– Есть шанс, что линия Конотов все-таки продолжится. – Весьма необычным способом, но да, пожалуй, вы правы, – неохотно признала Эмили. Она сидела, стиснув руки, нервно сплетала и расплетала пальцы. – Какое интересное изображение у вас на печатке, – заметила Джаз. Она определенно видела такое же кольцо на ком-то, причем недавно… – Да. Оно восходит к Елизаветинской эпохе. Коноты берут начало в роду Дадли; вы наверняка слышали об известном Роберте, вероятном любовнике Королевы-девственницы. – Эмили задумчиво посмотрела на перстень-печатку на своем мизинце. – Пару сотен лет назад в герб – желудь – внесли изменения, объединили с другой эмблемой – жаворонком – в честь удачного брака, который предок моего мужа заключил с другой великой норфолкской семьей; их поместье располагалось в Холкхэме. – Надо же… Кольцо имеют право носить лишь члены семьи? – уточнила Джаз. – Да. Удивительно, что вы спросили. Знаете, когда Корина нашли мертвым, кольца на нем не было. Увы. Он, видимо, заложил кольцо ради героина. – Вот как? Значит, одно кольцо пропало? – Да. Мы так и не озаботились дубликатом. Да и какой смысл? Вряд ли его будет кто-нибудь носить в будущем. – Давайте подождем с выводами, хорошо? – Джаз поднялась. – Эмили, большое вам спасибо за гостеприимство и помощь. Я верну локон через несколько дней и при первой же возможности сообщу новости. Нет-нет, не вставайте. Я выйду сама. – До свидания, инспектор. Рада была помочь. У двери Джаз остановилась. – Еще один вопрос: вы не помните имени девушки, которая забеременела от Корина? – Конечно, помню, – оскорбилась Эмили. – Я еще не выжила из ума, что бы там ни рассказывал мой сын. Девушка была дочерью нашего наемного работника. Несколько месяцев работала ежедневной прислугой у Корина в коттедже. Ее звали Дженни Колман. * * * В машине Джаз прослушала сообщение от Майлза: отправился в контору Джулиана Форбса опросить его коллег и встретить криминалистов; срочных новостей нет, до встречи завтра в участке. Джаз позвонила Мартину Чапману. Тот ответил на первом же гудке. – Мартин, вы где? – В лаборатории в Норидже. – Мне необходимо проверить образцы ДНК. Выделите для этого кого-нибудь из своих ребят, пожалуйста. – Это не потерпит до моего возвращения в Лондон? – Нет. Дело срочное. Продиктуйте адрес лаборатории, я пришлю Майлза с образцами. Джаз записала адрес. – Нашлась машина Джулиана, так что я в любом случае буду с ней полуночничать. Попробую уговорить кого-нибудь из лаборатории, чтобы ваши ДНК обработали в течение суток. – Результат нужен на завтра, Мартин. – Приложу все силы, но Патрик требует на утро заключение судебно-медицинской экспертизы. Иначе грозится закрыть школу. – Требует?! – сердито выпалила Джаз и тут же отругала себя за несдержанность. – Сделайте, что сможете, Мартин. С меня ужин. – Ловлю на слове, Джаз. – Есть новости? – Пока тружусь. Утром предоставлю полное заключение. – Очень жду. Спасибо, Мартин, и до завтра. – Счастливо. Джаз набрала номер Майлза и сразу же услышала в трубке: – Да, мэм? – Вы где? – В отеле, сажусь ужинать. – Один? – Э… нет. С Иззи. Джаз усмехнулась, уловив его неловкость. – Жаль нарушать ваш тет-а-тет, но надо доставить кое-что в лабораторию в Норидже. Сможете быть на школьной парковке через пятнадцать минут? – Да, мэм. – Где Патрик? – До сих пор в участке. – Хорошо, до встречи. Джаз бросила мобильный на сиденье и медленно поехала по высаженной деревьями аллее Конот-Холла. Велела себе не злиться, забыть про козни Патрика и сосредоточиться на новых сведениях. Итак, ребенок был. Причем родила его Дженни Колман; еще одна ниточка, ведущая к школе Святого Стефана. Ребенок – не от Хью Данмана, зато прямой наследник Конотов. Хью считал Себастьяна Фредерикса сыном Корина: только это могло объяснить неожиданное изменение завещания. Хью, у которого в целом мире никого не осталось, наверняка думал о ребенке Корина как о родственнике. Мысли Джаз полетели дальше. Что, если Хью открыл Фредериксу, кто он такой? Фредерикс сразу смекнул все о своих правах на поместье Конотов, чья стоимость должна исчисляться миллионами из-за одной только площади. Однако на пути к состоянию стоял Чарли Кавендиш, еще один наследник. Возможно, рассуждала Джаз, Фредерикс решил расчистить путь, убрав Чарли, а заодно сэкономить годы и десятки тысяч фунтов, которые уйдут на решение судом вопроса о том, кто же на самом деле является законным наследником – племянник или незаконнорожденный сын. Джаз повернула направо, на дорогу, ведущую и к дому, и к Святому Стефану, – и поняла, насколько устала. Мысль о ванне и постели манила нещадно. Однако Джаз не сможет отдыхать, пока не поговорит с Фредериксом – и не перепроверит себя. Ей надо еще раз взглянуть на вещицу, которая убедила Хью Данмана в том, что Себастьян – сын Корина. Глава двадцать восьмая Припарковав машину у школы и вручив смущенному Майлзу конверт с адресом, Джаз отправилась искать Себастьяна Фредерикса. Нашла в столовой: он ужинал в компании с несколькими мальчиками. Ребята пытались выведать у воспитателя, почему полиция закрыла Флит-Хаус. – Вот женщина, знающая ответ на ваш вопрос. Инспектор собственной персоной. – Себастьян выдал свою лучшую фальшивую улыбку и встал, прихватив пустую тарелку. За эти секунды Джаз поняла, что не ошиблась. Себастьян действительно носит на мизинце такое же кольцо, как у Эмили Конот. – Ребята, вы не могли бы?.. – Джаз жестом предложила им отойти. – Я немного поговорю с мистером Фредериксом, введу его в курс дела. – Вы нашли труп, инспектор? – спросил один из мальчиков. – Труп парня, который повесился в подвале? Так говорят. – Займись-ка своими делами, Джеймс, – дружелюбно сказал Фредерикс. – Я подойду в Уолсингем через час и уложу всех спать. Мальчики ушли. Не успела Джаз сесть, как Фредерикс предложил: – Вы не против поговорить на ходу? Я не успел собрать вещи на ночь. Перебираюсь в Уолсингем-Хаус с мальчиками, а полицейский предупредил, что на ночь Флит запрут. – Хорошо. Они покинули столовую, пересекли часовенную лужайку. – Что это за история про мальчика, повесившегося в подвале? – поинтересовалась Джаз. Себастьян покачал головой: – Да, в общем-то, ничего. Фрагмент школьного прошлого, из которого ребята раздули историю. – Так мальчик и правда повесился?