Хью с готовностью выслушивал их проблемы. – У него была семья? – Он жил один. По-моему, никогда не состоял в браке. Что же до других родственников… – Роберт Джонс пожал плечами: – Я понятия не имею. Он держался сам по себе, не стремился общаться с коллегами. – Тогда попробуем отыскать ближайших родственников при помощи компьютеров. – Жаль, что я не могу вам помочь. В личном плане Хью был настоящей загадкой. – Вы не замечали в нем каких-нибудь перемен в последнее время? Он не казался подавленным? – Нет, однако Хью никогда не проявлял чувств. В его умной голове могло происходить что угодно, но что именно, никто не знал. – Вернемся к моему вопросу, – кивнула Джаз. – Значит, Чарли с Хью не особенно ладили? – Первое время Хью был куратором Чарли, но через несколько недель мы сменили ему наставника. Они друг с другом совершенно не уживались. Чарли… бывал заносчив и порой агрессивен. Хью, извечный пацифист, оказался не в состоянии работать с таким типом личности, и мы передали Чарли Себастьяну Фредериксу, что принесло куда больше пользы. – Понятно. – Джаз облокотилась о стол, подалась ближе. – Мистер Джонс, ответьте, пожалуйста, честно: Чарли Кавендиш издевался над детьми, травил их? Наступила тишина, затем послышался вздох, после чего директор сказал: – У Чарли была определенная репутация, да. Намеренно ли он так себя вел, не знаю, но Чарли действительно донимал некоторых младших мальчиков, особенно новичков. Он не любил слабаков и нытиков, считал своим долгом их закалять. Однако повторюсь, инспектор Хантер, в целом травли в школе нет. Мы такое строго отслеживаем. Чарли был единичным случаем и несколько раз получал выговор. – То есть он занимался травлей. Трудный подросток, судя по всему, – заключила Джаз. – Да, Чарли был одним из самых сложных наших учеников, но мы вынуждены работать с тем материалом, который дают. Родители баловали Чарли с самого рождения. Он… не мог усвоить понятие границ. – Еще один вопрос. – Джаз положила на стол пластиковый вкладыш для карточек. – Вам знакомо это лицо? Директор поднял маленькое фото, вгляделся. – Снимок совсем выцвел. Хотя лицо действительно кажется знакомым. – Фотография была под креслом, в котором обнаружили Хью Данмана. Возможно, он держал ее в руках – и выронил, когда потерял сознание. Значит, вы не можете сказать, кто это? – Нет. – Джонс вновь присмотрелся к ангельскому личику с точеными чертами в обрамлении длинных светлых волос. – Красивая девушка, правда? – Да, и очень юная. У меня была мысль, не дочь ли это мистера Данмана? Однако вам, конечно, ничего не известно? – Нет. – Директор вернул фотографию. – Простите. – Скажите, мистер Джонс, можете ли вы назвать хоть одну причину, по которой Хью Данман захотел бы убить Чарли Кавендиша? – Что?! Хью?! Убить хоть кого-нибудь? – Джонс недоверчиво покачал головой. – Идея, честно говоря, дикая и абсурдная, совершенно абсурдная! Кроме того, я понимаю, вы расследуете смерть Чарли, однако не слишком ли рано утверждать, будто его убили? Джаз встала. Посмотрела сверху вниз на Роберта Джонса и покачала головой: – Мы не можем этого исключить, увы. Я перебрала все гипотезы, по которым Чарли проглотил таблетки намеренно, отлично сознавая их смертельную опасность. Факты таковы: либо он совершил самоубийство, либо кто-то подменил эпилим аспирином. Последнее, с моей точки зрения, называется убийством, мистер Джонс. – Возможно, самоубийство… – едва слышно предположил директор. – Вы и сами в это не верите, правда? Он помолчал, затем сокрушенно покачал головой: – Нет. Нет, не верю. Конечно, никогда нельзя быть уверенным до конца, особенно с подростками, однако, зная Чарли… Согласен – маловероятно. – Значит, по-вашему, Хью Данман не был способен на убийство? – Совершенно не способен, да, я так считаю. – Вы в курсе, что в тот вечер мистер Данман оставался во Флит-Хаусе один? – Не один, инспектор. Сестра-хозяйка действительно отсутствовала, но в общежитии был еще Себастьян Фредерикс. – Не был. По его же признанию, он отлучился куда-то по делам, подробности которых мистер Фредерикс пока не разглашает. – Правда? – изумился директор. – Это точно? – Он сам сказал мне, что вечером в пятницу покинул Флит-Хаус в половине восьмого и вернулся в полночь. – Откровенно говоря, я поражен. Таких преданных своему делу воспитателей, как Себастьян Фредерикс, еще поискать. Для него эти мальчики – смысл жизни, и он знает правила: в любой момент времени на дежурстве в общежитии должно находиться два сотрудника. Неужели Себастьян мог беззастенчиво подвергнуть опасности своих подопечных? Или улизнуть, ничего не сказав мне… Просто в голове не укладывается. – Наверное, вам стоит узнать у него, где он был, мистер Джонс. Мне это не удалось. – Безусловно, спрошу. – Директор глотнул воды из стакана на столе. – Боже милостивый, ситуация становится все кошмарней… – Ну, на первый взгляд отсутствие Фредерикса обнаружилось лишь из-за смерти Чарли. Однако, если немного отмотать события, это означает, что у Хью Данмана имелась масса возможностей войти в комнату жертвы незамеченным. Затем он покончил с собой – предпочел не жить с чувством вины и не встречаться с последствиями своего преступления. В глазах директора мелькнула искорка надежды. – Пожалуй, такой сценарий вероятен. – Пять минут назад вы твердили, что Данман не способен на убийство и думать иначе – абсурд. – Я ведь знал Хью не очень хорошо… почти не знал… Я… Нет. – Роберт Джонс вздохнул. – Как бы мне ни хотелось поскорее избавиться от этого кошмара, картинка не складывается. За свою долгую кураторскую карьеру в Святом Стефане Хью имел дело со многими трудными ребятами. Вряд ли несхожесть характеров толкнула бы его на убийство. – А если существовала другая причина, о которой мы не знаем? Роберт Джонс стиснул ладони. – Мне ничего подобного не известно. Детектив у нас вы, инспектор Хантер. – Он вздохнул. – Когда вы планируете сообщить миру о смерти Хью Данмана? Представляете, какой переполох поднимут родители, услышав о новом инциденте? Потребуют объяснить, что за чертовщина тут творится, и будут правы. – Мы не собираемся разглашать информацию прессе еще несколько дней, пока не получим результаты вскрытия мистера Данмана. Однако учтите – среди вас все еще может скрываться убийца. – Весьма сомнительно, правда? Джаз ответила, тщательно подбирая слова: – Мистер Джонс, школа – ваша. За благополучие сотрудников и учеников отвечаете вы. Я не вправе давать советов, могу лишь делиться информацией, собранной в ходе расследования, но решение о том, следует ли закрыть школу, принимать вам. – Однако совет мне точно нужен. По-вашему, я подвергаю жизнь людей опасности? Если мы закроемся, школе конец, понимаете? По-настоящему конец. – Если хотите оставить школу открытой, я бы предложила вам собрать персонал и старост – и сообщить им, что смерть Чарли – не несчастный случай. Взрослые впадают в панику не хуже детей, поэтому постарайтесь не нагнетать. Даже если Чарли все-таки убили, то это, скорее всего, личная месть, а не работа серийного убийцы. – Боже милостивый! Вы пугаете меня, инспектор, что уж говорить о моих сотрудниках.