Фредерикс нахмурился: – Правда. Только произошло это очень давно. Показалась желтая полицейская лента вокруг Флит-Хауса. Джаз поднырнула под ленту, Фредерикс – следом. Перед входом расхаживал туда-сюда молодой констебль – грелся. – Добрый вечер, мэм. – Добрый вечер. Я войду с мистером Фредериксом, констебль. – Как скажете, мэм. В покинутом здании было темно и тихо. Фредерикс нашарил выключатель. Поежился при виде коридора, ведущего к подвалу. – Ну и денек. До сих пор не верится. Бедный Джулиан. Вы еще не выяснили, что здесь творится? – Работаем над этим, мистер Фредерикс, – неопределенно ответила Джаз у дверей в его квартиру. – Я мигом, только кое-какие вещи соберу, – заверил он и вышел из гостиной. Джаз в ожидании бродила по комнате. На письменном столе стояла большая фотография пожилой пары. Вернулся Фредерикс с открытым портпледом. – Ваши родители? – Джаз указала на фото. – Да. – Они живы? – К сожалению, нет. – Давно умерли? – Отец – пятнадцать лет назад, а мама – несколько месяцев, – ответил Фредерикс. – Понятно. У вас есть братья, сестры? – Нет, я один. – Родители жили в Норфолке? – Да… Послушайте, инспектор… – Он насупился. – При чем тут моя семья? Давайте оставим эту тему, пожалуйста. Я любил маму и до сих пор о ней горюю. – Прошу прощения. Неудобно вас обременять, но можно мне стакан воды? Ужасно хочется пить. – Можно, – кивнул Фредерикс. – Вода из-под крана в ванной подойдет? Если хотите бутилированную, придется нам заглянуть на кухню. – Подойдет из-под крана, спасибо. Пока Себастьян набирал воду, Джаз метнулась к портпледу, схватила лежавшую сверху щетку для волос и сунула в карман. Фредерикс принес стакан. – Спасибо. – Джаз глотнула тепловатой воды. – Полагаю, после маминой смерти все унаследовали вы? – Да. То немногое, что осталось. Десять лет назад маме диагностировали болезнь Альцгеймера. Ей было всего шестьдесят. Последние семь лет она провела в доме престарелых. Мне пришлось продать ее дом, чтобы оплатить сиделку. На это ушли почти все деньги. – Личные вещи мамы тоже достались вам? – Конечно. – Фредерикс уже закипал. – Почему вы интересуетесь? – Мистер Фредерикс, извините за вопрос, но не были ли вы приемным ребенком? – Что?! Нет, черт возьми, не был! А если и был, то мама с папой мастерски это от меня скрывали. Простите, инспектор, я человек благоразумный, однако ваши вопросы слишком уж личные и неприятные. Не понимаю, почему я должен на них отвечать. Я ведь не арестован? – Нет, мистер Фредерикс. Последний вопрос: когда вы родились? – Десятого апреля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. – Отлично, это все. – Джаз кивнула. – Благодарю вас за терпение. Себастьян в смятении взъерошил волосы. – Дело в завещании, верно? Так вот, позвольте вам сказать: я в таком же неведении, как и вы, но тот факт, что Хью решил оставить мне свое состояние, не делает из меня преступника! Я уже жалею об этом наследстве! – Спасибо за помощь, мистер Фредерикс. Не буду мешать вам собирать вещи. Сообщите констеблю о своем уходе. Идя через лужайку к машине, Джаз достала мобильный телефон. – Роланд, это Хантер. Да, денек тот еще. Нет, пока без новостей. Я бы хотела установить наблюдение за Себастьяном Фредериксом. Приставьте к нему одного из своих сотрудников. Если Фредерикс покинет территорию школы, организуйте за ним слежку. И не упустите его, хорошо? Спасибо. Увидимся утром. Я на связи. Затем Джаз позвонила Патрику, чей телефон оказался, как ни странно, отключен. Она выехала на береговую дорогу в направлении дома. Петляя по узким улочкам Клея, вдруг кое-что вспомнила. Решила вернуться к этой мысли завтра. Отперев коттедж, Джаз перешагнула порог и ощутила благословенное тепло. Сантехник оставил записку – котел должен работать постоянно, иначе при резком похолодании могла лопнуть труба. Джаз готова была расцеловать сантехника. И не важно, во что обойдется мазут. Она опустила на пол портфель, включила автоответчик и стала его слушать, параллельно набирая воду в чайник. Множество сообщений от строителя с объяснениями, почему он еще не приступил к ремонту, и одно – от мамы, которая позволила себе уйти из больницы и переночевать дома. Судя по самочувствию папы, завтра его переведут из реанимации. Джаз с чашкой какао в руках поднялась на второй этаж, приготовила себе горячую ванну и погрузилась в нее с огромным удовольствием. Размышления над событиями последних суток, как личными, так и профессиональными, попытки их осмыслить – нет, в сегодняшнюю повестку вечера это не входило. Через пятнадцать минут Джаз лежала под одеялом. Она вновь позвонила Патрику, раздраженно фыркнула: мобильный до сих отключен! Набрала номер Иззи – тоже голосовая почта. Оставила сообщение с просьбой утром первым делом навестить Рори и помочь ему вспомнить, что же он все-таки сделал с полученным от Хью Данмана аспирином. Последней Джаз позвонила маме. Трубку сняли на втором гудке. – Алло? – послышался напряженный голос. – Привет, мам, это всего лишь я. – Слава богу. Я подумала, из больницы. – Прости, что напугала. Хотела узнать, как ты, как папа. Я тебя не разбудила? – Нет, я просто дремала. Мне посоветовали принять снотворное, но я не хочу, боюсь не услышать телефона. – Выпей снотворное, мама. Тебе тоже надо отдохнуть. Как папа? – Гораздо лучше, милая, правда. Хотя, как не устает твердить мне этот нудный врач, опасность еще не миновала. – Раз ты решилась уехать домой, значит, папе действительно лучше. – Так и есть, Джасмин, и если он продолжит в том же духе, то выкарабкается. Твой папа – удивительный человек. – Голос Селестрии дрогнул. – Согласна. Надеюсь, навещу его в выходные. Я хотела бы приехать завтра, но расследование в самом разгаре, а Патрик – в своем репертуаре, – со вздохом добавила Джаз. – Как? Я не знала, что Патрик тоже занимается этим делом. Сочувствую, милая. – Он и не занимался, но… – Джаз зевнула. – Долго рассказывать, мам. – Бедная ты моя. Представляю, как ты «рада». – Да уж. Однако, как ни странно, мне это пошло на пользу: помогло вспомнить, почему я была несчастна и почему ушла от Патрика… Развеяло оставшиеся романтические мысли. – Не суди себя строго, Джаз. Мы все помним хорошее и стараемся забыть плохое. Такова человеческая природа, и спасибо за нее Господу. – Вот только забывчивость иногда опять выводит нас на неправильный курс, – пробормотала Джаз. – Вчера Патрик очень тебе помог, правда? – ласково заметила Селестрия. – Думаю, когда его эго не задето и он не ощущает никакой угрозы, Патрик готов о тебе заботиться. Это не значит, что мы считали его подходящей для тебя парой. Порой любовь весьма разрушительна… – Да, полностью согласна. – Джаз вновь зевнула. – Ладно, мам, пообещай, пожалуйста, держать меня в курсе. Завтра у меня работы по горло, и я буду очень благодарна тебе за сообщение о папе. – Конечно. Ложись-ка ты спать. И удачи на завтра. – Спасибо, мам. Спокойной ночи. – Спокойной ночи, родная. Сладких снов.